Диана Сеттерфилд - Пока течет река [litres]

В шестом часу пополудни, когда остатки дневного света растаяли в небе, отразившись последним мерцанием в быстрых водах реки, к «Лебедю» подъехал и спешился всадник. В зимнем зале было очень шумно, и никто не обратил внимания на нового посетителя. Он вошел, затворил за собой дверь и замер у порога, неожиданно расслышав в общем гвалте свое имя. Немногие наконец-то его заметившие, разумеется, не догадались, что это был именно тот человек, прибытия которого они ждали. Уже наслышанные о необычном облике Армстронга-старшего – поговаривали, что он был внебрачным сыном принца от черной рабыни, – все настроились лицезреть темнокожего здоровяка, с каковым не имел решительно ничего общего этот бледный худощавый юноша со светло-русыми волосами, которые мягкими локонами спускались на воротник. В его облике еще чувствовалось что-то мальчишеское; его глаза, при чуть заметной голубизне, казались застывшим отражением дневного света, а кожа у него была нежная, как у девушки. Первой его увидела Марго, и в ней тотчас шевельнулся то ли самочно-женский, то ли материнский инстинкт – она и сама не могла бы сказать, в каком качестве, мужчины или мальчика, воспринимает приглянувшегося гостя.

Он пробрался через толпу к стойке и вполголоса назвал Марго свое имя, после чего она быстро увлекла его из общего зала в коридорчик, освещенный единственной свечой.

– Даже не знаю, что вам сказать, мистер Армстронг. У вас и так большое горе, вы потеряли супругу. Видите ли, с тех пор, как здесь этим утром побывал ваш отец…

Он прервал ее:

– Мне все известно. Неподалеку отсюда я встретил местного священника. Он меня окликнул, по направлению и поспешности моего движения догадавшись, кто я и куда еду, и… – Он сделал паузу, и в полумраке коридора Марго показалось, что он смахивает слезу перед тем, как продолжить. – И все мне объяснил. Выходит, это не Алиса. Девочку опознала другая семья. – Он опустил голову. – Я решил все же к вам заглянуть потому, что был уже близко, и потому, что вы меня ждали. Ну а теперь я вас покидаю. Пожалуйста, передайте мистеру и миссис Воган, что я очень… – тут его голос дрогнул, – что я очень рад за них.

– Ох, ну вы же не уедете, не подкрепившись чем-нибудь? Кружечкой эля? Или горячего пунша? После такой длительной поездки вам нужно хоть немного отдохнуть. Мистер и миссис Воган находятся в гостиной и надеются принести вам свои соболезнования…

Она отворила дверь в конце коридора и пропустила его вперед.

Робин Армстронг вошел в комнату бочком, с понурым и скорбным видом. Обезоруженный таким смирением, мистер Воган рефлекторно шагнул навстречу и протянул ему руку.

– Мне жаль, – произнесли они одновременно, а затем, опять в унисон: – Как неловко…

Миссис Воган взяла себя в руки раньше, чем это удалось мужчинам:

– Мы очень сожалеем, мистер Армстронг. Мы слышали о вашей утрате.

Мистер Армстронг повернулся к ней и…

– Что? – спросила она. – Что такое?

Он смотрел на девочку, сидевшую у нее на коленях.

Еще через пару секунд ноги Армстронга-младшего подкосились, и он навалился всем телом на Марго, а потом рухнул в кресло, вовремя подставленное Воганом. Глаза его закрылись, – судя по всему, он лишился чувств.

– Святые угодники! – вскричала Марго и поспешила за Ритой, которая дежурила у постели фотографа в постоялой комнате.

– Он проделал долгий путь, – сказала Хелена, участливо склоняясь над мистером Армстронгом. – Он так надеялся, а оказалось, что его дочери здесь нет… Это его и подкосило.

– Хелена, – произнес мистер Воган с предупреждающей ноткой.

– Медсестра знает, как привести его в чувство…

– Хелена.

– У нее должна быть нюхательная соль…

– Хелена!

Хелена повернулась к мужу:

– В чем дело?

Лицо ее было безмятежно, глаза прозрачны.

– Дорогая, – произнес он дрогнувшим голосом, – а тебе не кажется, что у его обморока может быть другая причина?

– Какая причина?

Он не решался продолжить, видя это невинное удивление на ее лице.

– Предположим… – Он умолк и сделал жест в сторону девочки, которая сидела в кресле с сонно-безразличным видом. – Предположим, что…

Распахнулась дверь, и в комнату быстро вошла Марго в сопровождении Риты, которая спокойно, без суеты, склонилась над молодым человеком и взяла его за кисть. В другой руке она держала часы, следя за стрелкой на циферблате.

– Он приходит в себя, – сообщила Марго, заметив, как шевельнулись веки Армстронга, и начала растирать ладонями его другую, безжизненно вялую руку.

Молодой человек открыл глаза. Сделал пару легких, неровных вдохов и поднял ладони к лицу в попытке скрыть свое смятение от присутствующих. А когда руки опустились, он уже снова был самим собой.

Он еще раз посмотрел на девочку.

– Рассудок подсказывает, что это не Алиса, – произнес он с запинкой. – Это ваш ребенок. Так сказал мне пастор. Так говорите вы. Значит, так и есть.

Хелена кивком подтвердила его слова и сморгнула слезы сочувствия к молодому отцу.

– Без сомнения, вы удивлены тем, что я мог так ошибиться и принять чужого ребенка за собственную дочь. Но я не видел ее уже почти год. Полагаю, вам неизвестна предыстория моего нынешнего положения. Посему считаю своим долгом объясниться.

Наш брак был заключен тайно. Когда семья моей жены узнала о наших близких отношениях и планах пожениться, они начали нам всячески препятствовать. Мы были молоды и неразумны. Никто из нас не понимал, какой вред мы наносим себе и нашим семьям, вступая в тайный брак. Мы просто сделали это, и все. Жена сбежала из родного дома, чтобы жить со мной, и менее чем через год у нас родился ребенок. Мы надеялись – мы даже были уверены, – что появление внука смягчит ее родителей, но все было напрасно: они остались столь же непреклонными. А моя жена день ото дня становилась все более раздражительной, тоскуя по комфорту, к которому привыкла с детства. Ей было трудно растить ребенка без помощи нянек и слуг. Я всячески старался ее подбодрить, убеждал верить в нашу любовь, но она вбила себе в голову, что единственным выходом из этого положения будет мой отъезд в Оксфорд, где у меня были влиятельные друзья. Там я мог бы сделать карьеру, заработать побольше денег и через пару лет обеспечить ей возвращение к привычной безбедной жизни. С тяжелым сердцем я покинул Бамптон и снял квартиру в Оксфорде… Мне повезло. Я нашел неплохую работу, мои доходы росли. Я очень скучал по жене и дочери, но убеждал себя, что все делается к лучшему. Писала она нечасто, но, судя по тону писем, ее жизнь в мое отсутствие понемногу наладилась. При каждой возможности я ездил их навестить, и так продолжалось месяцев шесть. И вот однажды, около года назад, я по служебным делам оказался в верховьях реки и решил удивить их обоих неожиданным визитом.