Антон Вильгоцкий - Пастырь мертвецов

– И то верно, – согласился Орлов. – Мы с тобой простые граждане, а это все-таки дело для полиции.

– Полиция уже здесь, – раздалось у них за спинами. Развернувшись, бойцы увидели высокого мужчину в форме. На плечах его мундира красовались майорские погоны. За спиной старшего офицера маячили фигуры двух сержантов.

– Что здесь произошло? – спросил майор.

– Вот эти вот… – попыталась встрять торговка, но тут уже страж порядка подарил ей полный холодного яда взгляд.

– Я не у вас спрашиваю, – сказал он таким голосом, что у толстухи заныл подгнивший коренной зуб.

– Вот, девчонку кто-то искалечил, – кивком головы Кузнецов указал на жертву. – Еще и изнасиловали, похоже.

– Вот суки! – вырвалось у майора. Такая реакция показалась десантникам странноватой. Все-таки полицейские – неважно даже, «хорошие» или «плохие», – в таких ситуациях ведут себя равнодушно. Просто потому, что насмотрелись на работе такого, в сравнении с чем изнасилование, членовредительство и беготня голышом по базарной площади – не семечки даже, а сладкие кукурузные палочки…

– Вы молодцы, ребята, – майор пожал бывшим солдатам руки. – Родина вас не забудет. А с этим мы разберемся, – служитель закона шагнул к пострадавшей, чтобы помочь ей встать.

В этот миг девчонка вдруг странно преобразилась. Своим невидящим взором она уставилась на майора – так, будто от него исходили волны некоей энергии, которую эта несчастная могла чувствовать. Из уст девушки снова хлынул поток неразборчивых звуков – но на этот раз они уже сливались во что-то более-менее осмысленное. Алексею Орлову почудилось даже, что жертва маньяка признала в честном майоре старого приятеля, которому и жалуется теперь на случившуюся с ней беду…

– Ну тихо, тихо, милая, вставай, пойдем. – Тут милиционер совершил поступок, которого от работников его ведомства не ждут, должно быть, со времен михалковского дяди Степы. Подхватил потерпевшую на руки и понес к пыхтевшему у обочины «УАЗу».

– Ну надо же, – несмотря на общую остроту ситуации, Орлов заулыбался. – Герой прямо.

– Вы уйдете, наконец, отсюда, а? – осмелев, напомнила о себе продавщица очков. – Торговать мешаете!

– Главную сделку в своей жизни вы, я вижу, уже совершили, – обернувшись на полпути, произнес майор. Десантники не успели, как собирались, обложить торговку отборным матом.

– Это какую же? – опешила толстуха.

– Да душу Дьяволу продали, – спокойно ответил страж порядка и продолжил свой путь к машине. Эта фраза окончательно уверила двух бойцов – не все еще прогнило в Российском государстве. Сергей даже отказался от возникшего было намерения перевернуть стеллаж с очками. «Бог еще накажет эту гадину».

– Что-то я разнервничался, Леха, – сказал он другу. – Пойдем в «Фанагорию», накатим вина, грамм по двести. Чтобы ублюдка этого поскорее нашли и кастрировали. По пояс.

– Лучше по шею.

– Нет, именно по пояс. Чтоб остаток жизни промучился.

Гарик проснулся от телефонного звонка. А еще – от того, что организм его был одновременно атакован сразу несколькими симптомами похмелья. Сушняк, дикая головная боль и мерзостный вкус во рту. За свои девятнадцать лет панк переживал все это не раз. Но никогда прежде гнусные ощущения не наваливались на него всем скопом и настолько резко. А тут еще и этот хренов телефон…

Открыв глаза, Гарик обнаружил себя лежащим в мусорной куче, примостившейся в углу какого-то дворика. Для русских панков такое положение дел является вполне естественным, можно даже сказать – привычным. Да только Гарик-то себя всегда считал панком умеренным, как он сам любил говорить – «вменяемым». Следил за одеждой и обувью, а ночевок на помойках или кормежки там же был чужд.

«Бля, сколько же я вчера выпил? – не обращая внимания на разливавшийся соловьем мобильник, подумал парень. – Где? С кем? По какому поводу?» – последний вопрос он, впрочем, задал себе исключительно для проформы.

Постепенно его отяжелевшая голова начала наполняться обрывками воспоминаний о прошедшем дне. Вскоре Гарику удалось сложить из них цельную и относительно четкую картину. Сперва он пил пиво на «Яйцах» с Алисой и Завулоном. Потом эти двое ушли проводить какое-то дурацкое «посвящение в готы», а к Гарику подсел старый дед, назвавшийся колдуном… Колдун тот умел делать пиво прямо из воздуха. Ну да, теперь понятно, откуда этот шум в голове… Хотя… Нет, пивом вчера дело не ограничилось. Колдун зазвал в гости к своему приятелю-некроманту. Алиска тоже напросилась, и там, в гостях, они снова пили… Какую-то дрянь зеленую. Абсент, что ли? Да, тот парень – некромант который – сказал, что это абсент. И что пили его не просто так, а это вроде как ритуал какой-то. Посвящение в ученики некроманта… Повезло, значит, Алиске. Два «посвящения» в один день. А этот абсент, кстати, фигня полная. Невкусно, да еще и не торкает ни разу…

Ну и с чего ж тогда такие «дрова»? Блин. Поскрипев извилинами, Гарик сумел припомнить еще одну подробность. Покинув дом «некроманта», они с девчонкой поехали в центр. Да, Зед ведь просил вернуться по какому-то важному делу. Но на Садовой парочка встретила еще одного персонажа из «светской» тусовки ростовских неформалов. Отмороженного на всю голову панка Мюллера. В отличие от Гарика, за своим внешним видом тот не следил, да и экстремальных приключений, тесно связанных с мусором, не чурался…

Мюллер где-то разжился сразу тремя бутылками портвейна, который и предложил распить коллегам-неформалам. Новоиспеченная готесса от неблагородного напитка гордо отказалась, а вот Гарик… А что Гарик? За милую душу пошел он с Мюллером пьянствовать в какой-то дворик на улице Чехова… Так, стоп. С местоположением в пространстве, кажется, теперь все ясно. С причиной столь неприятного самочувствия – тоже. Да, точно – вот и бутылки из-под портвейна стоят на врытом в землю деревянном столике. Выпитые досуха…

А Мюллера в пределах видимости нет. Ну да, он же вроде где-то поблизости обитает. Хотя, в общем, странно, что Мюллер спать домой пошел. Обычно за этим кадром такого не водится – может прямо на «Яйцах» под памятником прикорнуть.

Вроде все вспомнил. Ан нет – не все… Зед же еще просил на «Яйца» подойти. А не он ли это сейчас звонит, не переставая?

Трясущейся рукой Гарик полез в карман «косухи» за аппаратом.

Точно. Экран высвечивал номер Завулона. «Какого хрена ему от меня нужно в такую рань? Какого хрена вообще им всем нужно, когда я в таком состоянии?» Кого именно он подразумевает под «всеми», Гарик и сам затруднился бы сказать.

– Алло, – разлепив пересохшие губы, произнес панк.

– Привет, – интонация, с которой собеседник произнес это невинное слово, не сулила ничего хорошего. Гарик знал – за Зедом не заржавеет поддеть кулачищем челюсть или расквасить нос. «А ведь я, по ходу, перед ним слегка провинился, – подумал парень. – Обещал прийти на встречу, а сам…»