Сергей Байбаков - Пекло

И тут Шейла опять высказалась. Мысленно. Кирилл до сих пор не мог поверить, что, оказывается, его собака умеет прекрасно изъясняться. Но факты — вещь упрямая.

«Да будет тебе, вожак! В самом деле — ведь не шкурку же тебе попортили! В конце концов — это всего лишь тряпочка. А портить я ее не хотела — так уж получилось. Ты сам вспомни, что этой ночью творилось! Помнишь? Спасибо б лучше сказал!»

Именно так звучали слова собаки в голове Кирилла. У самой же только язык висел, челюсти не шевелились. Черные глаза Шейлы выражали лукавство: нагловатая псина явно не чувствовала за собой вины.

— Так… — задумчиво протянул Кирилл. — Теперь повтори еще раз. Вслух…

Шейла повторила. Вслух. Ее голос звучал глуховато. Собака запиналась как ребенок, который недавно выучил буквы и сейчас, смущаясь, прочитывал сложный еще для него текст.

Что ж, его собака разговаривает… Кирилл не знал, как к этому относиться. В общем, тот непреложный факт, что человек венец природы — рухнул ниже плинтуса и накрылся медным тазом. Братья наши меньшие — никакие не меньшие. Они равные, если не больше. Молчание, как известно — золото. Так что, кто мудрее — это большой вопрос.

Кирилл грустно вымолвил:

— Учись, тренируйся… Пошли…

С сомнением взглянув на драный халат, все-таки надел его и с глубоким вздохом затянул пояс. Не ходить же голым, в самом деле? Не у себя дома. Затем троица — Кирилл, Шейла и Грей — пошла к замечательному крытому пруду. Или к водоему. Или к бассейну. Называйте, как хотите.

Хотя, это небольшое озерцо нечто потрясающее! Что есть, то есть! Надо же придумать перенести в помещение маленький кусочек природы!

Ничего, что солнышко не всегда там светит: уходит дальше и прячется за высокие стены. На то оно и солнце, чтоб по небу ходить. Зато трава-мурава настоящая, теплый песок по берегам, на дне ил, кувшинки у дальнего берега желтеют. Но все-таки интересно, как эти вольные растения без солнечного света живут?

Кирилл прикинул, что прямой солнечный свет падает на пруд не больше четырех часов. Впрочем, в жизни всякое бывает: живут же домашние растения при лампах или в полумраке. И ничего. Наверно, и тут нечто подобное. Генетика…

Кирилл долго и с наслаждением плескался — сгонял сонную одурь. Но даже прохладная вода мало помогала: все равно чувствовал в теле слабость и разбитость — не выспался.

Такое ощущение, что он всю ночь увлекался тяжелой атлетикой: таскал неподъемные штанги и напропалую тягал гантели. Как говорится — будто ведьмы на нем ездили. Болели спина и мышцы во всем теле.

В дверном проеме появилась Магда. Женщина подошла на край пруда и, не обращая внимания на то, что вода прозрачна, как стекло, — через нее виден каждый камешек на дне, а Кирилл купается голый — поклонилась и чинно поздоровалась.

— Что будет угодно господину Кириллу на завтрак?

Кирилл плеснул водой. Погнал круги. Эта дама смотрела на него совершенно бесстрастно, как на музейный экспонат. Даже не зарделась. Хотя откуда? Этим утром Магда была бледнее, чем вчера днем. Только к вечеру на ее лице появилось подобие румянца.

— Что-нибудь простенькое, Магда. Не надо вчерашнего стола. Ни к чему такие излишества. Зачем? Человеку много не надо.

— Вы же сами просили подать то, что обычно бывает на столе лорда Абигора. Вот и подала. Я хорошо знаю вкусы людей.

Да-а… Прежде чем что-либо сказать в этом замке надо хорошенько подумать. Кто ж знал, что у лорда принято такое изобилие? Впрочем, вся еда была вкусна, слов нет. Кирилл вчера наелся так, что даже уснул за столом. А этого с ним никогда прежде не случалось. Называется — дорвался.

— Давайте в этот раз чего-нибудь попроще. Зачем столько всего? Мне все равно не съесть. А собакам хорошо бы сырого мяса с костями. Если такое есть, сделайте, пожалуйста.

— Хорошо, господин, — коротко ответила Магда, — все будет сделано так, как вы пожелали. Завтрак в столовой.

Слабое подобие улыбки тронуло бескровное лицо женщины. Она поклонилась и вышла. Кириллу показалось, что Магду изнуряет какая-то тяжелая болезнь. Будто хворь засела в женщине и грызет ее, не давая ни секунды покоя.

Странным было поведение собак. Ни Грей, ни Шейла ничем не проявляли непонятной злобы и агрессии к Магде. А ведь вчера днем, и особенно к вечеру, они вели себя иначе. Ротвейлер просто сатанел при виде Якова и Магды. Да и Шейла смотрела на них так, будто хотела сожрать живьем.

А сейчас псы никак не отреагировали на приход Магды. Просто видели ничем не примечательного, немного знакомого человека, от которого нельзя ждать ничего плохого.

Вдоволь поплавав, Кирилл вылез из воды и прошел в одно из помывочных помещений. Вчера он видел там всякого рода бритвенные принадлежности.

Вот уж если есть в мире вещь, что вызывала у него стойкое отвращение, так это мужская борода или запущенная щетина.

Кирилл терпеть не мог ни бород, ни модной многодневной растительности на лице. Все это от лени, считал он. Мерзко и грязно. Хорошо еще, что козлобородые модники не додумались пока помадить свое хозяйство какой-нибудь пахучей гадостью и тем самым улучшать среду обитания насекомых. Большинство мужчин, которые увлекались лицевой растительностью, не в Антарктиде жили, в конце-то концов! Да и творческими людьми — не от мира сего — тоже не были. Так что бриться пало, если не хочешь уподобляться грязному хряку.

Побрившись, как и давеча облачился в килт и прочую шотландскую одежу, на этот раз состоявшую из берета, белой рубахи, толстой безрукавки и крепких сапог. Затем пошел в столовую. На этот раз завтрак выглядел гораздо скромней вчерашнего ужина. Но все равно, еды избыток.

Позавтракав, Кирилл курил трубку и благодушно смотрел, как Шейла и Грей добивают сахарные косточки. Собаки тихо и сыто урчали, прижимая огрызки к полу.

Видя, что грызть уже нечего, он поднялся и тихонечко свистнул.

— Пошли, собаченьки! День начался, и нам в этот день, Шейла, надо много чего осмотреть и узнать.

Выйдя на крыльцо, Кирилл поежился. С гор дул пронизывающий холодный ветер. По небу неслись хмурые тучи. Нынешнее утро не шло ни в какое сравнение со вчерашним днем. Холодно.

Он уже даже пожалел, что из упрямства надел мужскую юбку. Хоть она и шерстяная, но поддувающий снизу ветер сводил на нет удовольствие от мысли, что довелось-таки пощеголять в шотландском наряде.

Он не шотландец. Это они юбки носят, чтобы речки вброд переходить и штанов не мочить. Они поколениями к такой одежке привыкали. Кирилл подумал даже, чтобы вернуться и переодеться, но потом отбросил эту мысль. Из суеверия: возвращаться — пути не будет.

«Ладно, надо привыкать. Не сахарный — не растаю…

В конце концов, прекрасная половина человечества всю жизнь такое носит. И ничего! Правда, молодые сдуру в любую погоду голые шастают, как следствие — в старости болезни. Ну, на то они и молодые! Годы пролетят, поумнеют и поймут, что нет ничего лучше и слаще байковых рейтуз…»