Саша Мар - Интересно и легко

Странный он, этот Вадик, но Надю к нему тянуло магнитом. Он же вообще толком не учится, появляется только на сессию и на курсовые пьянки. И ведь сдаёт же, сдаёт все зачёты и экзамены, в академ ни разу не ходил, Были на первом курсе пара-тройка альфа-самцов, которые хорохорились, пропускали по месяцу, приговаривая «от сессии до сессии». Так вот все в академ и пошли после первого курса, а кого и отчислили, но Вадик — проскочил.

— Он конечно, ничё так-то да? Не дрищ, и не жирный. Фигурка — норм.

— И не воняет от него, кстати, никогда, одеколончик, ботиночки, личико не жирное, голова мытая.

— Да, Танюха, это не твой качок, от которого за километр потищем несёт как от коня.

— Ну, он, не мой, вообще-то.

— Ну, ведь мутили?

— Ага, — Таня спешит сменить тему и объект общего интереса, — а помнишь Надюха, на первом курсе, когда собрались у меня в первый раз, там Вадик ко всем подкатывал, все ржали, помнишь?

— Конечно. «Это судьба!» и так еще в глаза сморит, руку на плечо положит, лицо серьёзное, сдохнуть можно.

Девочки смеются, и их голоса мешаются в галдящий шум ночного фаст-фуда. Гамбургеры съедены, но картошки и чипсов с пепси ещё много. Сейчас конец декабря, сессия. Фаст-фуд находится в квартале от общаги, и когда мозг после многочасового чтения тетрадей с записками сумасшедших лекций и прослушивания их на телефоне начинает требовать топлива, ноги сами несут к пережаренной картошке и майонезу. Вся измученная экзаменами и тоскующая по отрыву не спящая студенческая публика тусуется в забегаловке у автобусной остановки — после двенадцати ночи тут здравые скидки — и игнорирует фаст-фуд через дорогу, там дороже.

Гуляющие обеспеченные граждане зрелого возраста недоумевают, почему жральня с одной стороны дороги забита народом, а вторая такая же, горящая окнами напротив — пустая, и строят предположения о тайных ингредиентах, вызывающих привыкание, и зарекаются позволять своим детям ходить сюда, а дело при этом всего лишь в скидке в пятьдесят рублей, ощутимой для студенческого кармана.

— Вообще ржач, думали, что это он напился просто, ну тогда все перепились, конечно.

— Ну да, от смущения перепились.

Общий смех.

— Так он так ни с кем тогда и не замутил?

— Нет. Ну, во всяком случае, мне — неизвестно, вы же меня уже допрашивали.

— Да ладно, Надя, он же к тебе подкатывал, вы же потом ушли в приват. Что, хочешь сказать, ничего не было?

— Нет.

Выражения лиц подруг требуют продолжения с пояснениями.

Надя, опустила глаза и потянула пепси через трубочку из бумажного стакана. Стакан сморкнулся, и Надя нехотя по слогам, безнадёжно выдавила:

— Он сказал, что это сакральный акт, и мы к нему ещё не готовы.

Подруги заулыбались и мельком переглянулись, но так, что предмет иронии мог заметить это обидное переглядывание.

— Ну, да вот такой фрукт. Пуля в башке.

— Овощ, точнее.

Все закатились, и Надя тоже, она не обижалась. После паузы, заполненной соленой картошкой и сладкой газировкой, Светка сказала:

— Везение, конечно у него есть. Ф э ном э нальное! — подруги снова улыбнулись, вспомнив препода по высшей математике и его любимое словечко.

— Как он эту сессию сдавал, вообще потрясающе, а ведь ни разу не появлялся.

— Из параллельной девчонки говорят, что он всегда учит только один билет, и ему всегда попадается именно этот билет. Это он им так сказал.

— Как так?

— А вот так.

— Мистика.

— Да он — ведьм!

— Ведьмак.

— Чушь какая-то, это он просто клеил у них кого-то, это чисто везение. О, это же Викт о р!

Подруги замолчали и помахали вошедшим в фаст-фуд троим парням одногруппникам, все кроме Танюхи. Один из парней был атлетически сложённый Викт о р, с ударением на последний слог, качок, с которым Танюха встречалась полгода назад. Три спортивных костюма прошли мимо к раздаче, и Танюха, которая тщательно выбирала картошку подлиннее, нарочно не обращая на них внимания, зажала нос и изобразила отвращение от жуткой вони. Подруги всё поняли и затряслись от смеха.

— Од э колон, Викт о р, гд э ваш од э колон? — вполголоса произнесла Танюха и вдруг стала серьёзной, — вот про везение нашего Вадика. Сегодня же видели?

Конечно, они видели. Почти вся группа была свидетелями стычки между Викт о ром и Вадимом, которая произошла в очереди на экзамен по философии.

С половины девятого группа постепенно подгребала к аудитории и распределялась по очереди. Потом сообща прикинули, сколько времени уходит на подготовку и ответ, и вторая половина очереди рассосалась в буфет и на улицу курить, чтобы не торчать перед дверью в душном коридоре битых час или два. Викт о р должен был войти в десять тридцать.

Вадик прибежал, запыхавшись, в десять двадцать пять и стал допытывать мандражирующих одногруппников, кто должен пойти на экзекуцию через пять минут. Ему сказали, что Викт о р, но он где-то шарится и, скорее всего, пропустит очередь. Тогда Вадик сказал, что он опаздывает и можно, пожалуйста, пожалуйста, вместо Викт о ра пойдет он, потому что он сильно торопится, с работой заморочки, он подрабатывает, и надо успеть. Манадражирующие соглашаются, потому что никто не хочет быть растерзанным на полчаса раньше отмеренного срока, и Вадим с облегчением выдыхает и входит в кабинет ровно в десять тридцать. А ровно через минуту с телефоном прижатым к уху из кабинета вылетает красный профессор философии по фамилии Прострацкий и устремляется в преподавательскую, шипя в трубку: «Мама, если я обещал заехать, я заеду, мы поменяем твой радиоприемник, не волнуйся, у меня сейчас экзамен, потерпи, пожалуйста». Прострацкий, не с первого раза попав ключом в замок, в конце концов, хлопает дверью, и прижавшиеся к стене студенты слышат его глухой крик: «Нет, его поменяют, у меня есть чек, да, у меня есть чек, мама сколько можно!»

Садо-мазохистская семейная разборка продолжается минут пятнадцать. Мать Прострацкого полгода назад вышла на пенсию в звании доктора философии из того же университета, однако исполинский ум и интеллигентность этой уважаемой женщины по иронии судьбы всю жизнь органично сочетались с потребностью ежедневно долбить единственного сына, требуя постоянного к себе внимания.

Пока профессор, проклиная всё на свете, исполнял сыновний долг, ожидающие в коридоре студенты с завистью заглядывали в аудиторию, где их одногруппники остервенело готовились к ответу. У каждого горел экран смартфона с фотографиями страниц учебника, а у кого-то торчал наушник с записанной лекцией. Навыки интернет сёрфинга демонстрировались олимпийские, и списывание шло полным ходом. Звенящая тишина, шуршание ручек по бумаге и пиканье экранной клавиатуры, красные лица, остекленевшие глаза и полуоткрытые рты. Каждый из сидящих в аудитории превратился в строку поиска, в передаточное звено между своим телефоном и листом бумаги. Потеющие руки с бешеной скоростью сдували максимальное количество информации без малейшей возможности что-либо осмыслить.