Стивен Кинг - Лангольеры, Дайна, Крэг, Туми, Самолет

– Ясно. Значит, пока что продолжаем полет.

– Правильно.

– И выжидаем.

– Тоже верно.

Ник вздохнул.

– Ну что ж, ты – капитан.

Брайан улыбнулся.

– Считай, что вам всем повезло.

Глубоко в трещинах на дне Тихого и Индийского океанов живут рыбы, которые никогда не видели и не ощущали солнечного света. Эти странные создания плавают в безднах, как призрачные баллоны, освещаемые изнутри собственным свечением. Хотя они и выглядят хрупкими созданиями, на самом деле это чудо биологии, созданное, чтобы выдерживать давление, способное в один миг расплющить человека. Их великая сила одновременно и их слабость: пожизненно заключенные в своем странном теле, они обречены вечно существовать в черных безднах. Если их ловят и вытаскивают на поверхность, к солнцу, они просто взрываются. Не внешнее давление разрушает их, а как раз его отсутствие.

Крэг Туми вырос в своей собственной темной трещине и жил в собственной атмосфере высокого давления. Его отец был служащим в банке. Он подолгу отсутствовал дома – карикатурный тип круглого отличника. Своего единственного сына он подгонял так яростно, как и самого себя. Истории, которые рассказывал отец на сон грядущий, когда Крэг был еще совсем ребенком, пугали мальчика. И не удивительно, потому что страх был именно той эмоцией, которую Роджер Туми старался пробудить в мальчике. Эти истории главным образом были о расе чудовищных созданий, называемых лангольерами. Их миссия в жизни, их, так сказать, работа (а в мире Роджера Туми все имело свою работу, все занималось выполнением серьезных задач) состояла в том, чтобы набрасываться на ленивых расхлябанных детей. К тому времени, как ему исполнилось семь лет, Крэг стал целеустремленным круглым отличником во всем, как и его отец. Он решил навсегда: лангольерам до него не добраться. Никогда.

Четвертной табель, в котором не стояли сплошные пятерки, был неприемлемым. Иная оценка становилась темой лекции, насыщенной пугающими предостережениями о том, какой станет жизнь, когда придется рыть канавы или опорожнять мусорные ящики. Четверка была наказуема обычно недельной изоляцией в своей комнате. В течение такой недели Крэгу разрешалось только ходить в школу и появляться за столом во время семейной трапезы. Для хорошего поведения выходных не было. С другой стороны, выдающееся достижение, например, когда Крэг в соревнованиях трех школ победил в десятиборье, никакой похвалы не удостаивалось. Когда Крэг показал отцу медаль за такое достижение, врученную ему в присутствии всех учащихся, отец посмотрел на нее, невразумительно хмыкнул и снова уткнулся в свою газету. Крэгу было девять лет, когда отец умер от сердечного приступа.

Его мать была алкоголичкой, чье увлечение сдерживалось страхом перед человеком, за которого она вышла замуж. Как только Роджера Туми не стало, и прекратились его регулярные поиски припрятанных бутылок, которые он разбивал и за которые отвешивал ей пощечины, требуя взять себя в руки, Катрин Туми с энтузиазмом отдалась делу жизни. Она попеременно то окружала своего сына необычайной любовью, то замораживала полным отвращением к нему, в зависимости от содержания джина в ее крови в данный момент. Порой ее поведение выглядело странным, а порой – зловещим. В день, когда Крэгу исполнилось десять лет, она засунула ему большую кухонную спичку между пальцами ног, подожгла ее и запела «хэппи берсдэй ту ю», пока спичка медленно догорала до самой плоти. Она предупредила его, что если он попытается стряхнуть спичку, то она немедленно отправит его в сиротский приют. Угроза сиротского приюта звучала довольно часто, когда Катрин Туми надиралась. «Я вынуждена буду это сделать в любом случае, – сказала она ему, – поджигая спичку между пальцами ног рыдающего сына, подобно хилой свечке по случаю дня рождения. – Ведь ты вылитый отец. Он совершенно не умел развлечься. И ты такой же. Ты такой зануда, Крэгги-вегги». Она допела куплет и задула спичку не раньше, чем кожа поджарилась между вторым и третьим пальцами правой ступни Крэга. Он никогда не смог забыть желтого пламени, чернеющей спички и растущего жжения, пока мать заплетающимся языком и фальшивым голосом тянула «Хэппи берсдэй ту ю-уууу».

Давление.

Давление в бездне.

Крэг Туми продолжал быть во всем отличником и проводил много времени в своей комнате. Место заключения превратилось для него в убежище. Обычно он там занимался уроками, но порой, когда становилось тошно, когда чувствовал себя припертым к стене, он брал листы бумаги и разрывал их на тонкие полоски. Рассеянно бросал их к ногам, а глаза невидяще смотрели в пустоту. Такие периоды умственной опустошенности были нечасты. В то время, по крайней мере.

На выпускной церемонии в школе ему, как лучшему ученику, было поручено произнести речь. Мать не присутствовала. Она была пьяна. Потом Крэг закончил школу менеджеров. На церемонии вручения диплома матери не было. Она умерла. В глубокой черной трещине, которая существовала в его сердце, жила уверенность, что лангольеры в конце концов пришли за ней.

В качестве начальной практики Крэг пошел работать в калифорнийскую банковскую корпорацию «Солнце пустыни». Проявил себя очень хорошо – чему уж тут удивляться? Крэг Туми был создан отличником во всем, он был воспитан добиваться всего. Иногда, во время передышки в работе (в те дни, всего пять лет тому назад, такие передышки бывали краткими), он отправлялся в свою квартиру в Вествуде, в полумиле от дома, который занимал Брайан Энгл после развода, и часами рвал бумагу на узенькие полоски. Такие случаи стали учащаться.

В течение тех пяти лет, когда Крэг как одержимый работал в корпорации, не жалея себя, вроде гончего пса, мчащегося за механическим зайцем, ходили слухи, что он может стать самым молодым вице-президентом за всю славную сорокалетнюю историю «Солнца пустыни». Но есть рыбы, которые всплывают до определенного предела и взрываются, когда выходят за него.

Восемь месяцев назад Крэгу поручили возглавить его первый крупный проект. Проект был разработан отделом закладных документов и долговых обязательств. Такие документы в зарубежных филиалах были как раз специализацией Крэга. Проект предусматривал выкуп ограниченного числа малоперспективных закладных бумаг в Южной Америке по точно рассчитанной схеме. Такие бумаги называли обычно закладными скверного долга. Идея операции была достаточно продуманной, учитывающей ограниченное страхование закладных бумаг и приличную разницу в налогах, что обеспечивало прибыль (Дядя Сэм лез из кожи, чтобы сохранить сложную структуру южноамериканских задолженностей от краха, как карточный домик). Только делать все следовало исключительно осторожно.