chromewitch - Духов день [СИ]

Он — по крайней мере, по его словам, — мог драться любым мечом, но вопрос о школе боевых искусств поставил его в тупик. На дальнейшие расспросы о богатом боевом опыте Байчу ответил только «дрался», причем с таким каменным лицом, что Ронга сочла за благо остановиться.

Поведение тоже было странным. Немного понаблюдав, Ронга пришла к выводу, что апатия и некоторая заторможенность это не следствие какого-то стресса, как бывало с самой Ронгой, а скорее… привычное состояние? Да, он был грязен и прекрасно понимал, что это плохо, но не испытывал никакого дискомфорта по этому поводу. Был голоден, но не стремился утолить голод, по крайней мере, пока он не становился чудовищным. Ел что попадалось в руки и спал где придется, не пытаясь найти место покомфортнее и еду повкуснее. С первого взгляда Байчу казался даже умственно отсталым и не особо самостоятельным, но… он каким-то образом выследил Суджан Вона и даже пришел к выводу, что именно в «Лилиях» его будет проще всего убить. Несложно было догадаться, что он мстит за кого-то, и это немного пугало — абсолютно не осознавая собственных потребностей, Байчу знал свою цель и держался за нее мертвой хваткой. Следил. Приходил и выжидал каждый день… Безоглядно верил всему, что говорит случайно встреченная им девушка, просто потому что их цели совпадали, а он очень, очень, очень сильно хотел убить Суджан Вона.

— Я маг, — будничным тоном сказала Ронга. — Ночами призываю духов и пляшу с ними под полной луной.

Байчу покивал — мол, хорошо, маг, духи, всякое бывает.

— Ты проведешь меня в бани, когда Суджан Вон будет там?

— Конечно. Просто приходи как обычно, к черному входу. Я подготовлю одежду и маску. Если Суджан Вон придет, ты прикинешься слугой.

И он приходил. Много дней.

…В детстве Ронга кормила так бездомных котят. У черного входа И Дин Хо, тем, что осталось с ужина. Только теперь делилась своим обедом, перед тем как отправиться на станцию и поехать домой.

Наблюдала, как он ест — неловко и быстро, как будто опасаясь, что сейчас отберут, хотя Ронга ни разу не дала повод думать о себе так. Еда так и не вошла у него в привычку, он каждый раз удивлялся, принимая контейнер с рисовыми колобками, бобовыми пирожками или пресными паровыми булочками. Из-за общей заторможенности это удивление было едва заметно, но где-то через неделю Ронга смогла его распознавать — как иероглиф в стремительных «сумасшедших» почерках. Она, в конце концов, превосходно читала любой из них.

После еды Байчу говорил «спасибо», низко кланяясь, протягивал пустой контейнер двумя руками и смотрел, как Ронга убирает посуду в рюкзак. Печально смотрел, непонимающе — точь-в-точь как те котята, которым каждый раз выставляли еды, но никогда не пускали дальше порога. Призраки и кошки редко ладят, а в И Дин Хо призраки бывали часто.

Сходство было таким потрясающим, что однажды Ронга невольно потянулась рукой к его волосам. Она наверняка бы опомнилась и остановилась еще на середине движения, но тогда едва успела его начать — стоило дернуться, немного податься вперед и приподнять руку, как Байчу заметно вздрогнул и вжал голову в плечи. Руки, держащие пластиковый контейнер с жареной рыбой, задрожали, складка на лбу обозначилась четче.

— П-привидение, — от неожиданности Ронга заикнулась и ткнула пальцем за его спину. — Показалось. Хотела позвать.

Байчу какое-то время еще смотрел на ее руки с недоверием и страхом. Что бы ни было в его прошлом, поняла Ронга, вряд ли там с ним обходились хорошо.

На второй день Ронга принесла из дома подходящую одежду — из старой дедушкиной, хранящейся в шкафу только из-за страсти к накопительству. Байчу принял ее, но очень долго соображал, зачем ее ему вручили и почему. В рубашке традиционного хинсанского покроя, с завязками и высоким стоячим воротником, он уже немного походил на слугу в «Лилиях», так что прохожие не удивлялись, замечая его неподалеку. Ронга могла бы поставить правую руку на то, что Байчу уверен — одежду ему выдали именно из-за вопросов маскировки, а не потому что его майка и куртка лоснились от пыли и грязи.

На восьмой день Ронга отыскала свой старый телефон и радостно сказала, что теперь Байчу вовсе нет нужды здесь ждать. Достаточно только время от времени подзаряжать аппарат в соседней забегаловке и быть неподалеку. Байчу снова покивал, но так и продолжил приходить. Ронга поняла, что это из-за еды и немного порадовалась — все-таки так она была точно уверена, что в самый ответственный момент ее воин с сияющим мечом не свалится в голодный обморок.

Она могла бы приносить еду, впрочем. Или оставлять. Необязательно было караулить под дверью… Так она подумала на десятый день и развернулась уже у самой станции, чтобы пойти сообщить Байчу о своем решении. Ей в самом деле не хотелось лишний раз молчать рядом с ним эти десять-пятнадцать минут, постоянно оглядываясь, но и оставлять своего союзника голодным не хотелось тоже.

Это было после дневной смены, и Ронга думала, что застанет его уже спящим все в той же заброшенной прачечной. Она запоздало укорила себя — пусть сейчас тепло, а Байчу очевидно мог спать и на асфальте, и в луже, она могла бы догадаться и притащить пару одеял!

Но Байчу не спал.

Он листал что-то в ее старом телефоне. Телефону было лет десять, а не пользовалась Ронга им года два — когда нашла, то долго не могла понять, как вообще раньше что-то с ним делала. Экран маленький, изображение зернистое, аж глаз режет, отзыв ужасный. Технологии развивались стремительно — теперь даже нынешний телефон Ронги, тоже довольно старый и очень дешевый, казался чудом техники по сравнению с той моделью. Ронга просмотрела содержимое памяти лишь мельком, не особо заботясь о том, что отдает. У нее никогда не было привычки пользоваться телефоном как электронным блокнотом или фотографировать что-то личное. Там не было фотографий ее или дедушки, только какие-то кадры, сделанные со скуки, — голуби на мусорном баке, трещины в асфальте, яркие апельсины на уличных прилавках, носки ее кроссовок на сидении в ежедневных поездках «Мадара — Мидзин», линии электропередач, цветущие ветки весной, осенние листья, пригоршни снега в ту недавнюю аномально холодную зиму и покрасневшие, как помидор, пальцы на морозе. Всякая подобная ерунда, не несущая никакого смысла или красоты, вдобавок в ужасном качестве.

Ронга долго пыталась вспомнить, что же именно такого интересного она сфотографировала на тот телефон, раз Байчу надолго замирал, положив пальцы на экран.

Ничего не приходило на ум.

Но Ронга догадалась, что, может, не стоит лишать крупиц человеческого присутствия того, кто способен подолгу смотреть на бессмысленные фото. Внимательно смотреть, внимательно и грустно, с какой-то тихой обидой — на подсвеченном экраном лице эмоция снова вырисовывалась перед Ронгой, как бледный смазанный иероглиф.