Питер Джеймс - Роковой выбор [litres с оптимизированной обложкой]

22 июля.

Завтра.

Волнение поднималось внутри его, как оперная музыка – да, как «Дон Жуан», взрывающийся у него в голове. Кунцу пришлось затратить волевое усилие на то, чтобы успокоиться.

В доме Картеров зазвонил телефон. Сьюзен услышала звонок и поспешила в гостиную, на ходу крича мужу, что сама возьмет трубку.

Кунц нажал на кнопку на контрольной панели и немедленно услышал голос звонящего. Он узнал его: Сьюзен часто говорила с этим человеком по телефону – она редактировала его новую книгу.

– Сьюзен?

«Голос у этого писателя встревоженный», – подумал Кунц.

– Извини, что беспокою, но мне нужно срочно увидеть тебя. Ты завтра не занята? Может быть, пообедаем вместе или просто выпьем?

Сьюзен была приветлива – ей этот человек нравился, – но ответила уклончиво:

– Ой, Фергюс, извини, но не получится. Я уезжаю из города на пару дней.

– Может быть, позавтракаем где-нибудь, пока ты не уехала?

Она рассмеялась:

– Невозможно! Я уезжаю очень рано.

Кунц был восхищен. Это прозвучало так естественно – лгала она мастерски. Потрясающая женщина.

– Сьюзен, это важно. Мне действительно нужно тебя видеть.

Она обещала ему позвонить после выходных, когда вернется. Писатель снова попытался убедить ее встретиться с ним до того, как она уедет, но безуспешно. Он попросил у нее номер телефона, по которому с ней можно будет связаться, но она не могла его ему дать. Она позвонит ему, как только вернется.

Умница.

Кунц не мог усидеть на месте от возбуждения. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить, поделиться тем знанием, которое он хранил в сердце. Ему не разрешено было даже упоминать о Сьюзен Картер, но ведь он может передать собеседнику хотя бы свои чувства.

Он взял телефон и позвонил Клодии в свою квартиру в Женеве. Трубку никто не поднял. Тогда он набрал номер ее квартиры, попал на автоответчик и повесил трубку. Она куда-то вышла. Кунцу это не нравилось. Он не говорил с ней десять дней, но ему не нравилось, что она покинула дом. Клодия – его женщина. Ее дал ему мистер Сароцини. Скоро его женщиной станет Сьюзен Картер, но до тех пор его женщина – Клодия, и его женщина куда-то вышла.

Он положил трубку и снова взялся за Ницше. В его сознании снова всплыли слова мистера Сароцини: «Услышав – забудешь, увидев – запомнишь, сделав – поймешь».

Он поднял глаза от книги и увидел, как Сьюзен переворачивает бараньи отбивные. «Завтра», – подумал он.

Завтра все станет ясно.

Клиника «Вествуд» помещалась в современном четырехэтажном здании, которое деликатно вписывалось в стену викторианских, из красного кирпича, фасадов Уимпол-стрит. Внутри здание совершенно не походило на больницу. В фойе у входа лежал дорогой ковер, стены были убраны гобеленами, повсюду цветы и большие диваны. Если бы не специфический больничный запах, его можно было принять за холл небольшого шикарного отеля.

Запах, объединивший ароматы дезинфицирующего средства, свежестираного постельного белья и больничной еды, проникал всюду; его не могло перебить даже благоухание, струящееся от большого букета цветов, присланного Джоном, и еще большего – мистером Сароцини. Просторную палату, отведенную Сьюзен, нельзя было отличить от дорогого номера в отеле. Из ее окна открывался прекрасный вид на Уимпол-стрит и кусочек Риджентс-парка. Только что закатилось солнце, наступал вечер. Через несколько минут Сьюзен должны были отвезти в операционную. Она нервничала и чувствовала себя очень одинокой.

Пару часов назад позвонил Джон, пожелал ей удачи и опять вызвался приехать. Она резко отказалась – она не желала, чтобы он был поблизости, когда… когда они это с ней сделают. Возможно, она поступала несправедливо по отношению к нему, но ей было легче без него.

Открылась дверь, и в палату вошла медсестра, а за ней – врач. Оба без бейджей. Медиков представили Сьюзен, но она не запомнила их имен – может, потому, что не хотела. Ей казалось, что она попала в свой собственный тягостный сон. Пусть это и остается тягостным сном. Она проснется через девять месяцев, а пока никто, кроме Джона, мистера Сароцини и ее самой, не будет знать правды. Друзья и коллеги, конечно, заметят ее беременность, но и понятия не будут иметь, что именно произошло. Через девять месяцев все они будут приносить ей и Джону соболезнования, говорить, как им жаль, что малыш родился мертвым. Они с Джоном выберутся из лабиринта, и все опять будет хорошо.

В руках у медсестры был шприц. Сьюзен ненавидела уколы, и обычно от нее требовалось все мужество, чтобы вытерпеть хотя бы один, а за последние несколько недель ее кололи столько, что она сбилась со счета.

– Премедикация, – сказала медсестра.

– Премедикация, – эхом отозвалась Сьюзен. – Хорошо. – Ей было все равно, пускай делают что хотят. Следующие девять месяцев ее тело не будет ей принадлежать.

Медсестра ввела иглу, и в вену Сьюзен начала поступать жидкость. Медсестра продолжала давить на поршень, от повышения давления рука начала болеть, затем онемела – такое чувство появляется, если сильно ударишься обо что-нибудь локтем.

Медсестра вышла из поля зрения Сьюзен, а врач приблизился. Теперь она ясно могла рассмотреть его лицо. Он хорошо выглядел: сенаторско-киноактерский тип внешности, средиземноморский загар, темные волосы с чернильно-черными прядями, вроде обесцвечивания наоборот, идеальная улыбка. Слишком идеальная. Может, он актер? Он показался ей знакомым. Не видела ли она его в «Скорой помощи»? Как там его звали, этого врача… доктор Дуг Росс?

Она не понимала, закончила медсестра или нет. Доктор Росс из «Скорой помощи» продолжал демонстрировать ей свою идеальную улыбку. Она хотела задать ему несколько вопросов о предстоящей процедуре.

Интересно, что там с рукой. Не то чтобы это было важно – она вдруг почувствовала легкость в теле и безразличие ко всему. Качает, будто в лодке. Хорошо, что здесь доктор Росс из «Скорой помощи». Может, ей разрешат привезти сюда Кейси, чтобы доктор Росс из «Скорой помощи» за ней присмотрел?

Она хотела спросить его об этом, но он исчез. И медсестра исчезла, и комната стала какой-то другой. Стены двигались, меняли цвета, скользили куда-то назад, как пятнадцать лет назад в Эпкоте, во Флориде, в «Диснейуолд», когда они ехали в вагонетках в пещере ужасов.

Она попробовала повернуть голову. Голова не слушалась. Сьюзен отметила это, но ей было все равно. Не слушается так не слушается. Кто-нибудь сейчас подойдет и все исправит – может быть, даже импозантный доктор Росс из «Скорой помощи».

В характере движений что-то изменилось, вызвав головокружение. Теперь они двигались в вертикальном направлении, вверх либо вниз, вернее, мозг двигался вверх, а тело – вниз, а потом они поменялись местами, и мозг поехал вниз, а тело – вверх.