Рыжий Туман - Кровавые Небеса [СИ]

— Что ты делаешь? — чужой, хриплый голос. Мужчина, стоящий на коленях в центре пентаграммы, не шелохнулся. Шагнув внутрь и чуть влево, я обозрела центр комнаты с немного другого ракурса и стало ясно, что насыпанный на ламинированном полу символ не является пятиконечной звездой. Лучей было шесть — сатанинский знак призыва. Головоломка начала складываться в моём сознании, приобретая кошмарную ясность. Скорее всего, этот человек с помощью чёрного обряда вызвал демоническоую сущность большой силы. Если судить по остаточным энергиям, свербящим мозг, это существо по силе сравнимо с Эросом. О том же говорит и пламя; теперь понятно, что пожар явно сверхъестественного происхождения — отсюда запах серы и мощная ударная волна, которую мы приняли за последствие взрыва газопровода. Остаётся лишь несколько вопросов: для чего этому мужчине понадобилось поджигать здание, кого он призвал и как нам, мать его, теперь отсюда выбираться?

Медленно, больше из-за боли во всём теле, чем ввиду осторожности, я обошла печать призыва и остановилась напротив коленопреклонённой фигуры мужчины. Он всё ещё находился в неподвижности транса, но теперь можно рассмотреть его лицо: тонкие черты, острые скулы, опущенные вниз уголки рта, носогубные складки, карие глаза за аккуратными, безупречно чистыми линзами очков. Ничего примечательного, мужчина средних лет со среднестатистической внешностью среднестатистического преподавателя университета. Учебник философии и пальто говорили в поддержку этой версии. Глаза его лихорадочно блестели, взгляд направлен в никуда, губы запеклись и почти беззвучно что-то шептали. Но это не было стандартной одержимостью — я чувствовала тьму совсем иначе, чем при вселении демонской сущности.

Неожиданно человек будто вышел из плена наваждения и уставился на меня широко распахнутыми глазами. В них металась паника.

— Ч-что… О Господи…

— Что, вспомнил дело рук своих, а тварь? — говорить становилось всё труднее, но презрение и злость пересилили боль.

— Я… Я не хотел их смерти!.. Войцех Ходецкий имел всё, а я вынужден каждый день просыпаться и идти на ненавистную работу! Преподавать философию безмозглым отпрыскам богатеньких родителей! Знаете как они на меня смотрели? Как относились ко мне? С высока, будто я какое-то ничтожество!!! А Я И ЕСТЬ НИЧТОЖЕСТВО!…

Лавина эмоций обрушилась на меня, мелкой дрожью пронеслась по телу. Они сменялись, одна за другой проступая на лице мужчины и становясь всё более интенсивными, необузданными. На смену чувству вины и раскаянию пришли зависть, злоба, ненависть и… чёрное удовлетворение. Он упивался содеянным. И зависть к упомянутому Войцеху всё ещё съедала его изнутри, едким металлическим блеском отражалась в глазах.

— У него была прекрасная молодая жена, ребёнок, престижная работа и высокий достаток! Этому ублюдку всё было мало — он завёл любовницу! Спутался с одной из моих студенток, а ей ещё и восемнадцати не исполнилось! — всё не унимался он. Казалось, что внутри него разрушилась какая-то плотина и поток желчных, гневных речей не иссякал.

Подобно молнии меня ослепила мысль, одна фраза приобрела пульсирующе-багровый окрас: «Я не хотел их смерти!» Их смерти… Иисусе, неужели в той квартире находились люди?!»..молодая жена, ребёнок... Господи, нет… Нет...» Плюнув на боль, я рванулась вперёд и обожжённые пальцы вцепились в серый твид пиджака.

— Что. Ты. Сделал? — я встряхнула его, — Отвечай, мразь! Кто-то был в соседней квартире, когда ты вызвал демона?!

Он трясся в моих руках, но не предпринимал попытки вырваться или подняться. И хранил молчание. Я зарычала от досады, но в следующее мгновение глаза преподавателя-чернокнижника закатились и в ноздри мне ударил мерзкий змеиный запах. Я не могла оторвать от него рук, всё внимание было приковано к человеку, поднимающемуся с неестественной гибкостью и плавностью в движениях… Хотя, вряд ли сейчас передо мной человек. Уже нет. Он поднялся с колен и мы оказались примерно одного роста; мои пальцы всё ещё сжимали ткань его одежды, расстояние между нами сократилось до нескольких дюймов. Алеющие прожилками сосудов белки без зрачков смотрели прямо на меня, завораживали… В голове зашептали сотни голосов, влекущих, сулящих избавление от страданий, от тяжкого бремени..

Маленькая девочка бежит по влажному гравию подъездной дорожки навстречу блестящему чёрному авто. Машина остановилась, водитель открыл заднюю дверцу и высокий жилистый мужчина ступил на гравий. Его тяжёлые армейские ботинки вдавили камушки в размокшую от недавнего дождя почву; светло-русые волосы, собранные в низкий хвост на затылке, блеснули на солнце.

«— Дядя Анастас! Дядя Анастас, ты привёз нам котёнка?» — мужчина развёл руки в стороны и девочка бросилась ему на шею, тряхнув золотистыми косичками.

«— Лея, златовласка моя, как ты считаешь, лгать грешно?»

«— Да, это грех перед людьми и Господом! — радостно ответила девочка, задумчиво пожевав губу. — Значит привёз! Привёз!!»

«— Ну конечно привёз, взгляни на заднее сидение. — мужчина отпустил девочку на землю, потрепав по золотистой макушке. Его холодные серые глаза на мгновение оттаяли и сощурились, будто в улыбке. Малышка заглянула в салон и секунду спустя раздался ни с чем не сравнимый визг чистого детского восторга. В руках она держала маленький пушистый комочек, такого же дымчато-серого цвета, как и её глаза, сейчас широко распахнутые и глядящие на дядю с чувством неописуемой благодарности и обожания.

Восьмилетний мальчишка с разбитыми коленками встретил их у порога. Видно было, что ему также хотелось рвануться навстречу и броситься на шею дяде, но мужчине не пристало так себя вести. Он всего на год старше своей сестры, но всё же он старший. Значит, она должна видеть в нём опору, старшего брата, а не вздорного мальчишку.

— Вальди! Дядя Анастас привёз нам котёнка! Смотри, какой миленький! На, погладь его, — девочка подбежала к брату и протянула ему котёнка, улыбаясь до ушей.

— Здравствуй, дядя! — первым делом поздоровался мальчик, пожал дяде руку и только потом сдержанно приласкал пушистый комок, елозящий в ручках сестры. Он старался казаться взрослым и серьёзным, но на лице его читался такой же дикий восторг, как и у младшей сестрёнки.

Анастас лишь тихо усмехнулся — он ведь знал, как страстно дети мечтали о домашнем питомце. Сильные, привыкшие к оружию пальцы невольно сжали висящий на груди медальон — родовой герб Абданк. Первая печать. Первый ключ к Апокалипсису. Всё существо второго ключа сейчас было поглощено созерцанием маленького мяукающего создания. Он поклялся себе сделать всё возможное, чтобы этот ребёнок никогда не узнал правды.