Василий Блюм - Лик Зверя

— Да ладно! Вон сколько чужого, уже в карманы не влазит, а все ничего.

Ком в груди ощутимо разросся, затрепетал, отдаваясь во все уголки тела угрожающим звоном, словно в расставленную пауком ловушку залетела не муха, а шершень-переросток, от чьих яростных движений ловчая сеть трещит по швам, грозя вот-вот лопнуть.

Ольга растянула губы в улыбке, сказала холодно:

— Вижу, местные вас боятся, но… я не местная.

Устав спорить, девушка бросила зло:

— Да какая разница.

— Может и никакой, — отстраненно бросила Ольга, перехватывая тянущуюся к сумочке руку.

Ладонь привычно сложилась, захватывая пальцы и выгибая кисть противницы, так что та вскрикнула от боли, упала на колени. Распахнутые в испуге глаза только что наглой девушки, исполненный ехидства взгляд «конкурентки», восторженные взоры «тусовки», промелькнули калейдоскопом, разлетелись, вытесненные перекошенным от ярости лицом парня, что с угрожающим криком подался вперед.

Голова дернулась, уходя от нацеленного в лицо удара. И в этот момент черный клубок в груди лопнул, разошелся ослепительным потоком, разгоняя по телу волну ярости. Рука по-прежнему сжимает пальцы жертвы, не для удержания, для упора. Правая нога резко взлетает, высоко и свободно, как на тренировке. Удар. Голова парня мотается, как у болванчика, густо брызгает слюна.

Застывшие лица пришлых, отвисшие челюсти местных. Как странно, один удар решает больше чем все разговоры, вместе взятые. И вот, еще мгновение назад уверенные в себе, напористые ребята отшатываются, покрываясь мертвенной бледностью. Урок закончен, можно остановиться, вернее, даже нужно. Оборзевшим зверятам достаточно короткой трепки, и нет нужды бить и калечить сподвигнутую дурью и безнаказанностью молодежь. Но, переполняющая тело мощь требует выхода, подстегиваемая поднятой со дна души черной волной ярости, не позволяет остановиться, растягивая сладостный миг силы во времени, в пространстве, в движениях.

Удар. Не выдержав, парень падает на колени. Слепой, его взгляд мечется, не в силах сфокусироваться, нервные окончания, забитые болью, искажают сигналы рецепторов. Еще удар. Фигура заваливается навзничь, выпадая из разряда противников. Глаза перескакивают на следующую цель. Рывок вперед, в зону досягаемости.

Рука дергается, отягощенная грузом. Внимание на долю секунды переносится вбок и назад, туда, где с побелевшим от боли лицом в грязи сидит удерживаемая за кисть девушка. Она уже не соперница, да и не была. Но опасность должна быть сведена на нет. Рывок. Пальцы с хрустом выгибаются, застывают в неестественном положении, а девушка издает исполненный боли крик, мучительно выгибается.

Вновь скачок внимания. Лицо противника рядом: перекошенный яростью рот, распахнутые глаза, где, на самом дне, невидимый, плещется испуг. Удар. Массивный хрящ, что так сильно выражен у мужчин, в отличие от женщин, легко подается под костяшками пальцев. Противник еще стоит, но уже безопасен. С переломом щитовидного хряща много не навоюешь, но, меньше целей — проще бой. Толчок. Ничего не соображающий, парень замедленно валится навзничь.

Последние двое. Девушка не в счет. Вовремя ощутила опасность, признала сильнейшего. Но парни должны получить свое. Подскок. От удара в пах парень сгибается пополам. Следующий удар в затылок бросает его на землю. Второй начинается пятится, и в момент, когда товарищ падает в холодные объятия мокрого снега, бросается прочь. Бегущий не опасен, спасая собственную жизнь, бросит друзей на растерзание. Но тело требует, ярость не улеглась. Короткий разбег. Прыжок. От удара в спину парень летит лицом в грязь, кувыркнувшись, скрючивается, зажимая разбитый падением нос.

Грудь тяжело вздымается, сердце колотится в бешеном ритме, а перед глазами плавают красные пятна. Ощущая, как угасает ярость, а тело успокаивается, избавившись от излишков силы, Ольга вернулась. Вся компания в сборе, подростки стоят столпившись, лишь Валерий сидит на корточках, держась за живот.

Глубоко вдохнув, Ольга замедленно выдохнула, сказала с кривой ухмылкой:

— А тусовка у вас… веселая.

Взгляды разом устремились на нее, опасливые и радостные, испуганные и ободренные, но в глазах у каждого, помимо облегчения и ликованья, проглядывает восторг, незамутненное детское восхищение, какое примитивные племена испытывают перед грозными силами природы, а начинающие жулики перед матерым бандитом-рецидивистом.

Сашок выступил на шаг вперед, сказал, задыхаясь от восторга:

— Ну ты даешь! Как ты его… а эту… а того, что побежал… — Не найдя слов, он взмахнул руками, не в силах выразить переполняющие чувства.

— А с этими что? — поинтересовалась одна из девушек, с опаской поглядывая на ворочающихся в грязи «кировских».

Лицо Сашка враз стало злым, подскочив, он пнул одного из парней в бок, отчего тот издал сдавленный стон, сказал злорадно:

— Сперва девайсы заберем, наши им теперь ни к чему, да и свои тоже. Ну а потом…

Он прервался, вслушался в далекий вой сирены. Следом за ним прислушались и остальные. Вой приближался, стремительно разрастаясь, распался на несколько источников. Ольга не обратила на шум особого внимания, прислушиваясь к ощущениям после пережитой стычки, зато Валерий вскочил, воскликнул сдавленно:

— Менты!

Слово возымело магическое действие. Все разом засуетились, задвигались, кто-то поспешно застегивался, кто-то подбирал со скамьи сумки, несколько человек в спешке обшаривали распростершихся на земле противников.

Сашка живо произнес:

— Всем счастливо. Встретимся позже. А пока — ноги в руки.

Демонстрируя на собственном примере, он подхватился, поспешно двинулся вглубь парка. Проходя мимо Ольги, Сашка цапнул ее за руку, повлек, едва не силой таща за собой.

В теле еще бродили отголоски ярости, и Ольга, нахмурившись, сказала:

— Ты уверен, что нужно уходить, да еще и бегом?

Сашка взглянул с удивлением, сказал:

— Ты что, сейчас же менты прибудут. Хочешь остаться?

— А ты уверен, что это менты? — раздраженно переспросила Ольга. — А если и они, не вижу ничего страшного. Объясним, как есть, дадим показания.

На лице спутника отразилось жалость. Он сказал мягко, словно маленькому ребенку:

— Что менты — факт, у них звук сирен отличается от тех же пожарных. Немного, но отличается. А что до показаний… тебе это надо? Тратить несколько часов, писать бумажки. К тому же, могут ведь и дело завести.

Ольга сказала с сомнением:

— Не за что. Они первые начали. Мы лишь защищались.

Сашка всплеснул руками, сказал с чувством:

— Такая защита — и нападения не нужно. Ты ж их в колбасу раскатала, в говно! Я до сих пор в себя прийти не могу. Тебя этому вообще где учили? — Заметив сумрачное выражение лица спутницы, поспешно сказал: — Ладно, ладно. Можешь не говорить. А то еще потом за разглашение тайны… — Он хихикнул, перехватив Ольгин взгляд, отмахнулся: — Не обращай внимания, просто, я Геныча вспомнил, вернее, его попытку знакомства с тобой, и подумалось — а ведь он легко отделался!