Стивен Кинг - Черный дом

Иисусу это, возможно, не по силам, а вот воспоминания о Софи помогают. Джек пытается удержать перед мысленным взором ее ясные, чистые, ослепительно синие глаза.

— Слушай, — говорит Мышонок.

— Я слушаю.

Мышонок, похоже, собирается с силами. Под пледом по телу пробегают волны дрожи; как догадывается Джек, это судороги.

Где-то тикают часы. Где-то лает собака. На Миссисипи гудит корабль. Если убрать эти звуки, останется тишина. За всю свою жизнь Джек может припомнить только одну схожую ситуацию: он в больнице Беверли-Хиллс, в ожидании, пока его мать поставит точку в долгом процессе умирания. Где-то Тай Маршалл ждет своего спасения. Во всяком случае, надеется, что его спасут. Где-то Разрушители напряженно трудятся, стремясь уничтожить ось, на которой вращается все существующее. Здесь же маленькое замкнутое пространство со слабыми вентиляторами и удушающим запахом.

Глаза Мышонка закрываются, снова открываются. Фокусируются на вновь прибывшем, и Джек внезапно понимает, что ему вот-вот откроют великую истину. Кубик льда исчез изо рта: то ли Джек его разжевал, то ли проглотил, не заметив, а взять второй он не решается.

— Давай, дружище, — подает голос Док. — Выкладывай, что хотел, а потом я вколю тебе еще один шприц. Средство хорошее. Может, ты поспишь.

Мышонок словно не слышит его слов. Глаза не отрываются от глаз Джека. Рука крепче сжимает руку Джека.

— Не.., покупай самое дорогое оборудование, — говорит Мышонок, и опять облако вонючего воздуха выходит из его легких.

— Не?..

— Большинство людей перестанет варить пиво.., через год или два. Даже те, для кого это хобби. Варить пиво.., не для дилетантов.

Джек смотрит на Нюхача. Тот отводит взгляд.

— Он то в сознании, то в забытьи. Потерпи. Подожди, Пальцы Мышонка сжимаются еще сильнее, потом расслабляются, когда Джек уже думает, что больше не выдержит этой медвежьей хватки.

— Возьми большой котел, — советует ему Мышонок. Его глаза вылезают из орбит. Красные тени появляются и исчезают, появляются и исчезают, летят по изогнутому ландшафту глазных яблок, и Джек думает: "Это его тень. Тень Алого Короля.

Мышонок одной ногой в его дворце". — Как минимум.., на пять галлонов. А для ферментации хороши пластиковые охладители воды.., они легче стеклянных и.., я весь горю. Господи, Нюхач, я весь горю!

— К черту, я ему сделаю укол. — Док открывает свой саквояж.

Нюхач хватает его за руку:

— Рано.

Кровавые слезы выступают на глазах Мышонка. Черные червяки вроде бы выпускают щупальца, которые жадно тянутся к красной влаге.

— Клапан ферментации, — шепчет Мышонок. — Томас Мертон — дерьмо, не слушай тех, кто говорит другое. Ни одной ценной мысли. Надо стравливать избыточное давление и не пропускать пыль. Джерри Гарсия — не Бог. Курт Кобейн — не Бог.

Аромат духов, который он чувствует, — не его мертвой жены.

Король положил на него глаз. Горг-тен-аббала, и-ли-ли. Опопанакс мертв, да здравствует опопанакс.

Джек наклоняется ниже, в зловонное дыхание Мышонка:

— Кто чувствует духи? На кого положил глаз Король?

— Безумный Король, плохой Король, грустный Король.

Ринг-а-динг-динг, все славят Короля.

— Мышонок, на кого положил глаз Король?

— Я думал, вы хотели узнать… — встревает Док.

— На кого? — Джек не знает, о чем речь, но нутром чует, что это важно. Кто-то недавно говорил что-то подобное? Дейл? Тэнзи? Или, упаси бог, Уэнделл Грин?

— Еще нужен шланг для слива осадка, — уверенно продолжает Мышонок. — Он понадобится по завершении ферментации! И нельзя разливать пиво в бутылки с завинчивающейся пробкой! Ты…

Мышонок отворачивается от Джека, утыкается лицом в плечо, раскрывает рот и блюет. Медведица кричит. Блевотина гнойно-желтая и испещрена черными точками, похожими на гной в уголках глаз Мышонка. Они живые.

Нюхач торопливо выходит из гостиной, и Джек, как может, прикрывает Мышонка от солнечного света, которым залита кухня.

Хватка Мышонка ослабевает.

Джек поворачивается к Доку:

— Вы думаете, он уходит?

Док качает головой:

— Просто отключился. Старина Мышонок так просто не уйдет. — Он мрачно смотрит на Джека. — Если бы от этого был прок, мистер Полисмен. Не будет — вина ляжет на вас.

Нюхач возвращается с тряпками, на его руках — зеленые резиновые перчатки. Молча он собирает тряпками блевотину между плечом Мышонка и спинкой дивана. Черные точки больше не шевелятся, и это хорошо. Было бы лучше, думает Джек, если б они не шевелились с самого начала. Он замечает, что блевотина проела обивку дивана, как кислота.

— Я хочу на пару секунд убрать плед, — говорит Док, и Медведица сразу встает, с миской со льдом в руках. Отходит к одному из стеллажей, поворачивается к дивану спиной, ее трясет.

— Док, мне это надо видеть?

— Я думаю, да. Я думаю, вы даже теперь не представляете себе, с чем имеете дело. — Док берется за плед и вытаскивает его из-под обмякшей руки Мышонка. Джек видит, как что-то черное вылезает из-под ногтей умирающего. — Помните" мистер Полисмен, все это случилось лишь пару часов назад.

Он откидывает плед. Стоя спиной к ним, Сюзан «Медведица» Осгуд смотрит на труды величайших западных философов и плачет. Джек пытается сдержать крик, но у него ничего не выходит.

Генри расплачивается с таксистом, входит в дом, набирает полную грудь холодного — система кондиционирования функционирует отлично — воздуха. В доме легкий сладковатый аромат, и он убеждает себя, что это запах свежесрезанных цветов, к ним миссис Мортон питает слабость. Он знает, что это заблуждение, но сейчас не хочет иметь дело с призраками. Настроение у него заметно улучшилось, и он знает почему: приятно сказать парню с ESPN, что он может засунуть свое предложение в известное ему место. Для человека это праздник, особенно если у человека есть любимая работа, две кредитные карточки, на которых никогда не иссякают деньги, и графин ледяного чая в холодильнике.

Генри идет на кухню, пересекает холл, гостиную, выставив перед собой руку, на случай, если миссис Мортон что-то переставила. В доме тишина, не считая шепота кондиционера, мерного гудения холодильника, звука его шагов…

…и вздоха.

Любовного вздоха.

Генри на мгновение замирает, потом осторожно поворачивается. Сладковатый запах чуть сильнее, если стоять лицом к гостиной и входной двери? Он думает, что да. И это не цветы, нет смысла себя обманывать. Как всегда, нос чувствует. Это аромат «Моего греха».

— Рода? — зовет он, потом добавляет уже тише:

— Жаворонок?

Нет ответа. Разумеется, нет. У него глюки, ничего больше.

Такое случается со многими, не так ли?

Нет никаких запахов. Нет никаких сексуальных вздохов. И все-таки его не оставляет мысль, что жена стояла в гостиной и молча смотрела на него, когда он слепо проходил мимо, держа путь на кухню Его Жаворонок вернулась с кладбища Ноггин Монд, чтобы немного погостить Может, чтобы послушать последний диск «Слоббербоун».