Сесилия Ахерн - Люблю твои воспоминания [litres]

Она следует за его взглядом:

– Это моя дочь Молли. – И сжимает губы, злясь на себя: зачем сказала?

– У тебя есть дочь? – Джастин тянется к рамке, замирает перед тем, как дотронуться до нее, и взглядом спрашивает у Сары разрешения.

Она кивает, и он берет рамку в руки:

– Красивая девочка.

– Да.

– Сколько ей лет?

– Шесть.

– Не знал, что у тебя есть дочь.

– Ты многого обо мне не знаешь. На свиданиях тебе никогда не хватало времени поговорить о чем-нибудь, кроме себя самого.

Джастин внутренне сжимается:

– Сара, мне так жаль.

– Ты это уже сказал, и очень искренне, прямо перед тем, как пришел в мой кабинет и начал что-то вынюхивать.

– Я не вынюх…

Взглядом она пресекает его вранье, осторожно берет фотографию у него из рук. Ее переполняет разочарование, но это не первый раз, когда ее ожидания обманывает идиот вроде Джастина.

– А мужчина на фотографии?

Она выглядит печальной, когда рассматривает снимок, потом ставит его на стол и тихо говорит:

– Раньше я была бы рада рассказать тебе о нем. По крайней мере два раза я пыталась это сделать.

– Мне очень жаль, – в который уже раз повторяет он, чувствуя себя полным ничтожеством. – Теперь я слушаю.

– Кажется, ты говорил, что тебе нужно успеть на самолет, – бросает она.

– Верно. – Он кивает и идет к двери. – Мне очень, очень жаль и ужасно стыдно, я сам себе противен. – И Джастин вдруг понимает, что говорит это от чистого сердца. – Со мной сейчас происходят очень странные вещи.

– А ты знаешь хоть одного человека без проблем? Мы все время от времени вынуждены окунаться в дерь-мо, Джастин. Только, пожалуйста, не надо погружать меня в свое.

– Все правильно. – Он снова кивает и еще раз смотрит на нее с извиняющейся и смущенной улыбкой, затем выходит из ее кабинета и бежит вниз по лестнице к машине, продолжая ощущать собственное ничтожество.

– Что это?

– Не знаю.

– Просто протри его.

– Нет, сам протри.

– Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?

– Да, возможно.

– Что значит «возможно»? Либо видела, либо нет.

– Не умничай!

– Я не умничаю, просто пытаюсь понять, что это. Думаешь, это можно отчистить?

– Не знаю, давай спросим Джойс.

Я слышу, как Линда и Джо тихо переговариваются в холле. Я предоставила их самим себе и стою на небольшой кухне, пью черный кофе, смотрю на мамин розовый куст в конце сада и вижу Джойс и Конора, жарким летом принимающих солнечные ванны на траве под грохот радио.

– Джойс, можно тебе кое-что показать?

– Конечно.

Я ставлю на стол чашку, прохожу мимо призрачного Конора, делающего свою знаменитую лазанью, мимо призрачной Джойс в пижаме, сидящей в любимом кресле с батончиком «Марс» в руке, и выхожу в холл. Они стоят на коленях, рассматривая пятно у лестницы. Мое пятно.

– Может, это вино, – говорит Джо, глядя вверх на меня. – Хозяева что-нибудь говорили о пятне?

– Э-э… – Ноги у меня мелко трясутся, и на секунду мне кажется, что сейчас у меня подогнутся колени. Я протягиваю руку, чтобы ухватиться за перила, и делаю вид, что наклоняюсь и внимательно его рассматриваю. Закрываю глаза:

– Насколько я знаю, его уже несколько раз чистили. Вы хотите оставить ковровое покрытие?

Линда задумывается, с гримаской осматривает лестницу и все вокруг, оценивая мои декораторские решения, морщит нос:

– Нет, полагаю, нет. Думаю, деревянный пол будет прекрасно смотреться. Ты согласен? – обращается она к Джо.

– Ага, – кивает он. – Например светлый дуб.

– Вот именно, – соглашается она. – Нет, не думаю, что мы оставим ковровое покрытие.

Я не собиралась сознательно скрывать от них информацию о владельцах, в этом нет никакого смысла, потому что они все равно увидят фамилию в контракте. Думала, они знают, что это мой дом, но, оказывается, они этого не поняли, а мне не хотелось ставить их в неловкое положение, сообщая об этом сейчас, когда они отмечают недостатки в убранстве, планировке комнат, странные запахи и звуки, к которым они не привыкли, а я даже не замечала.

– Похоже, вам тут нравится. – Я улыбаюсь, глядя на их радостные лица, раскрасневшиеся оттого, что они наконец нашли место, где чувствуют себя как дома.

– Так и есть, – улыбается Линда. – Вы же знаете, у нас были нелегкие времена. Теперь все наладилось, нам нужно выбраться из старой квартиры, найти что-то побольше. И как можно скорее, принимая во внимание, что семья увеличивается, вернее, пока только я увеличиваюсь, – нервно шутит она, и я замечаю маленькую выпуклость под ее рубашкой.

– О, здорово… – Комок в горле, снова дрожь в коленях, слезы в глазах.

Пожалуйста, пусть все поскорее закончится, пожалуйста, пусть они отведут от меня глаза. Они тактичные люди и именно так и поступают. – Отлично, поздравляю! – бодро произносит мой голос, и даже я слышу, насколько неискренне он звучит.

– Так что та комната наверху будет как раз кстати. – Джо кивает в сторону детской.

– О, конечно, это просто чудесно! – Я восторгаюсь и лицемерю до самого конца нашего разговора.

– Не могу поверить, что они не захотели забрать ничего из мебели, – говорит Линда, оглядываясь вокруг.

– Ну, они оба переезжают в меньшие помещения, так что их вещи просто туда не поместятся.

– Они вообще ничего не берут?

– Ничего, кроме розового куста из сада за домом. – Я улыбаюсь.

И чемодана воспоминаний.

Джастин с тяжким вздохом вваливается в машину.

– Что с вами случилось?

– Ничего. Не могли бы вы теперь отвезти меня прямо в аэропорт? Я немного опаздываю. – Джастин прикрывает ладонью лицо, ненавидя себя, эгоистичного жалкого человека, в которого он превратился. Да, они с Сарой не подходили друг другу, но какое право он имел использовать ее таким образом, тянуть за собой в бездну отчаяния и эгоизма?

– У меня есть кое-что, что поднимет вам настроение, – говорит Томас, протягивая руку к бардачку.

– Нет, я сейчас не… – Он замолкает, увидев, что Томас достает из бардачка знакомый конверт и протягивает ему, на заднее сиденье.

– Откуда это у вас?

– Мне позвонил босс, велел передать вам, прежде чем вы доедете до аэропорта.

– Ваш босс. – Джастин подозрительно щурится. – Как его зовут?

Томас какое-то время молчит.

– Джон, – наконец отвечает он.

– Джон Смит? – спрашивает Джастин с плохо скрываемым сарказмом.

– Вот именно.

Понимая, что он не получит от Томаса никакой информации, он снова смотрит на конверт. Он вертит его в руке, пытаясь решить, открывать или нет. Он может оставить его нераспечатанным и не длить эту странную историю, вернуть свою жизнь в прежнее русло, больше не обманывать людей, не использовать их. Встретить милую женщину, наладить с ней отношения…