Стивен Кинг - Черный дом

— Я ждал такую машину двадцать лет, — говорит Род. Ловко подсовывает лом под крышку большого ящика, и одна из стенок падает на бетонный пол ангара предпродажной подготовки и технического обслуживания. Род — главный механик «Гольца», и в этом ангаре он — король. — Она подойдет и фермеру с небольшим участком земли, и городскому садовнику. Если к осени ты не сможешь продать дюжину этих красоток, значит, ты плохо работаешь.

— К концу августа я продам двадцать, — уверенно отвечает Фред. При виде этого зеленого чуда техники все тревоги забылись. Она не только вспахивает землю, к ней прилагаются еще приспособления, которые мгновенно навешиваются на каркас.

Ему хочется запустить почвофрезу, послушать, как она работает. Двухцилиндровый двигатель радует глаз.

— Фред?

Он нетерпеливо оборачивается. Ина Гейтскилл, секретарь Теда Гольца и регистратор Центра.

— Что?

— Тебе звонят по первой линии. — Она указывает на настенный телефонный аппарат, где мигают лампочки. В стоящем в ангаре грохоте — пневматические отвертки сражаются с винтами старого трактора «Кейз» — никакие звонки, разумеется, не слышны.

— Может, ты запишешь сообщение, Ина? Я помогаю Роду оживить этого зверя и…

— Я думаю, тебе лучше поговорить. Звонит Энид Первис.

Твоя соседка?

Поначалу Фред не понимает, о ком речь. Но память продавца, которая автоматически складирует имена и фамилии, приходит на помощь. Энид Первис. Жена Дека. Угол Робин-Гуд-лейн к Мейд-Мариан-уэй. Он видел Дека этим утром. Они помахали друг другу.

Одновременно он замечает, что глаза у Ины слишком большие, а вот рот вдруг стал маленьким. На лице написана тревога.

— В чем дело? — спрашивает Фред. — Ина, в чем дело?

— Я не знаю, — потом, с неохотой:

— Что-то насчет твоей жены.

— Лучше поговорите с ней, босс, — говорит Род, но Фред уже бежит по измазанному маслом полу к телефонному аппарату.

Домой он приезжает через десять минут после отъезда из Гольца". Со стоянки для сотрудников он вылетел пулей, веером, словно подросток, заполучивший автомобиль отца, выбросив гравий из-под задних колес. Его до смерти напугало спокойное изложение событий Энид Первис, ее попытки показать, что она не видит в случившемся ничего тревожного.

Прогуливая Потси, она проходила мимо дома Маршаллов, когда услышала крик Джуди. Не один крик — два. Разумеется, Энид поступила, как и положено соседке: подошла к двери. Постучала, приподняла крышку щели для почты, позвала. Если бы ей не ответили, она бы позвонила в полицию. Даже не стала бы возвращаться домой. Зашла бы в дом Плотски, которые живут напротив Маршаллов, и позвонила бы оттуда. Но…

— Я в порядке, — ответила Джуди, а потом расхохоталась.

Визгливо и пронзительно. Смех встревожил Энид еще больше, чем крики. — Все это сон. Даже Тай — сон.

— Ты не порезалась, дорогая? — спросила Энид через щель для почты. — Ты не упала?

— Плетеной рыбацкой корзины не было, — отозвалась Джуди. — Она мне тоже приснилась. И тут, после заминки Энид призналась Фреду, Джуди начала плакать. Эти звуки, долетавшие сквозь щель для почты, бередили душу. Даже собака заскулила.

Энид спросила, не может ли она войти и посмотреть, не поранилась ли Джуди.

— Уходи, — прокричала Джуди и вдруг, не прекращая плакать, истерически рассмеялась. — Ты тоже сон. Весь этот мир — сон. Затем что-то разбилось, кофейная чашка или кувшин для воды, упавшее на пол. А может, брошенное в стену.

— Я не позвонила в полицию, потому что с ней вроде бы все в порядке. — Фред стоял у стены, с трубкой у одного уха, зажимая второе рукой. Грохот ангара, который всегда так ему нравился, просто сводил с ума. — Во всяком случае, физически. Но, Фред.., я думаю, тебе лучше съездить домой и посмотреть, как она.

Все недавние странности Джуди вихрем пронеслись в голове. Вместе со словами Пэта Скарды: «Мы слышим, как люди говорят: „Такой-то вдруг свихнулся“, — но это лишь слова. Расстройства психической деятельности, неврозы или психозы, растянуты во времени, и есть признаки, по которым можно судить…»

А разве он не видел эти признаки?

Видел и ничего не предпринимал.

Фред оставляет автомобиль, «форд эксшюрер», на подъездной дорожке и спешит к двери, выкрикивая имя жены. Ответа нет. Даже когда он переступает порог, с такой силой толкнув дверь, что латунная крышка, прикрывавшая щель для почты, жалобно звякает, ему никто не отвечает. Кондиционированный воздух дома слишком холодит кожу, и он понимает, что весь в поту.

— Джуди? Джуд?

По-прежнему нет ответа. Он спешит по холлу на кухню, где обычно находил ее, если возвращался домой днем.

Кухня залита солнечным светом и пуста. Кухонный и разделочные столики чистые, все блестит, две кофейные чашки лежат на сушке, подмигивая солнцу чисто вымытыми боками.

Солнце блестит и на осколках стекла в углу. Фред видит лепесток на одном из осколков и догадывается, что разбилась ваза с подоконника.

— Джуди? — вновь зовет он. Чувствует, как кровь пульсирует на шее и в висках.

Она не отвечает ему, но он слышит, как сверху доносится пение.

— Спи, моя крошка…

Фред узнает песню, но не испытывает облегчения, наоборот, у него все холодеет внутри. Эту песню она пела маленькому Таю. Колыбельная Тая. Она уже много лет ее не пела.

Он возвращается в холл и видит то, что поначалу упустил: репродукция картины Эндрю Уайетта note 47 Note47 Уайетт Эндрю (р. 1917) — художник-реалист, иллюстратор, один из самых популярных в США. «Мир Кристины» снята с крючка и приставлена к батарее. Обои под картиной содраны до гипсокартона, листами которого обшиты стены. Фред бледный как мел, он знает, почему Джуди это сделала. Это не интуиция и не дедукция. Скорее телепатия, свойственная супругам, много лет живущим вместе.

Наверху Джуди все поет колыбельную.

Фред взлетает по лестнице, выкрикивая ее имя.

В верхнем коридоре разгром. Здесь они устроили галерею своего прошлого: Фред и Джуди около «Мэдисон шуз», блюз-клуба, куда они иногда заходили, если в «Шоколадном контрабасе» не было ничего интересного; Фред и Джуди, танцующие на свадьбе в окружении радостных родственников; Джуди в палате для рожениц, измученная, но улыбающаяся, держащая на руках крошечного, запеленатого Тая; семейная ферма Маршаллов, при взгляде на которую Джуди всегда фыркала; многое другое.

Большинство забранных в рамочки фотографий аккуратно сняты с гвоздей и поставлены у стены. Некоторые, например, фотография фермы, брошены на пол. Осколки стекла разлетелись по всему коридору. Она содрала обои там, где их прикрывали фотографии. А фотографией Джуди и Тая в палате родильного отделения исковыряла даже гипсокартон. На некоторых царапинах запеклись капельки крови.