Генри Каттнер - Рассказы. Часть 3

Затем сверкание померкло. Посеребренные поверхности как-то странно потемнели. Вероятно, оттого, что их прикрыло его отражение. Отражение и что-то еще более темное. Нечто дымчатое и извивающееся, нечто, принадлежащее этой затхлой сырости, удушающее своим присутствием. Оно расположилось у него за спиной, нет — сбоку, а может, спереди. Оно обволакивало его со всех сторон, и все росло и росло, стремясь задавить его, заставило его задрожать и покрыться холодным потом. Почувствовав удушье, он стремглав выскочил из кладовки, захлопнул дверь и надавил на нее из последних сил. Что это было?

Клаустрофобия. Именно. Всего лишь приступ клаустрофобии, разыгравшиеся нервы. Человек начинает нервничать, когда попадает в замкнутое пространство, И уж если на то пошло, человек испытывает беспокойство, когда слишком долго глядит на себя в зеркало. Не говоря уже о полусотне зеркал!

Он стоял перед дверью, продолжая дрожать, и чтобы хоть как-то отвлечься от того, что увидел, ощутил и узнал несколько мгновений назад, подумал о зеркалах. О том, почему люди смотрятся в зеркала. Женщины только этим и занимаются. Мужчины ведут себя иначе.

Мужчины, и он в том числе, судя по всему, ощущают неловкость, глядя на себя в зеркало. Он вспомнил, какое потрясение ему довелось испытать, когда в магазине одежды он впервые увидел себя сбоку и сзади в специальной системе зеркал. Да и потом всякий раз испытывал те же чувства. Мужчина выглядит в зеркале иначе, не таким, каким он себя представляет и ощущает. Зеркало искажает облик. Именно поэтому мужчины что-нибудь напевают или насвистывают, когда бреются. Так они пытаются отвлечься от того, что видят в зеркале. В противном случае многие сошли бы с ума. Как там звали этого мифологического персонажа, который влюбился в собственное отражение? Нарцисс? Точно. Он часами любовался собой в зеркальной глади воды.

Женщины, они вполне способны на это. Потому как женщины, в сущности, видят в зеркале не себя, а некий идеальный образ, видение. Пудра, румяна, губная помада, тушь для ресниц и бровей, тени, блестки — вот что они видят, а под всем этим пустота, на которую наносится косметика. Начнем с того, что все женщины немного сумасшедшие. Она ведь тоже недавно говорила, будто видела его в зеркале, хотя его там и в помине не было.

Так что, пожалуй, все-таки лучше ей ничего не рассказывать. По крайней мере, надо сперва переговорить с агентом Хэкером. Постараться выяснить, что все это значит. Почему прежние хозяева убрали все зеркала на чердак?

Он отправился в обратный путь по чердаку, заставляя себя идти не торопясь, заставляя себя думать о чем угодно, кроме ужаса, который испытал в комнате отражений.

Отражаться, отражать. Отражение. Кто боится собственного отражения? Еще один миф, верно?

Вампиры. У них не бывает отражения. «Признайтесь-ка, Хэкер. Люди, которые построили этот дом, они что, были вампирами?»

Эта мысль доставила ему удовольствие. С такой мыслью было приятно спускаться по лестнице в ранние сумерки, смакуя ее в полумраке под скрип половиц и грохот ставней, когда ночь надвигалась на этот дом теней, в котором нечто следило за вами из-за каждого угла и скалилось из каждого зеркала.

Он спустился в гостиную, чтобы там дождаться возвращения жены, включил все лампы и радиоприемник, возблагодарив Бога, что у них нет телевизора, потому что на экране могло возникнуть отражение, а сейчас ему меньше всего хотелось видеть какие бы то ни было отражения.

Но в тот вечер больше не случилось никаких напастей, и когда она возвратилась с покупками домой, к нему уже полностью вернулось самообладание. Они поужинали и поговорили как ни в чем ни бывало — вполне естественным тоном, и если оно их слушало, то ни за что не догадалось бы, что они оба испытывают страх.

Потом они занялись приготовлениями к вечеринке, позвонили знакомым, чтобы позвать их на новоселье, и под влиянием момента он предложил пригласить еще и Хэкера. Позвонив ему, они оправились спать. Свет был везде погашен, в зеркалах ничего не отражалось, и он смог спокойно уснуть.

Правда, утром ему было довольно трудно бриться перед зеркалом. А жену он застал врасплох на кухне, когда она красилась, пользуясь пудреницей с зеркальцем, тщательно прикрывая его ладонью от посторонних отражений.

Но он ничего ей не сказал, и она ничего не сказала ему, а оно, если о чем-то и догадалось, то пока хранило молчание.

Он уехал на работу, а она принялась готовить канапе, и не было ничего странного в том, что в этот бесконечно длинный, унылый, субботний день дом временами постанывал, поскрипывал и словно что-то нашептывал.

Когда муж вернулся с работы, в доме стало совсем тихо, но почему-то это было еще хуже. Будто нечто затаилось, дожидаясь наступления ночи. Именно поэтому жена переоделась пораньше и, все время что-то мурлыча себе под нос, принялась прихорашиваться, кружась перед зеркалом (трудно разглядеть что-либо отчетливо, если крутиться перед зеркалом). Именно поэтому муж смешал коктейли загодя, чтобы успеть до приготовленного на скорую руку обеда выпить по паре стаканчиков чего-нибудь покрепче (если выпьешь, то трудно разглядеть что-либо отчетливо).

Вскоре начали собираться гости. Титеры с ходу стали жаловаться на извилистую дорогу через холмы, по которой им пришлось добираться. Вэлльянты принялись восхищаться старинной панельной обшивкой и высокими потолками. Эрсы ввалились с громкими криками и хохотом, и Вик тут же заметил, что дом похож на фантазию Чарльза Аддамса. Это замечание послужило сигналом к выпивке, и когда прибыл Хэкер с женой, гомон Гостей уже почти перекрывал грохочущее радио.

Хотя и он и она пили не переставая, они никак не могли избавиться от ощущения, что Оно Где-то рядом. Упоминание Чарльза Аддамса было дурным знаком, а за ним последовали другие мелкие неприятности. Толмэджи явились с цветами, и она пошла на кухню, чтобы поставить их в вазу из граненого стекла. На кухне, наполняя вазу водой, она на какое-то время осталась одна, и стеклянные грани под ее пальцами вдруг потемнели — нечто, отражаясь в стекле, пристально смотрело на нее. Она тут же обернулась, но в кухне никого не было. Она стояла там совершенно одна, держа в руках сотни внимательных глаз.

Ваза выпала из ее рук, в кухню тут же сбежались гости — Эрсы, Толмэджи, Хэкеры и Вэлльянты; вслед за ними появился и ее муж. Толмэдж заявил, что она злоупотребляет алкоголем, и это показалось хорошим поводом выпить еще. Муж ничего не сказал, только принес другую вазу для цветов. Однако он наверняка обо всем догадался, поскольку, когда кто-то из гостей предложил совершить экскурсию по дому, он тут же их отговорил.

— Мы еще не прибирали наверху, — сказал он. — Там ужасный беспорядок, будете спотыкаться о ящики и коробки.