Питер Джеймс - Роковой выбор [litres с оптимизированной обложкой]

Иногда он воплощал это понимание в изощренных рисунках, выполненных аэрографом. Он был искусным художником. Мистер Сароцини часто хвалил его работу, и Кунц гордился этим.

Еще ему не хватало спортзала, где он ежедневно тренировался; и особых мюсли с голубикой, которые подают только в кондитерской на улице Конфедерации – там он обычно завтракал; и прохладного ветра с озера; и его черного «Мерседеса SL600» – но он понимал, что в Лондоне этот автомобиль слишком бросался бы в глаза, в то время как ему не следовало привлекать к себе внимания.

И еще гардероба. В гардеробной у Кунца висело несколько дюжин сшитых на заказ костюмов из шерсти, шелка и льна лучших сортов, на полках, несчитаные, лежали дорогие рубашки, на полу выстроились длинные ряды сделанной в лучших мастерских разнообразной обуви. Мистер Сароцини научил его ценить качество, уделять внимание мелочам. Кунц носил только лучшую одежду, и его чемоданы были также высочайшего качества: изумительная кожа, ручная работа, все чемоданы выполнены в одном стиле.

Когда Сьюзен Картер оставила его одного в спальне, он обыскал шкаф и комод и отметил, что у Джона Картера все костюмы от известных брендов: «Босс», «Армани», «Конран». Кунцу больно было думать, что Сьюзен Картер позволяла проникать в себя человеку, который покупает готовую одежду. Она заслуживала лучшего. На ум ему пришли слова Двадцать четвертой истины: «Посредственность не может увидеть ничего, что хоть немного выше ее. Гениальность распознается только талантом».

Дом мистера Сароцини посещали многие богатые, значительные и известные люди: главы государств, министры, сенаторы, члены королевских фамилий, кинозвезды, ученые, крупные промышленники. Мистер Сароцини заставлял Кунца представлять, как эти люди сидят на унитазах, испражняются, затем вытирают задницу. Он хотел, чтобы Кунц понял, что богатство, титул, общественное положение или известность возвышают человека над прочими только в некоторых отношениях, а не во всех.

Со Сьюзен Картер дело обстояло по-другому. Совсем по-другому.

Кунц вдруг обнаружил, что думает о Клодии, и допустил, что мистер Сароцини вложил эту мысль ему в голову, чтобы отвлечь от Сьюзен Картер. Кунцу иногда трудно было отличить свои собственные мысли от тех, что были вложены ему в голову мистером Сароцини.

Клодия. Он представил себя с ней в своей квартире, как он занимается с ней чем-нибудь грязным. Она любила делать что-нибудь грязное. До того как он пришел в дом Сьюзен Картер, ощутил ее присутствие, вдохнул ее ароматы – он скучал по Клодии. А с этого момента – перестал.

На небольшом столике рядом с ним лежал конверт, в котором был билет на «Дон Жуана», воскресный спектакль в Глайндборне. Это был подарок ему мистера Сароцини за хорошую работу. Он подумал, как хорошо было бы пойти вместе со Сьюзен, а после заняться с ней любовью, чувствуя, как в их телах плещется энергия оперной музыки.

Но это невозможно.

– Сьюзен, – прошептал Кунц.

Сьюзен смотрела на него с каждой стены. Он сделал эти фотографии в течение тех трех незабываемых дней, когда работал в ее доме, с помощью небольшой камеры, спрятанной за бейджем «Бритиш телеком» на его униформе.

Зерно на фотографиях было крупным, и это раздражало его. На них Сьюзен не двигалась, и это тоже его раздражало. Он желал видеть Сьюзен Картер в движении, желал видеть ее раздетой, желал видеть, как она проделывает со своим мужем что-нибудь грязное.

Ему был нужен – хотя и не необходим – предлог ненавидеть ее мужа еще больше, чем он его уже ненавидел.

Он переключил канал и послушал свою квартиру в Женеве. В гостиной были слышны голоса – телевизор. Он отрегулировал фильтр, и звук от телевизора угас. Он прислушался к тому, что осталось, в поисках любого намека на то, что у Клодии может находиться мужчина.

Кунц проверил спальню, но ничего не услышал. Он тронул клавиатуру, и экран компьютера ожил. На нем возникла его любимая цветная фотография Клодии: обнаженная, с раскинутыми в стороны ногами, она сидела в кресле и смотрела в камеру. Он представил, что это не Клодия, а Сьюзен Картер.

Он взял телефон и набрал номер. Клодия ответила. Он представил, что разговаривает со Сьюзен Картер.

– Чем ты занимаешься? – спросил он.

– Смотрю телевизор.

– Что на тебе надето?

– Немногое. – Она поддразнивала его.

– Чем ты пахнешь?

– Тобой, – сказала она.

– Хочу увидеть тебя, – сказал он.

– Я тоже хочу увидеть тебя.

Введя в компьютер команду, он вышел в Интернет. На экране возникло другое изображение: пустое кресло. Через секунду в кадр вошла обнаженная Клодия. Она села в кресло. Технология еще не была доведена до совершенства: он мог наблюдать за Клодией в реальном времени, но двигалась она рывками, как в замедленной съемке, – отдельным кадрам изображения требовалось некоторое время на то, чтобы попасть из Женевы в Лондон.

Кунц смотрел на раздетую Клодию. Длинные темно-русые волосы рассыпались у нее по плечам. Она смотрела прямо на него, зная, что он видит ее. Она не знала, что вместо нее он видит Сьюзен Картер.

– Прикоснись к себе, – сказал он.

Она исполнила просьбу. Рваные кадры добавляли движениям чувственности. Он видел, как ее пальцы скользнули в промежность, как мечтательно она завела глаза, и подумал, как бы это делала Сьюзен Картер.

Губы Клодии задвигались – она говорила с ним. Да, говори со мной, Сьюзен, милая, говори со мной.

– Теперь дай мне увидеть себя, – сказала Клодия.

Джону было дурно. Он чувствовал свинцовую тяжесть в теле и яростную боль в голове. Портвейн всегда так на него влиял, а вчера на банкете он здорово перебрал.

Сегодня, следуя совету своего бухгалтера, он встретился со специалистом по банкротству и сейчас говорил с ним по телефону. Тот сообщил Джону неутешительные новости: если банк завинтит пробку, Джону не удастся спасти многого из своего бизнеса. Если бы Джон озаботился хотя бы год назад, он мог бы создать отдельную компанию и начать сливать бизнес в нее. Но он не сделал никаких приготовлений.

Мрачный словно туча, он положил трубку. Секретарша принесла ему вторую чашку кофе и, ставя ее на стол, посмотрела на него странным взглядом. Подслушивала? Стелла отнюдь не была глупой, она понимала, что в фирме что-то неладно, но, будучи очень тактичной, ни разу ни о чем не спросила.

Она была с ним с самого начала, еще с того времени, когда они занимали крохотный офис над маленьким зоомагазином, а Гарет приходил только по вечерам, так как днем работал специалистом по компьютерной графике в архитектурной фирме. Стелла была яркой, эффектной девушкой. В ней удачно сочетались миловидность и элегантность. У нее были темно-русые, коротко стриженные волосы и невыносимый бойфренд – вечно не получающий ролей актер с самомнением размером с Атлантический океан. Она точно не останется без работы, пока существуют бизнесмены с мозгами, но потерять ее было для Джона равносильно удару под дых.