Марк Бо - Бесконечное путешествие

— Я ведаю, где спит один из них веками. Сей генерал эмоций — извечных войн хранитель. Его обед — кровавыми реками воздвигнуть нерушимый заградитель, чья воля жаждет упиваться пожирателем миров давно ушедшие армады всех годов.

Лин, остановившись вместе с остальными, встал лицом к вратам, вытянул руки в стороны, и несколько раз сжал пальцы. Парень с девушкой сразу поняли намёк и взяли Круса за руки, хоть и не понимали, что он собирается сделать, и только вопросительно смотрели на него. Он даже не позволил им ничего спросить, начав говорить в своей бодрой манере:

— И на костях цветущих и бессмертных летим спасать сей град от ужасов неимоверных! — громко произнёс он.

Розы на его рукаве начали сиять с ослепительной яркостью. А затем из них, словно жидкость, принялись разливаться плотные потоки красных молний. Они обволакивали Эрика и Готинейру, которые лишь с удивлением наблюдали за происходящем зрелищем. Затем засияли глазницы Лина, выбрасывая слепящие конусы света в сторону взгляда. А после всё вокруг на мгновение замолкло, а через долю секунды сразу же разразилось рёвом грома.

Пространство стремительно искажалось и вытягивалось. И все трое, подобно молнии, ярчайшей вспышкой ринулись вперёд. Окружающее сменялось каждую долю секунды, мерцая перед взором бесконечными картинками. Сияющая алая сфера, несущая в себе все троих, мчалась через сотни вагонов, проходя через любое препятствие на пути. Видимое взглядом мелькало столь быстро, что никто не успевал ничего разобрать.

Но резко всё замерло, наполнилось громом и разлетающимися в сторону зигзагами молний. А картина перед глазами явилась тем самым вагоном, в который все только что перенеслись, преодолев за десять секунд расстоянии в тридцать с лишним километров.

Резко всё замерло, а через мгновение пространство наполнилось громом и разлетающимися в сторону молниями. Картина перед глазами явилась тем самым вагоном, в который все только что перенеслись, преодолев за десять секунд расстоянии в тридцать с лишним километров.

— Воу! — изумлённо воскликнул Эрик, аж отскочив в сторону, но умерил свой пыл, стоило ему увидеть Лина.

Краус упал на колени и упёрся руками в пол. Готинейра сразу подбежала к нему.

— Дядюшка Лин, что с вами? — испуганно произнесла она, садясь на корточки, и положив свою руку на костлявое плечо Крауса.

Бутоны роз на рукаве Лина почти все до единой, не считая двух, завяли, а оставшиеся слабо мерцали. Эрик уже давно заметил, что эти цветы каким-то образом связаны со способностями Лина, который сейчас вяло поднимался на ноги.

— Переживания не тратьте на меня. Я растерял почти всю силу. И посему нам поскорее сей могилу нужно отворить, друзья… — сказал он более спокойно, чем обычно, и глянул на девушку, давая той понять, что ничего серьёзного с ним не произошло, и это лишь сильная усталость, возникшая из-за слишком большого количества потраченной энергии.

Парень с девушкой, придерживая скелета за руки, помогли ему встать. Тот, оказавшись в горизонтальном положении, сразу поднял руку вверх.

— Мы будем пожирателем миров поглощены коль не разбудим древнего хранителя войны.

Место, где они очутились, было полностью лишено окон. Интерьер здесь оказался в столь привычном готическом стиле и цветовой палитре из чёрного, красного и металлического. Массивные люстры, стрельчатые арки окон, барельефы и горгульи.

По всей огромной площади пола был расстелен гобелен с вышитыми рисунками различных сцен, отражающих весь спектр эмоций. Существа, изображённые на нём, где-то сражались, где-то обнимались, впадали в ярость, кричали. А в центре зала, паря на высоте одного метра, в пространстве застыла чёрная, диаметром в шесть метров, сфера, покрытая трещинами, созданная будто из стекла, в которое помещён кусочек космоса вместе со всеми его звёздами и галактиками.

Над ней, под потолком, находились сотни тонких серебристых труб, направленных строго вниз. Из них выходили едва видимые потоки света, спускающиеся точно на сферу, утопая в её тьме.

— Что это такое? — спросил Эрик, завороженный красотой увиденного.

— Пред вами саркофаг хранителя войны. И генерал эмоций дремлет в нём веками, всё ожидая час, когда словами его пробудят с внешней стороны. Но трещины имеет сфера эта, аки прогнившая коррозией монета, — говорил Лин, медленно мотая головой.

— А что такого в этих трещинах? — поинтересовалась девушка, смотря то на скелета, то на парня. — Пожалуйста, скажите, что мы сможем его разбудить.

Лин, положительно кивнув, прохрипел в ответ на низком тоне, из-за чего становилось понятно, что скелета что-то тревожит.

— Если эта сфера то самое место, где он спит, то почему она находится в вагоне у всех на виду? — озадачился парень. — Да её же любой, кто сюда зайдёт, может разбить.

— Не всё легко настолько, как казалось. В сей место путь открыт немногим. И сфера… ох, какая жалость… крошится от царящей в ней тревоги. Ведь пожирателя душа туда проникла, нарушив ритм внутреннего цикла… — объяснил Лин.

— Но как он сюда проник? Он же там, в самом начале поезда.

— Его магия, этого пожирателя, воздействует на сферу, — догадалась Готинейра.

— Но это же ничего не меняет, правда? Мы ведь сможем пробудить этого хранителя, верно?

— Да, ваша правда. Но сложность есть одна. В неё войти потребуется до самого глубинного космического дна.

— И в чём же заключается вся сложность? — спросил Эрика.

— Один я должен буду это совершить, ведь вас я не посмею, затянув туда для помощи, губить, — Лин уже было направил руку в сторону сферы.

— Нет, дядюшка Лин, — остановила его Готинейра. — Это теперь и моя миссия тоже, ведь от её успеха зависит спасение всего. Я иду с вами. Эрик?

— Да, я тоже пойду. Выбора нет. Или все вместе приложим к этому силы, или же конец…

Лин замахал руками и отрицательно замотал головой.

— Исключено, ведь микромир там нестабилен… — но он не успел договорить, как его перебили.

— А что тогда вы предлагаете делать? — недоумевал Эрик. — Остаться здесь и ждать непонятно чего? А вдруг у вас ничего не получится, вдруг не хватит сил? Вы уже их потратили почти полностью. Мы просто обязаны пойти с вам.

На последних словах Эрик, сам не понимая зачем, понизил тон. Он вдруг ощутил нарастающую дрожь в мышцах, и как ноги его сгибаются, а он сам чуть ли не падает; он почувствовал себя дурно, прекращая обращать внимания на происходящее, словно был готов потерять сознание.

— Что-то… со мной не так, — обрывками говорил он, но не слышал от других ответа.

Парень, уже упав на колени, с трудом посмотрел на Лина, который не двигался: застыл, подобно статуе. С Готинейрой произошло то же самое.