Говард Лавкрафт - Сны Ктулху [сборник litres с оптимизированной обложкой]

Мнение Уиллета заслуживает доверия хотя бы потому, что он часто навещал дом Уордов и лечил миссис Уорд – нервы ее не выдержали столь страшной нагрузки. Ночные бодрствования под дверью чердака породили ужасные галлюцинации, о которых она с опаской поведала врачу и которые он добродушно высмеял, – впрочем, они таки заставили Уиллета глубоко задуматься. Галлюцинации всегда имели отношение к тем едва различимым звукам, что якобы доносились с чердака – приглушенным стонам и всхлипываниям, раздававшимся в любое время дня и ночи. В начале июля доктор Уиллет настоятельно посоветовал миссис Уорд отправиться в Атлантик-сити восстанавливать силы, а мистеру Уорду и неуловимому Чарлзу велел писать ей только веселые и обнадеживающие письма. Вероятно, лишь благодаря этому вынужденному отъезду ей и удалось сберечь себе жизнь и душевное здоровье.

Вскоре после отъезда матери Чарлз начал вести переговоры о покупке бунгало в Потакете. То был грязный и запущенный деревянный домишко с бетонным гаражом, примостившийся на высоком пустынном берегу чуть выше по течению от «Родс-на-Потакете», но ни о каком другом доме Чарлз и слышать не желал. Он не давал спуску всем местным агентствам недвижимости, покуда одному из них не удалось чуть ли не силой выкупить бунгало у упрямого владельца – по заоблачной цене. Как только документы на собственность были готовы, Чарлз под покровом тьмы перевез в дом все содержимое своей лаборатории, включая старинные и современные книги (те, что он недавно перенес из библиотеки на чердак). В самый темный предрассветный час ночи он загрузил свой фургон и уехал – отец только помнит, как сквозь сон слышал приглушенные проклятия и топот ног. После этого Чарлз переехал обратно в свою спальню на третьем этаже, а чердак забросил раз и навсегда.

В потакетское бунгало Чарлз перевез и атмосферу таинственности, которая прежде окутывала его чердачное царство. Правда, теперь у него появились две новые тайны: зловещего вида португалец-мулат, который жил на Саут-мейн-стрит в прибрежной части города (он явно был Чарлзу слугой), и худощавый интеллигентный незнакомец в темных очках и с колючей, будто бы крашеной бородой – он, очевидно, имел статус коллеги. Напрасно соседи пытались завязать с этими двумя людьми хоть какой-нибудь разговор. Мулат Гомес почти не говорил по-английски, а бородач, представившийся доктором Алленом, охотно последовал его примеру. Уорд сам пытался вести себя приветливо и обходительно, но разговорами о своих химических опытах только привлек к ним лишнее внимание. Вскоре по городу поползли странные слухи о том, что в его окнах даже по ночам что-то горит, а когда гореть наконец перестало, соседи принялись судачить о невероятных количествах мяса, которые Уорд заказывает у мясника, и о приглушенных криках, напевах и стонах, доносившихся словно бы из подвала бунгало. Меньше всего этот странный дом на берегу нравился местным честным буржуа, и неудивительно, что проклятое бунгало и все происходящее в нем быстро связали с эпидемией вампиризма (к тому же страшные убийства и нападения теперь происходили исключительно в окрестностях Потакета и на прилегающих к нему улицах Эджвуда).

Большую часть времени Уорд проводил в бунгало, но спал иногда дома, поэтому в городе все равно считали, что живет он под родительской крышей. Дважды Чарлз надолго уезжал из города – до сих пор неизвестно куда. Он становился все бледнее, изможденней и уже не так бойко рассказывал доктору Уиллету старую, набившую оскомину историю про важные исследования и грядущие великие открытия. Уиллет обычно подстерегал юношу в родительском доме: Уорд-старший был глубоко озадачен и очень тревожился за сына, поэтому просил доктора как можно внимательней приглядывать за Чарлзом – насколько вообще можно приглядывать за столь скрытным и независимым взрослым человеком. Уиллет настаивает, что даже в ту смутную пору Чарлз был еще здоров, а в качестве доказательства приводит их многочисленные беседы.

Примерно в сентябре случаи вампиризма прекратились, но в январе Чарлз едва не навлек на себя серьезную беду. Вот уже несколько недель в городе перешептывались о загадочных грузовиках, подъезжающих к бунгало Уорда среди ночи, и вот однажды из-за случайной заминки стало известно, что за груз перевозил по крайней мере один из них. На безлюдном участке дороги близ Хоуп-вэлли бандиты, промышлявшие кражей спиртного, устроили одному из таких грузовиков засаду, но на сей раз их ждало страшное потрясение. В длинных ящиках, которые попали им в руки, оказалось нечто столь ужасное, что слухи об этом разнеслись далеко за пределы преступного мира. Воры поспешно закопали добычу, но потом весть дошла до полиции штата, и те начали тщательное расследование. Однажды в участок явился бродяга: заключив сделку со следствием и обезопасив себя от тюремного срока, он в конце концов отвел полицейских на место. Там, в наскоро сооруженном тайнике, они обнаружили нечто поистине ужасное и постыдное. Находка могла так навредить репутации города (а то и всей страны), что потрясенные следователи решили не разглашать сведений о ней. Ошибки быть не могло, даже самые недалекие офицеры все поняли, и в Вашингтон тут же полетели секретные телеграммы.

На вырытых ящиках стоял адрес потакетского бунгало Чарлза Уорда, и полиция штата немедленно нанесла ему весьма нелюбезный и серьезный визит. Они застали его в компании двух странных спутников; Чарлз был крайне бледен и взволнован, однако сумел предоставить им правдоподобное объяснение случившегося и доказательства своей невиновности. Определенные анатомические препараты были необходимы ему для исследований, о глубине и важности которых им может рассказать любой, кто общался с ним последние десять лет. Уорд заказал эти препараты у нескольких агентств и полагал, что это совершенно законно. О происхождении препаратов он ничего не знал и был глубоко потрясен, когда инспекторы намекнули ему, как страшно может сказаться подобное дело на общественном мнении и национальном достоинстве. В этой беседе со следствием его поддерживал коллега-бородач, доктор Аллен, чей до странного низкий и гулкий голос звучал куда убедительней, чем его – напуганный и дрожащий. В итоге инспекторы решили не привлекать Уорда к ответственности, но тщательно записали нью-йоркский адрес и имя человека, владения которого им предстояло обыскать. Впрочем, обыск этот ничего не дал. Стоит, пожалуй, добавить, что все препараты быстро и незаметно вернули на место, и широкая общественность так и не узнала о том, что их столь кощунственно побеспокоили.

9 февраля 1928 года доктор Уиллет получил письмо от Чарлза Уорда, которому он придает очень большое значение и по поводу которого он нередко ссорился с доктором Лайманом. Лайман считает, что это послание служит явным доказательством dementia praecox, раннего слабоумия, однако Уиллет убежден, что несчастный юноша написал его в совершенно здравом уме. Он обращает особое внимание на почерк Уорда: хоть он и свидетельствует об определенном нервическом возбуждении, все же это почерк нормального человека – и, несомненно, самого Чарлза. Приводим здесь текст письма: