Питер Джеймс - Роковой выбор [litres с оптимизированной обложкой]

Головокружение утихло, оставив ее в поту и ознобе. Живот еще болел, но уже не так мучительно – просто тупая болезненная пульсация. Вокруг, столпившись, стояли люди. Среди них был Фергюс, официант, а также мужчина, который наклонился к ней и говорил, что он врач.

– Со мной все хорошо, – сказала Сьюзен. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Со мной это случается. Это пустяки, у меня есть таблетки.

– И часто у вас бывают такие приступы? – спросил человек, назвавшийся врачом.

– Ничего страшного. Это небольшая киста. За мной наблюдает мистер Ванроу. Все в порядке.

Врач внимательно посмотрел ей в лицо:

– Майлз Ванроу? Он ваш гинеколог?

Сьюзен кивнула.

– В таком случае вы в хороших руках. Сегодня он вас должен непременно осмотреть.

– Да, я позвоню ему. Спасибо вам. Извините за беспокойство.

– Я отвезу тебя домой, – сказал Фергюс.

Она отрицательно покачала головой:

– У меня в офисе встреча с автором. Я не могу ее отменить.

– Здоровье важнее, – уперся Фергюс.

– Со мной уже все хорошо.

Она выдавила из упаковки две таблетки. Фергюс дал ей свой фужер, и она проглотила их, запив шампанским. Она надеялась, что они снимут боль.

Фергюс присел на краешек стула.

– У тебя правда киста?

– Она небольшая. Иногда мне немного больно от нее, но и все. – От шампанского Сьюзен слегка опьянела – она уже забыла, когда пила что-либо алкогольное.

– Это не немного больно, Сьюзен. Сколько это уже продолжается?

Она подумала, затем сказала:

– Около трех месяцев.

Фергюс сказал ей тихим голосом:

– Сьюзен, я, может быть, скажу сейчас не очень лестную вещь, но кто-нибудь уже говорил тебе, что ты ужасно выглядишь?

Она не нашлась что ответить – он был прав. Она была похожа на призрак. Призрак с темными кругами вокруг глаз. Не многие это видели, потому что она скрывала их под тональным кремом, но Фергюс все разглядел.

– Значит, Ванроу. Кажется, мне знакома эта фамилия.

– Он принимает роды у всех знаменитостей. Его имя часто появляется в газетах. – И, совершенно не думая, она добавила: – Мистер Сароцини настаивал, чтобы я наблюдалась именно у него, и ни у кого…

Она спохватилась и замолчала, не закончив предложения. Между ними разверзлась пропасть тишины. Мост через нее навел Фергюс, переспросив:

– Сароцини? Ты сказала – Сароцини ?

Что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

– Да.

– Он твой врач?

Жалея о том, что сболтнула лишнего, она попыталась придумать подходящий ответ.

– Нет, он банкир. Он помог моему мужу. Он… он любит давать советы.

Фергюс вынул сигареты:

– Ты не возражаешь? Я буду стараться, чтобы дым до тебя не доставал.

– Да, пожалуйста. Дым меня уже не так сильно беспокоит.

Он прикурил и произнес по буквам:

– С-а-р-о-ц-и-н-и?

– Да.

– А имя?

Этот вопрос на мгновение выбил ее из колеи. Она поискала в памяти, затем сказала:

– Эмиль.

Его лицо напряглось – если только она этого не выдумала.

– Почему ты спросил? Знаком с ним? – спросила она.

– Просто это имя связано для меня кое с чем, вот и все. И потом, такую фамилию нечасто встретишь.

– С чем связано?

Нож снова повернулся внутри ее. Боль была не такая резкая, как раньше, и ей удалось удержать крик прежде, чем он сорвался с ее губ, однако Фергюс заметил:

– Сьюзен, тебе больно.

– Нет, все хорошо. Это просто спазм.

Некоторое время он молча смотрел на нее, затем тихо спросил:

– Как вы с мужем отмечаете Рождество?

– Тихо. Проведем рождественскую неделю в Котсуолде с семьей старого друга Джона – он был шафером у нас на свадьбе. А ты?

– Не знаю, еще не решил. Весь клан Донлеви съезжается на Рождество в Уотерфорд, но я не очень люблю подобные мероприятия. Может, поеду в Прагу или в Санкт-Петербург – куда-нибудь, где холодно, где настоящий снег, где Рождество действительно похоже на Рождество.

– Хотела бы я провести Рождество таким образом, – сказала она и опустила взгляд, вдруг спросив себя, как поведет себя Малыш через год или два, когда впервые увидит снег.

– Это будет мальчик или девочка? – спросил Фергюс.

– Я… решила, что лучше не знать. – Затем она сменила тему: – Фергюс, ты стал настоящим человеком-загадкой.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… Ты видишь сон, а потом вдруг не помнишь, о чем он, – или не хочешь мне рассказать. Слышишь фамилию Сароцини, которая вызывает что-то у тебя в памяти, и не хочешь говорить что.

Фергюс выпустил в потолок струю сигаретного дыма. Она, превратившись в облако, повисела немного, затем ее понесло над головами посетителей кафе к трубе отопления. Пойманный горячим воздухом дым заклубился, словно прибойная волна.

– Сколько лет этому Эмилю Сароцини?

– Не знаю. Под шестьдесят. За шестьдесят.

Фергюс покачал головой:

– Вряд ли тут есть связь. Может, однофамилец.

– Фергюс, не говори загадками.

Он задумчиво стряхнул пепел.

– В двадцатых годах жил человек с таким именем. В то время о нем разное говорили. Что он занимается черной магией, исповедует сатанизм – все в таком духе. Он был связан с Алистером Кроули. – Фергюс улыбнулся. – Это было давным-давно. Человек тот давно умер. Твой друг-банкир, я полагаю, вполне жив?

– Ну да.

Он снова заговорил о книге, и Сьюзен не стала больше расспрашивать. Они никак не могли договориться насчет одной главы: Сьюзен хотела ее выбросить, Фергюс – оставить.

Через полчаса они стали собираться. Они не обратили никакого внимания на обедающего в одиночестве человека за соседним столиком. За едой он читал книгу в мягкой обложке. Он заплатил по счету и теперь тоже встал. Никуда не торопясь, он направился к двери, держась позади них.

Трава, белая от январского инея, похрустывала под ногами.

Утки, завидев одинокую фигуру, приближающуюся к пруду, загалдели и наперегонки бросились к берегу. Эта фигура была им так же знакома, как деревья, растущие вокруг пруда: мужчина в ботинках на резиновой подошве, в пальто в мелкую клетку, надетом поверх черной сутаны, и с небольшой кожаной сумкой, перекинутой через плечо. Его преподобие доктор Эван Фреер.

Его преподобие снял с руки вязаную перчатку, взял из сумки горсть корма – зерна различных злаков – и рассыпал его рядом с водой, тихо выговаривая толпящимся и топчущим друг друга уткам:

– Эй, прекратите, успокойтесь. Здесь на всех хватит.

Затем он, как было заведено давным-давно, пересчитал их, проверяя, не погиб ли кто-либо со вчерашнего дня. Двадцать две. Хорошо.

Стояло прекрасное утро. За самыми дальними деревьями в легкой дымке была видна башня отеля «Хилтон» и другие здания, беспорядочно, по-лондонски, ломавшие линию горизонта. Они выглядели несколько сюрреалистично, будто пейзаж другой планеты. Парк был почти пуст: несколько человек совершали утреннюю пробежку, еще несколько выгуливали перед работой собак. Фрееру нравилась чистота раннего утра, его новорожденная надежда, еще не запятнанная предстоящим днем.