Брендан Денин - Хризалида [litres]

Потом они устроились на диване посмотреть старый ситком на ноутбуке Тома, и Дженни заснула у него на коленях. Они уже подключили телевизор, привезенный из Манхэттена, но он не работал. Кабельщики обещали прислать мастера в ближайшее время.

После третьего эпизода Том взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что всего девять. Дженни посапывала. Он осторожно переложил ее голову со своих колен на подушку, закрыл ноутбук и опустил его на пол. Дженни пробормотала что-то во сне и повернулась лицом к спинке дивана. Том накрыл ее одеялом – первым, которое они купили, решив жить вместе.

Том знал свою жену. Она вырубилась и до утра уже не проснется. А вот ему спать совершенно не хотелось.

Субботний вечер, погода отличная, а Том давно желал выяснить, что интересного творится в их новом городке после заката. Еще он хотел покурить и решил, что прогулка – отличный способ удовлетворить желание, не загрязняя легкие Дженни.

Том вышел на улицу – и окунулся в ночную тьму и прохладу.

Вопреки ожиданиям, в баре оказалось шумно. Том думал, что провинциальные бары такие, как показывают в кино и по телику, – с тупой музыкой и пустые даже по субботам, если не считать парочки накидавшихся столетних стариков.

В гриль-баре «У Ника» играл классический рок и толпились посетители самого разного возраста. Том протолкнулся к стойке и попробовал привлечь внимание одного из двух барменов, которые отважно боролись с угарной толпой. Наконец немолодой тип с окладистой седой бородой и длинными седыми же волосами, собранными в хвост, вопросительно вскинул бровь. Байкерскую кожанку он носил без намека на эпатаж.

– Бурбон со льдом! – сквозь шум прокричал Том. Бородач кивнул и отвернулся, чтобы выполнить заказ. Другой бармен, молодая женщина с коротко стриженными, покрашенными в зеленый волосами, взглянула на Тома так удивленно, словно привидение увидела, и быстро отвернулась.

Седой бармен поставил перед Томом стакан со щедрой порцией виски.

– Вы здесь проездом? – спросил он, оценивающе глядя на Тома темными глазами.

– Нет, я недавно переехал. Около недели назад.

– Мои соболезнования, – кивнул бармен с заговорщическим видом. – Первым делом по поводу нового дома. Так мы и ловим нью-йоркских.

– Спасибо, друг! – поблагодарил Том, одним долгим глотком осушил стакан, вытащил несколько долларовых купюр и бросил на стойку. Барменский опыт подсказывал: чаевые нужны непременно, даже если напитки бесплатны. – Как вы догадались?

Бармен отошел и вернулся с бутылкой, налил еще больше, чем в первый раз. Тома порция впечатлила. Этот парень ему нравился. Напрасно другие посетители старались привлечь его внимание – бармен видел только Тома.

– Как я догадался о чем? – уточнил он. – Что ты ГН? По сторонам посмотри.

Том посмотрел. Сперва он не понял, о чем речь, но потом его осенило.

– Волосы, – проговорил он, повернувшись к седому бармену.

– И татухи. И «Пошел на хер!» в глазах. Добро пожаловать в Яппиград, сынок. Ну, давай, учись у местных!

Том засмеялся, пригубил виски и бросил на стойку пару двадцаток, чтобы поток виски не пересыхал.

– Ни за что! Таким, как они, я в жизни не стану.

К половине двенадцатого Том остался в баре один. Худощавые мужчины в деловых костюмах, которые без спешки накачивались алкоголем; парочки, выбравшиеся на свиданку; дикие пьяные мамаши – все разошлись. На улице стало тише, потом воцарилась полная тишина. Поразительно, как быстро провинция отключается на ночь и как рано.

Седой бармен не скупился на алкоголь. После нескольких порций бурбона Том перешел на пиво, и каждую третью или четвертую порцию бармен наливал ему бесплатно. О себе он ничего не рассказывал, назвал только имя – Малкольм. Молодая женщина с зелеными волосами игнорировала его начисто.

Том периодически выбирался на улицу покурить, зажигая сигареты своей любимой «Зиппо». Каждый раз, когда он возвращался, его место пустовало, хотя от посетителей отбоя не было. Том вяло подумал, не связан ли с этим Малкольм.

Вернувшись после очередного перекура, Том увидел, что ему снова подливают пиво, и поднял руку.

– Ой, дружище, спасибо тебе, но с меня хватит. Я уже в дупель окосел!

– Нет, еще одна порция влезет, я точно знаю.

– Ладно, считай, ты меня уболтал, – согласился Том, хотя сам пытался стряхнуть алкогольный дурман. – Но тебе придется выпить со мной. Посетители разошлись. За порцию пива тебя не уволят, по опыту знаю.

– Уж, наверное, не уволят, – согласился Малкольм. – С учетом того, что я тут хозяин.

– О, черт, правда? – спросил Том. – Я думал, хозяина зовут Ник. Если, конечно, ты не соврал мне насчет имени. Ты не соврал, «Малкольм»? – пролепетал Том, пальцами поставив на имени кавычки.

Бармен засмеялся и крикнул через плечо:

– Ханна, иди сюда!

Его зеленоволосая помощница перестала вытирать стойку, закатила глаза, но таки подошла.

– Это Том, – представил его Малкольм. – Том, это Ханна.

– Привет! – Молодая женщина скупо улыбнулась и нырнула за ширму в подсобку.

– О-па! Она злюка?

– Ха! – воскликнул Малкольм и похлопал Тома по плечу. – Вот и я так постоянно говорю. Но ты не обижайся. Ханна вспыльчивая, а ты похож на ее брата.

– Неужели?

– Он погиб пару лет назад в пустыне. На самодельной взрывчатке подорвался. Его звали Ник.

– Погоди… Ник? Но…

– Да, мой сын. Ник. Брат Ханны. Теперь идиотом себя чувствуешь, да, ГН? – спросил Малкольм с доброй улыбкой.

– Я… Я не знал. Прости, дружище! – Том нервно сглотнул.

– Все в порядке, Том. Вижу, парень ты хороший. Добро пожаловать в Нью-Джерси.

– Спасибо, Малкольм. Спасибо, что так сказал. Погоди… что за хрень это ГН?

– Гребаный новичок, Том. Гребаный новичок.

Том Декер замер у закрытой двери в подвал. Гряда туч заслонила луну, и на улице воцарился непроглядный мрак. В доме стояла полная тишина. У Тома кровь стыла в жилах. Во рту до сих пор чувствовался вкус алкоголя и сигарет. По щекам текли слезы.

Том прижал ладонь к подвальной двери и нервно захихикал: его бросало то в жар, то в холод. Он велел себе уйти с кухни, но пьяный внутренний голос казался далеким, как автостоповец, который мелькнул в зеркале заднего вида, на миг попал в слабеющий красный свет и навсегда исчез.

Целый месяц Том отчаянно боролся с этой тягой, но сейчас сам чувствовал, что проигрывает. И ничего не мог с этим поделать. Чуть ли не нежно его пальцы скользнули по обшарпанной двери к ручке и сжали ее, как утопающий сжимает держащийся на плаву обломок лодки.

Том отвернулся от двери и, истерически смеясь, облил пол рвотой. Из глаз вовсю текли слезы, с подбородка капали сопли и слюна. Когда немного полегчало, он снова посмотрел на дверь. Ему показалось, что она растет.