Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Так это справедливость, Рыжик. Все ее звали, ну вот она и пришла. — И с извиняющейся улыбкой добавила: — Ты прости меня, пожалуйста. — А потом резко захлопнула створки дверей у Наклза перед носом.

По стеклянным вставкам почти мгновенно зазмеились снежные узоры.

— Дэмонра! — рявкнул Наклз и дернул ручки. — Немедленно открой, Дэмонра, ты что творишь?!

Створки не шелохнулись, только ледяные цветы и перья поползли выше. Маг еще видел лицо нордэны. Виноватую улыбку. Грустные глаза.

Наклз выворачивал ручки, бил кулаками в стекло — все было бесполезно. Лицо по ту сторону исчезало за слоем льда. В конце концов, нордэна приложила ладонь к стеклу, Наклз сделал то же самое и не почувствовал ничего. Ни гладкости поверхности, ни ее холода — как будто перед ним вообще не было никакого препятствия. Но пройти вперед он не мог.

— Дэмонра!

Перед магом осталась только заиндевевшая дверь да перья, горы и леса, нарисованные морозом по стеклу.

Появившийся откуда-то из-за спины доппельгангер встал с ним рядом, почти коснувшись плечом, и небрежно поинтересовался:

— Ну что, герой, дай угадаю, ты снова сделал все, что мог?

«А что я мог?»

Наклз потерянно оглянулся. Пустой коридор. Никакой девочки. Конечно, девочка же осталась по ту сторону, там, где теперь не было ничего, кроме льда и снега.

— А я что-то мог?

— Конечно же, нет. Ты что, принципиально никогда ничему не учишься? Давай, это же упражнение для двоечников. Ты его уже проходил. Неужели забыл главное утешение профессиональных неудачников? Подсказываю. Мир… всегда… остается…

— Мир всегда остается прежним… Всегда остается прежним…, - Магрит не поняла, что так сильно напугало Наклза, но очнувшийся маг повторял эту немудреную фразу, как молитву. Да еще прижав правую руку к груди характерным жестом, будто хотел схватиться за висящую там ладанку. Конечно же, у профессионального строителя светлого калладского будущего ничего подобного на шее болтаться не могло. Магрит быстро поднялась с дивана и подбежала к Наклзу. Взяла его ладони в свои. Поняла, что мага трясет.

— Наклз, Наклз, все хорошо. Ты дома. Все в безопасности. Все получилось. Все кончилось. Она уехала. Слышишь?

Слышал Наклз или нет, но колотило его знатно. Взгляд мага прыгал с лица Магрит куда-то на стены и потолок, потом обратно. Наверное, прежде чем он пришел в себя окончательно, прошло около минуты.

Сообразив, в каком мире он находится, Наклз вывернулся из хватки Магрит. Потер виски. И вдруг озадачил рэдку просьбой, в его устах звучавшей почти невероятно:

— Расскажи что-нибудь.

— Что? — опешила Магрит, не веря своим ушам.

— Расскажи что-нибудь. Таблицу умножения. Сказку. Молитву — что угодно.

— Наклз…

— Нужно прогнать отсюда эхо! Говори.

В своем твердом знании таблицы умножения дальше восьми Магрит уверена не была, поэтому бодро затараторила молитву. Даже если она и допускала какие-то ошибки и меняла слова местами, маг этого не замечал. Он сидел и словно напряженно прислушивался к чему-то, как прислушиваются собаки перед грозой.

У Магрит запершлило горло. Ей казалось, что она говорит уже с час, хотя прошло, наверное, минут пятнадцать. Наклз, наконец, успокоился. Суховато поблагодарил. С трудом выполз из кресла, держась за подлокотники. Поковылял к лестнице.

— Тебе помочь?

— Нет.

— Что-нибудь принести?

— Нет.

— Все уже в порядке?

— Нет.

— А можно все-таки относиться ко мне как к человеку?

Магрит была готова услышать все то же ровное «нет», но Наклз обернулся через плечо и снизошел до другого ответа:

— Прости. Я видел дурной сон. И испугался.

— За Дэмонру, да?

— Да.

— Она уехала, с ней все будет в порядке. Велела тебе не трогать каких-то котят и писать ей каждые две недели, вот. Мне кажется, она храбрая и она точно тебя очень любит, так что вряд ли даст себя в обиду. Не бойся за нее. Тем более, как маг может бояться? Это я могу бояться, а ты же будущее видишь и все знаешь. Знаешь же? — Магрит старалась щебетать как можно веселее и улыбаться как можно шире. Внутреннее чутье подсказывало ей, что так будет лучше.

При ее последних словах маг, держащийся за перила, отчетливо скривился.

— Будущего не существует, Магрит. Только ряды меняющихся цифр. Я не вижу ни цели, ни правды. Мы так же ничего не знаем, как и вы. Только вы боитесь войны или инфляции, а меня до полусмерти напугала девочка с распущенной косичкой и в белых башмачках. Потому что вы нормальные, а мы — нет. Вот и вся разница, на самом-то деле.

— Никакая девочка сюда не приходила, пока ты спал. Ни с одной косичкой, ни с тремя, — заверила Наклза Магрит. — Я дежурила!

Маг все-таки улыбнулся:

— Я понял. Спасибо, Магрит. Если к нам сюда вдруг заявится какая-нибудь Справедливость, Необходимость, Необратимость или любой другой выкидыш нордэнского рока, я вежливо отправлю их к тебе, договорились?

— Ну да. Метла стоит в чулане, рогатки делать умею. Разберемся, вот увидишь.

— Снова гроза, — недовольно сообщил Ингмар Зильберг, поглядев поверх дымчатых очков на ставшее пепельным небо. — Ветра дуют с севера уже неделю, — ровно продолжил он, не дождавшись никакой реакции. — Нужно с этим что-то делать.

Немексиддэ оторвалась от бумаг и посмотрела в окно. Грозовой замок, или Эльдингхэль, как его звали нордэны, стоял на утесе и возносился над землей и морем на добрые две сотни метров, так что открывающиеся виды впечатляли. В ясную погоду и с мощным биноклем отсюда даже получалось разглядеть силуэты островов Внутренней Дэм-Вельды. Впрочем, за последние лет двадцать внутреннюю Дэм-Вельду стало модно называть «дальней». Что, на взгляд Немексиддэ, являлось хорошей тенденцией: видимо, и самые упорные осознали, что вернуть исконные территории им не светит, сколько винтовок ни собери.

Горизонт на севере сделался уже почти того же цвета, что и штормовое море. Свинцовую даль прошили яркие белые всполохи.

— Молнии, — поморщился Ингмар. — Ну и что прикажешь сказать нашим дорогим гостям?

— Небесный огонь, подарок с Гремящих морей, — пожала плечами Немексиддэ. — Вранье, знаешь ли, не позолота, не стирается при употреблении.

— Вранье имеет свойство устаревать. Последняя группа калладцев притащила с собой какой-то прибор. Мне он неприятно напомнил доисторический электорофор.

Немексиддэ считала Зильберга незаменимым работником и прекрасным человеком. Но, как и почти все ее знакомые маги, он был отчаянным пессимистом, а потому видел электорофоры даже в самогонных аппаратах. Хотя она нисколько не удивилась бы, узнав, что именно самогонного аппарата тот в жизни и не видел.