Сабина Альбин - Кровь [СИ]

Извивающаяся фигура на земле, никак не реагирует на глумливые слова, лишь продолжает бессмысленно корчится, звеня своими цепями.

— Придется привыкнуть к нашему скудному комфорту, — обводя взглядом двор, — здешние застенки слишком мрачны, пожалуй. Вот единственное подходящее солнечное местечко.

Останавливается у чугунного столба:

— Что ж… Жду от тебя взаимного благоволения.

Пленник продолжает игнорировать всё сказанное.

Хозяин жестом приказывает Боже — «подними». Слуга хватается за цепь и дёргает её вверх. Издав страдальческий вопль, скованный пленник обращает на дворянина лицо, испещренное язвами ожогов. Глаза мученика блестят всё ещё остро и льдисто. Поймав взгляд знатного господина, они становятся как будто бы глубже и прозрачнее. Дворянин на мгновение чуть склоняется в направлении пленника, но, моргнув, резко выпрямляется и отворачивается:

— Этот трюк не пройдет! — в его голосе нет злобы, спокойно он достает из ножен, незаметных в складках одежды, небольшой серебристый кинжал и подает слуге, — Но чтобы впредь это не повторялось, придется поучить тебя. Впрочем, ты ещё сможешь попрактиковаться на Боже. У него разум двухлетнего. Или такие, как он, тебе не под силу?

Хозяин указывает пальцем на глаз и кивает Боже, тот, ещё раз хорошенько тряхнув пленника, без колебаний пронзает его левый глаз серебряным острием. Чёрная кровь брызжет на обожженное лицо. В диком крике жертва обнажает зубы и запёкшийся чёрный язык.

Ирена с отвращением откладывает телефон:

— Ne morem več brati o tistih mučenjih! (Не могу больше читать об этих издевательствах.)

Бэла успокоительным тоном:

— Но это всего лишь вампир…

Ирена, качая головой:

— Vampir? To ni pomembno. Ko zveri nekoga mučijo in ubijejo, to ni čudno. Ko človek to naredi, je veliko huje. (Вампир? Не в этом дело. Когда чудовища кого-то мучают и убивают, это не странно. Когда так поступает человек, это гораздо хуже.)

Бэла неуверенно:

— Может, он не понимал, что вампиру больно. Не разумел.

— Ni razumel? Bojim se, da je ravno obratno. (Не понимал? Боюсь, всё как раз наоборот.)

Бэла вкрадчиво:

— Прошу Вас. Это ведь роман. Просим! (Искаженный словенский: «Пожалуйста!»)

Ирена нехотя снова берет телефон:

— Dobro. Da vidiva, kaj sledi. (Ладно. Посмотрим, что дальше.)

Она пролистывает большой кусок текста и начинает читать: «Po cevki kri je iz vene šla naravnost v moja usta. To je zaščitilo žrtev pred mojim strupom. Kmalu pa je postalo jasno, da se je moje telo začelo nepovratno starati. Moj obraz je shujšal: lica so upadala, se nos je izostril. So mi posiveli lasje. Mišice so se izsušile in izginile. Postopoma sem se spremenil v hodečo okostje, sama kost in koža». (Через трубку кровь из вены попадала мне прямо в рот. Это защищало жертву от моего яда. Однако очень скоро выяснилось, что тело мое начало необратимо стареть. Лицо исхудало: щёки ввалились, заострился нос. В волосах появилась седина. Мускулы высохли и исчезли. Я постепенно превращался в ходячий скелет, обтянутый кожей.)

Ирена, брезгливо скривив уголки губ, эмоционально откладывает телефон:

— Ne! Ne morem več! Počutim se, kot, da bi brala beležko doktora Mengele. (Нет! Это невозможно! Я как будто читаю дневник доктора Менгеле.)

Бэла нахмуривается:

— Но чем же всё кончилось? Тот голос в карете? Алхимик? Какой конец?

Ирена с раздражением:

— Mislim, da ta ogaben eksperimentator alkimist je. Želim mu najhujši konec. (Думаю, этот мерзкий экспериментатор и есть алхимик. Желаю ему самого плохого конца.)

Бэла доверительно заглядывает в глаза Ирене:

— Вы совсем не хотите читать дальше? Не желите брати? (искаженный словенский: «Не хотите читать?»)

Ирена не выдерживает просящего взгляда и смягчается:

— Rada bi prebrala nekaj drugega. Všeč mi je naslov «Dekle s pomarančami». (Я бы почитала что-нибудь другое. Мне нравится название «Девочка с апельсинами».)

Бэла как будто бы смиряется, но при этом тихо бормочет:

— А всё-таки интересно, что там в конце?

Ирена уступает:

— Dobro. Ampak ne bom prebrala na glas. Zdaj na hitro pogledam in bom povedala, kaj se zgodi na koncu. (Ладно. Но я не буду читать вслух. Сейчас быстренько посмотрю и скажу, что там в конце.)

Ирена листает текст с напряженным выражением лица и углубляется в чтение. Бэла нетерпеливо ёрзает на стуле и крутит в руках пустую чашку, наблюдая, как на лице Ирены сосредоточенный интерес сменяется мрачной угрюмостью. Наконец она вновь поднимает взгляд на Бэлу:

— Tako, kot sem si mislila. So alkimista ožigosali za čarovnika in ga zaprli v trdnjavi. Da, zaslužil si je to! (Всё так, как я и думала. Алхимика объявили чернокнижником и заточили его в крепости. И поделом ему!)

Бэла увлеченно:

— А голос? Глас, который он узнал?

Ирена, мельком заглянув в текст:

— Ja, ja. To je bil njegov sovražnik. On je bil nov svetovalec pri vojvodi. Bil je tisti, ki je razkril alkimista. Dejansko, je hotel uničiti glavnega junaka. Toda glavni junak je ga ranil pred vojaki vojvode. In je moral pobegniti, (Да, да. Это был его враг. Он был новым советником герцога. Именно он и разоблачил алхимика. На самом деле, он хотел уничтожить главного героя. Но главный герой ранил его перед людьми герцога. И ему пришлось бежать.) — облегченно отдувается, как после завершения трудного дела.

Но Бэла не удовлетворена:

— А главны юнак? (Искаженный словенский: «Но главный герой?»)

Ирена мнется, отодвигая телефон от Бэлы:

— Verjemite mi, bolje je, da ne veste. (Поверьте мне, лучше этого не знать.)

Бэла для убедительности пошире раскрывает глаза и пристально смотрит на Ирену. Та, набрав полную грудь воздуха, старается говорить как можно равнодушнее:

— Pobegnil je zasledovalcem in se skrival na dnu jezera. Toda še dolgo časa celotna okolica se ni ustavljala in iskala vampirja. Tako dolgo, da «naš junak» zelo je oslabel, (Он скрылся от преследователей на дне озера. Но вся округа ещё долго не успокаивалась и искала вампира. Так долго, что «наш герой» совсем ослаб.) — при слове «герой» Ирена непроизвольно кривится.

— Ampak k sreči, (Но, к счастью,) — ещё одна кривая усмешка, — je bila tam zelo nesrečna deklica. Njen fant je jo pretepel in pustil. (рядом оказалась одна очень несчастная девушка, которую избил и бросил её парень.)

Бэла как будто ждет продолжения. Ирена разводит руками:

— Ja, tako! Ogaben začetek, ogaben konec… (Вот так! Мерзкое начало, мерзкий конец…)

И добавляет примирительно:

— Morda, «Dekle s pomarančami» je veliko bolj zanimivo. Poskusiva prebrati. (Может, «Девочка с апельсинами» намного интереснее. Попробуем почитать.)

Замечает пустую чашку в руках Бэлы:

— A najprej — kava! (Но сначала — кофе) — забрав чашку, уходит на кухню.

Бэла в это время заглядывает в телефон.

Голос Драгана: «Končno se živo meso je treslo v mojih rokah. (Наконец-то живая плоть дрожала в моих руках.) Её разум, раненный тоской, был для меня единственной доступной целью. Но даже опутанный сетью моего гипнотического притяжения он продолжал сладко сопротивляться. Страх смерти бился в каждой клетке, в каждом нерве и с живительной кровью вливался в меня алым ликованием».

На песчаном берегу по-смоляному тёмного озера горбится бледная фигура. Под бескровной кожей ходуном ходят остро выпирающие ребра. В слабом свете луны лишь едва заметно, как за белыми угловатыми плечами вздрагивает нечто лежащее на земле. Ни стона, ни крика — только густое чмокающее хлюпанье. Вот обнаженная фигура отстраняется и, расслабившись, садится на песок. Рядом растерзанное тело. Кровь темнеет на разорванной груди, на остатках шеи, на лице, застывшем в полуудивлении-полуиспуге. Одни глаза блестят нетронуто и бессмысленно, упираясь слепым взглядом в ночное небо.