Дин Кунц - Зимняя луна (Ад в наследство)

Тоби прошептал:

- Но оно не может понять их. Даже так, как оно может понять нас. Оно может их использовать лучше. Лучше, чем нас. Но оно хочет понять их. Стать ими. А они сопротивляются..

Джек услышал достаточно. Слишком много. Дрожа, поднялся рядом с Тоби. Он щелкнул выключателем, и экран потускнел.

- Оно собирается прийти за нами, - сказал Тоби и затем медленно стал выходить из своего полутранса.

Резкий штормовой ветер выл за окном рядом с ними, но даже если оно способно войти в комнату, оно не сможет заморозить Джека больше, чем в этот момент.

Тоби развернулся на стуле, чтобы бросить удивленный взгляд сначала на мать, потом на отца.

Пес выбрался из угла.

Хотя никто не трогал компьютера, главный переключатель вдруг щелкнул и встал из положения "ВЫКЛ" в положение "ВКЛ".

Все дернулись в изумлении, включая Фальстафа.

Экран залили отвратительные извивающиеся ленты.

Хитер наклонилась, схватила шнур и вырвала вилку из розетки в стене.

Монитор потемнел и оставался таким же темным.

- Это не остановится, - сказал Тоби, вставая со стула.

Джек повернулся к окну и увидел, что наступил рассвет, тусклый и серый, и в его свете показался ландшафт, потрепанный полновесной бурей. За последние двенадцать часов выпало четырнадцать или шестнадцать дюймов снега, навалившись в кучи вдвое выше там, где ветру захотелось его собрать. Или первая метель застыла над ними, вместо того, чтобы двигаться дальше на восток, или вторая буря задула скорее, чем ожидалось, перехлестнув первую.

- Это не остановится, - повторил Тоби торжественно. Он говорил не о снеге.

Хитер привлекла его к себе в объятья, подняла и прижала так крепко и любовно, как будто она сжимала в руках младенца.

"Все становится мною!"

Джек не понимал всего того, что эти слова могли означать, какие ужасы они предвещали, но он знал, что Тоби прав. Это не остановится до тех пор, пока не станет ими, а они не станут частью его.

Между рамами нижней фрамуги образовалась изморозь. Джек коснулся блестящей пленки кончиком пальца, но он был так заморожен страхом, что лед показался не холоднее собственной кожи.

За окном кухни белый мир был полон холодного движения, неудержимого спуска носимого ветром снега.

Не находя себе места, Хитер ходила взад-вперед от одного окна к другому, нервно представляя себе появление чудовищно отвратительного "гостя" на этом совершенно невинном ландшафте.

Они надели новые лыжные костюмы, которые купили прошлым утром, приготовившись покинуть дом как можно быстрее в том случае, если на них нападет отвратительная тварь и они поймут, что не могут защитить свои позиции.

Заряженный "моссберг" лежал на столе. Джек мог бросить желтый блокнот и схватить дробовик в случае, если что-то - даже не думая о том, что это может быть - начнет атаку. "Мини-узи" и кольт-38 лежали на стойке у раковины.

Тоби сидел за столом, потягивая горячий шоколад из чашки, а пес лежал у его ног. Мальчик больше не был в полубессознательном состоянии, совершенно отъединившись от таинственного посетителя снов, но все еще непривычно подавлен.

Хотя Тоби был в хорошем состоянии вчера днем и вечером, последующими за очевидно гораздо более массированной атакой на его мозг пришельца, которую он пережил на кладбище, Хитер продолжала волноваться за него. Он вышел из первой схватки без сознательной памяти о ней, но ощущение полного мысленного рабства должно было оставить травмы глубоко в мозгу. Действие их могло стать очевидным только через какое-то время - неделю или месяц. И он помнил вторую попытку подчинения, потому что в это время "кукольнику" не удалось больше восторжествовать над ним или даже подавить память телепатическим приказом. Встреча, которую она имела с существом во сне предыдущей ночью, напугала и была так отвратительна, что ее вытошнило. Опыт Тоби гораздо более тесного контакта, чем ее собственный, должен был быть неизмеримо более ужасным и омерзительным.

Расхаживая от окна к окну, Хитер иногда останавливалась у стула Тоби, клала руки ему на узкие плечи, тискала его, приглаживала волосы, целовала в макушку. Ничто не должно с ним случиться. Невыносимо думать о нем, как тронутым этим, чем бы оно ни было и на что бы оно ни походило, или как об одной из его кукол. Что угодно сделает. Она умрет, чтобы предотвратить это!

Джек поднял глаза от блокнота, быстро прочитав первые три или четыре страницы. Его лицо было белым, как снежный ландшафт за окном.

- Почему ты не сказала мне о блокноте, когда нашла его?

- Потому что он был запрятан в морозильник, и я решила, что в нем, должно быть, очень личные записи, не нашего ума дело. Мне показалось, что посмотреть их может только Пол Янгблад.

- Ты должна была показать мне.

- Эй, ты не рассказал мне о том, что случилось на кладбище, - напомнила она, - а это секрет гораздо поважнее.

- Извини.

- И ты не захотел поделиться тем, что сказали тебе Пол и Тревис.

- Это было неверно. Но... теперь ты знаешь все.

- Теперь - да. Наконец.

Она была в ярости оттого, что он скрыл от нее такие вещи, но не могла поддерживать в себе гнев долго, не могла разжечь его снова. Потому что, конечно, она одна была виновата: не рассказала ему о странной тревоге, которую испытала во время их обхода в понедельник утром. О предчувствии насилия и смерти. О беспрецедентной интенсивности кошмара. Об уверенности в то, что нечто было на задней лестнице, когда она зашла в комнату Тоби предыдущей ночью.

За все годы, что они прожили вместе, еще никогда не случалось столь сильного разрыва в откровенности их общения, какой они сами себе устроили на ранчо Квотермесса. Им мечталось, чтобы они в новой жизни не просто могли нормально существовать, но и сделали ее совершенной. Поэтому утаили все свои-сомнения и оговорки. Хотя их взаимная скрытность и мотивировалась лучшими намерениями, она могла стоить им жизни.

Указав на блокнот, Хитер спросила:

- Там есть что-нибудь?

- Все, я думаю. Начало этого. Его отчет о том, что Фернандес видел.

Он зачитал им выборочно отрывки о явственно ощущаемых волнах звука, которые разбудили Эдуардо Фернандеса ночью, о призрачном свете в лесу.

- Я думаю, оно явилось с неба, на корабле, - задумчиво сказала Хитер. - После всех этих фильмов и дурных книжек ожидаешь, что они прибудут в чем-то громадном, на большом корабле, а здесь как раз...

- Когда говоришь об инопланетянах, чужой - значит совсем отличный, совершенно непонятный для нас, - ответил Джек. - Эдуардо отметил это на первой странице. Совсем отличный от нас, странный, вне всякого понимания. С ним не должно связываться ничто, что мы можем представить, - включая корабли.

- Я боюсь того, что оно может заставить меня делать, - вдруг произнес Тоби.