Уильям Уинтл - Призрачные пауки

Ночью терьер разгуливал по дому, но спать обычно приходил на коврик перед дверью комнаты хозяина. На этот раз Эфраиму приснилось, что он упал на собаку и та взвизгнула от боли. Видение было настолько ярким, что он проснулся, и крик животного, казалось, все еще звенел в ушах. Не покидало ощущение, что терьер продолжал скулить под дверью. Эфраим прислушался, но тишину нарушали только ритмичные щелкающие и сосущие звуки. Было похоже, что звук идет прямо из-за двери, но этого быть не могло, ведь собака точно загавкала бы, учуяв неладное.

Рассудив так, Эфраим вернулся в кровать и проснулся уже в обычное время. Одевался он в непривычной тишине: собака всегда приветствовала первые его движения заливистым лаем. А открыв дверь комнаты, он увидел мертвого терьера, лежащего на коврике.

От подобной картины Эфраим сперва остолбенел, потом опечалился и, наконец, насторожился. В сложившихся обстоятельствах впасть в прострацию было вполне естественно; грустил он потому, что только сейчас осознал, насколько сильно был привязан к животному, а насторожился по той причине, что был осведомлен: за загадочной смертью сторожевой собаки следует кража со взломом.

Он торопливо спустился вниз и в спешке начал осматривать двери и окна, а в особенности сейф, который был замаскирован в стене под мебель. Но все было в порядке, признаков проникновения в дом Эфраим не обнаружил. Затем он вернулся на второй этаж, чтобы избавиться от трупа собаки, размышляя, стоит ли оплачивать вскрытие. Эфраим терпеть не мог всякие тайны, тем более если они происходили в его доме.

Он поднял мертвого терьера и оказался поражен. Труп почти ничего не весил и рассыпался в его руках. Это было не тело, а скорее кости, гремевшие в мешке из кожи. Его просто высосали!

Эфраим в ужасе бросил останки на пол, а на руках обнаружил прилипшие шелковистые нити. В воздухе витали и другие, одна из которых закрутилась вокруг его головы и прилипла к лицу. А потом что-то с мягким звуком упало позади Эфраима, и он как раз успел обернуться, чтобы заметить тень, метнувшуюся на стену и там же растворившуюся. Он встречал ее раньше, но теперь она казалась более реальной и детализированной.

В то время ходили сомнительные слухи о сбежавшей из зверинца в Риджент-парке обезьяне, которую якобы видели карабкающейся по стене особняка Эфраима.

Первым ее заметил молочник, и он же рассказал об этом полицейскому и домработнице, чистившей ступеньки дома на противоположной стороне улицы. Отсутствие точного описания животного объяснялось плохой видимостью из-за темноты и тумана. Однако чем дольше они обсуждали сам объект, тем точнее становились детали.

Внешне это была крайне упитанная особь с очень длинными руками, размерами и формой походившая на футбольный мяч. Ее тело покрывали густые и блестящие черные волоски. С улицы видели, как она поднялась по фасаду дома и залезла в открытое окно. Молочник, являвшийся большим любителем книг, поделился мыслью о том, что это могла бы быть какая-то паукообразная обезьяна, но единственным основанием так полагать было некое причудливое сходство с пауком очень большого размера.

Тем же утром Эфраима посетил полицейский, чтобы расспросить о происшествии и узнать, у него ли все еще обезьяна. Приняли его неблагожелательно, и он ушел в смешанных чувствах. Позднее работник правопорядка позвонил в зоопарк, где ему сообщили, что ни о какой пропаже обезьяны там не знают. В полицейском участке данный случай должным образом запротоколировали, и на этом дело закончилось, никто о нем больше не слышал.

На следующей неделе произошло событие, имевшее гораздо больший резонанс, особенно среди женщин, проживавших по соседству. В кустах возле дома Эфраима была найдена шкура редкой персидской кошки — кроме костей, от животного ничего не осталось. Сама шкура находилась в отличном состоянии, а кошка была жива еще накануне вечером. В течение девяти дней люди пытались разгадать эту загадку и так и не смогли этого сделать, а затем произошла еще одна странность. Тело кошки было полностью обескровлено, поэтому местные теории в качестве возможной причины рассматривали сбежавшего из зоопарка горностая или другое хищное животное. Выяснилось, что никто из зоопарка не сбегал, и от этой версии пришлось отказаться.

Возможно, это покажется не заслуживающим внимания, но все же стоит упомянуть о еще одном незначительном инциденте, который произошел пару недель спустя. Сборщик денег одного благотворительного фонда, ошибочно полагая, что Эфраим испытывает потребность безвозмездно расстаться с частью своих денег, заявился к нему домой. Однако быстро понял, насколько сильно заблуждался, хотя пробыл у него от силы несколько минут. Сборщик рассказал своей жене, что господин Гольдштейн, по всей видимости, большой любитель кошек, так как ему удалось заметить нескольких черных персов, которые спали в доме, свернувшись клубочком. Озадачивало то, что все они лежали в самых удаленных и темных углах, где их трудно было рассмотреть. Сборщик также упомянул о них господину Гольдштейну, который, казалось, его не понял. На самом деле Эфраим смотрел на него с пренебрежением, будто на горького пьяницу.

Следующее происшествие заставило соседей пожаловаться на Эфраима. По одному ему известной причине он долгое время спал с заряженным револьвером в изголовье кровати, и однажды утром, перед рассветом, раздался выстрел. Полиция быстро прибыла на место и стала настаивать на осмотре дома. Эфраим убедил их, что оружие сработало случайно из-за падения на пол, а после того как он предъявил на него лицензию, служители закона развернулись и уехали.

Однако истинный интерес представляет то, что произошло тем утром на самом деле. Эфраим проснулся без видимой причины, но со смутным чувством опасности и сделал это как раз вовремя, чтобы увидеть круглое черное тело с густыми волосками, которое находилось в изножье кровати и продвигалось в направлении его лица. Это был гигантский паук; все восемь глаз сверкали ярко-зеленым, словно россыпь демонических опалов, светом.

От страха Эфраим не мог двигаться, но, собрав волю в кулак, схватил револьвер и нажал на курок. Вспышка и грохот выстрела на мгновение его контузили; спустя секунду он отчетливо увидел, что паук ретировался. Должно быть, Эфраим в него попал, так как стрелял в упор, но при этом никаких следов не осталось. Это было даже хорошо, ведь ни один полицейский в подобную историю не поверит. Уже утром он наткнулся на шелковую нить, тянувшуюся от кровати к стене через ковер.

Развязка была близка. Не прошло и пары дней, как полиция вновь пришла к Эфраиму домой. На этот раз их вызвал садовник, который заявил, что господин Гольдштейн не открывает дверь и, вероятно, болен. Дверь была заперта, и ее пришлось открывать силой.