Василий Блюм - Лик Зверя

— Драку начали не мы, — произнесла Ольга холодно.

— А потерпевшие говорят другое. — Полицейский расплылся в улыбке. — Они говорят, что вы вели себя вызывающе, задирали окружающих, и, в конце концов, спровоцировали их на драку. А в частности вы, — его палец ткнул в сторону Ольги, — нанесли нескольким людям телесные повреждения. После чего те вынуждены были обратиться в больницу.

Ольга сделала отстраняющий жест, сказала жестко:

— Уж извините за откровенность, но вы заставляете меня усомниться в ваших умственных способностях. И дело даже не в том, кто организовал драку, и кто в итоге отделался повреждениями. Я не пойму одного, как девушка, тем более моей комплекции, может кому-то что-то причинить?

Против ожидания, полицейский не удивился, сказал:

— Понимаете вы что-то, или нет — не важно. Свидетельские показания решают.

— И кто же свидетели? — взорвалась Ольга. — Три наемных бойца, выколачивающих темными ночами деньги из припозднившихся прохожих?

— Почти весь коллектив охранников клуба в количестве десяти человек. Плюс, с десяток свидетелей из гостей. Показать отчет освидетельствования очевидцев с подписями?

Ольга стиснула челюсти, так что скрипнули зубы. Голова загудела от напряжения, в попытках осмыслить, кто, каким образом, а, главное, для чего, смог организовать подобное. Пока Ольга размышляла, полицейский встал, неспешно прошелся по комнате. Углубившись в раздумья, она не услышала, как щелкнул замок двери, лишь когда на плечо опустилась рука, вздрогнула. Послышался вкрадчивый голос.

— Не морщи попусту лобик. Все равно не догадаешься, как фабрикуются подобные вещи. А если и догадаешься, это не поможет.

— А что поможет? — выдохнула Ольга.

Над ухом громко сглотнуло, задышало надсадно. Второе плечо ощутило касание, а по шее прошлось колючим.

— Небольшая услуга. Можно даже сказать, пустячок.

— Что именно? — осторожно поинтересовалась Ольга, хотя поняла о чем пойдет речь прежде, чем задала вопрос.

— Ничего сложного. Уделишь мне немного своего времени, совсем чуть-чуть. В качестве… женщины.

— А взамен? — вновь спросила она, не мене осторожно.

— Взамен я замну дело.

— Так просто? — Ольга добавила в голос сарказма. — А какие гарантии, что это не выльется в «дружеский минет» без обязательств?

— Мое слово, — хохотнул собеседник, — чем не обязательство? — Добавил серьезно: — Ничего сложного, схема обкатана до блеска. Дело откладывается в долгий ящик, а там спускается на тормозах. Такие расследования нам без надобности, а виновникам, ха-ха, в радость.

Ольга замедленно развернулась, некоторое время пристально смотрела на полицейского, отчего тот на мгновение опешил, а в глубине глаз метнулось нечто напоминающее страх, после чего протянула руку, прихватила ему промежность, чуть сжала. Лицо мужчины расплылось от удовольствия, рот приоткрылся, а глаза пошли поволокой. Довольный, он прохрипел:

— Да, да, вот так. Умничка…

Полицейский закрыл глаза, и уже не видел, как в глазах девушки зажглось тяжелое темное пламя.

Белая простынь потолка, плавно переходящая в стены. Взгляду не за что зацепиться, ни щербинки, ни трещинки, словно кто-то тщательно покрыл все поверхности густым слоем штукатурки, отполировал, покрасил… А может это плывет в глазах, что, утомленные холодным сиянием голубых ламп, слезятся, не в силах различить мелкие детали.

Напротив, в стене, почти под самым потолком, небольшое оконце. Голубой прямоугольник, единственное живое пятно в этом царстве мертвенного света и безукоризненных линий. Взгляд вновь и вновь обращается туда, не в силах оторваться от манящего свободой пятна. На фоне пронзительной голубизны черными иголочками выделяются вершинки елей, а чуть ниже, грязно-серая, проходит бетонная полоса, не то соседнего строения, не то ограждающей стены.

Тело ощущается с трудом, наполненное тупой болью, не откликается на сигналы разума. Конечности недвижимы, невозможно шевельнуть ни единой мышцей. По обеим сторонам возвышаются блестящие металлические стойки с раздутыми шарами пакетов. Пакеты змеятся прозрачными трубочками, через которые медленно движется зеленоватая жидкость. Куда она движется, зачем?

Замедленно, через силу, глаза поворачиваются. Поле зрения расширяется. Становится видна простыня, с проступающими контурами тела. Трубки тянутся к простыне жадными щупальцами, подныривают, теряясь под непрозрачным пологом. В черепе крутятся осколки мыслей, вращаются, сталкиваясь, и вновь разлетаясь, не в силах собраться в единое целое. Где-то далеко, на периферии сознания, мелькают воспоминания, расплывчатые и невнятные.

Вокруг что-то меняется. Сквозь накатывающую волнами дрему пробивается чувство опасности, усиливается, крепнет. Глаза обшаривают пространство, выискивая противника, вновь и вновь натыкаются на раздутые, как брюшка насекомых, мешки. Что-то не так, что-то изменилось. Цвет! Бледно-зеленая, почти прозрачная жидкость, наполняющая мешки, стремительно меняет цвет, темнеет, наливается пурпуром. И вот это уже не пакеты, а сердца. Четыре зловещих пульсирующих сердца, что гонят по сосудам кровавую жидкость, накачивая ее в…

Паника взрывается ослепительной вспышкой, а спина покрывается холодным потом. Ведь это в нее сейчас заливают неведомую гадость, чтобы… Что? Мысли суматошно мечутся в поисках ответа и… не находят. Ужас сжимает сердце ледяными ладонями. Нужно прекратить это все немедленно, прямо сейчас. Сорвать с себя щупальца-присоски, бежать, звать на помощь!

Сердце колотится, грозя выпрыгнуть из груди, мышцы сжимаются и разжимаются, рот раскрывается в беззвучном крике. Но, тщетно. Ни движения, ни крика, лишь расползающийся по телу липкий страх. Жуткие пакеты-сердца содрогаются все сильнее, распространяя багровое сияние, отчего воздух вокруг густеет, пропитывается кровью. Череп раскалывается от боли, дикий, животный страх пронзает всю сущность, заставляя рваться в бесплодных попытках спастись от надвигающегося неведомого ужаса.

Грудь пронзает невыносимой болью, в глазах чернеет. Мир начинает расплываться, истаивать дымкой, а сознание распадется, более не способное отличить реальность от грез. Некоторое время вокруг еще плавают жутки серые лоскутья, вяло шевеля лапами-лохмотьями, но вскоре и они исчезают, смешиваются с надвигающейся чернотой, непроглядной, мертвой, абсолютной.

Ольга открыла глаза, глубоко вздохнула. Сердце бьется с грохотом, промокшая от пота, простыня прилипла к спине, дыхание вырывается со свистом. Сон забылся почти сразу, но тягостное ощущение еще ощущается, покалывает грудь, пробегает капельками холодного пота.