Вадим Караваев - Наследие предков

Карьера капитана Глеба Куренного складывалась вполне обыденно для офицера спецназа: Новосибирское высшее командное училище, служба в 3-й бригаде спецназначения, активное участие в первой чеченской кампании. А вот вторая чеченская застала Глеба уже в рядах нового спецотряда в должности командира разведывательно-диверсионной группы. Среднего роста, сухощавого телосложения, с коротко стриженными светло-русыми волосами, Глеб ничем особым не выделялся в толпе, разве что армейской выправкой и всегда до блеска начищенной обувью. После первой чеченской кампании успел жениться и завести ребенка. Но, впрочем, жена и подрастающий сынишка папку чаще всего видели на семейных фотографиях, стоявших на комоде в спальне небольшой двухкомнатной квартиры в военном городке на окраине Наро-Фоминска. Жена Галина уже вполне привыкла к постоянному отсутствию мужа дома, к его бесконечным командировкам в Чечню и практически перестала донимать его вопросами о переводе на более спокойное место службы. Глеб же беззаветно любил свою работу и четко осознавал, что если и со стороны семьи будет уж если не поддержка, то хотя бы невмешательство в его специфическую служебную деятельность, то все в жизни будет складываться самым наилучшим образом. О чем-то большем он и не мечтал.

Тем сентябрьским утром несколько разведгрупп были брошены в Шалинский район Чечни с одной единственной целью: захватить в плен связного Абу Хаттаба уроженца Иордании Саида Халеда. Полученные разведданные насчет перемещения боевика полностью подтвердились, и из устроенной на горной дороге засады спецназовцы атаковали автоколонну, везущую продовольствие и боеприпасы для боевиков. Саид в завязавшемся бою получил разрывную пулю, разворотившую тазовые кости и оторвавшую левую часть задницы, и теперь надоедливо стонал на обочине дороги.

— Командир, как бы ни откинулся «интурист» по дороге на базу! — устало пробурчал в рыжие усы снайпер разведгруппы старший прапорщик Вася Ярымбаш, радиопозывной Хохол, обращаясь к подходящему к ним Глебу. Вася был угрюмым, не особо разговорчивым увальнем, но отличавшимся просто адским терпением и выдержкой. Это от его выстрела из «винтореза» разлетелась, как гнилая тыква, башка у водителя головного «Урала», который благополучно впилился на полном ходу в оторвавшийся от взрыва фугаса кусок скалы и загорелся, тем самым преградив на узкой дороге путь оставшимся трем машинам боевиков.

— Да, в общем-то, не должен он сдохнуть, а вот ходить будет теперь только под себя! — озабоченно сказал Глеб, пытаясь рассмотреть, куда конкретно иорданец словил пулю, приведшую к таким удручающим перспективам для дальнейшей жизненной активности южного гостя.

И как раз в тот момент, когда подоспели бойцы разведгрупп к месту последнего боя для дюжины воинов Аллаха, радиостанция Глеба разразилась шипением и треском внезапного вызова на связь.

— Змей, это Бугор, как слышишь меня? — на связь неожиданно для всех бойцов на закрытой частоте вышел командир отряда подполковник Волостных, который сегодня должен был вылететь из Ханкалы в Москву по какому-то срочному приказу Центра.

— Слышу тебя, Бугор, говори.

— Змей, срочно передавай на броню эту полудохлую макаку и дуй со своими орлами на место посадки. Группы Феникса и Хамсы идут с тобой. В 6:20 вас заберет вертушка, там получите инструкции. Принимай командование сводным отрядом.

— Понял тебя, Бугор! — Глеб выключил радиостанцию и выругался, осознав, что при подобных раскладах возвращение в расположение не грозит еще несколько дней.

В свете первых лучей восходящего солнца над надоевшими взору Глеба осенними горными пейзажами, борта вертушек послушно тащили три разведгруппы в сторону южной границы Чеченской Республики.

После получения инструкций и постановки боевой задачи Глеб Куренной и командиры двух других разведгрупп наконец поняли, почему их безо всякой подготовки бросили в самый дальний и недоступный уголок горной части Чечни. За час до того, как в Шалинском районе диверсанты уничтожили автоколонну и проявляли интерес к вновь появившимся отверстиям в теле «иностранного туриста», в высокогорном Шаройском районе неожиданно исчез с радаров штурмовик СУ-25. А ввиду того, что якобы в этой дыре не оказалось мобильных частей для поиска, было принято решение бросить диверсантов из соседнего района на поиск самолета. Глеб, обладавший отменной интуицией, поделился сомнениями в правдивости предоставленной информации с командирами разведгрупп старшим лейтенантом Хамсутдиновым и капитаном Орловым.

— Что-то мне сдается, что ты прав Глеб, брешет командование насчет обычного поиска «сушки», что ей там было делать в такое время? Бомбить аулы в предрассветном тумане? Смысл?! — не успокаивался вечно суетливый Орлов, постоянно теребя рукой ремень АКМа.

— Да все может быть! Эти затейники — большие любители закинуть несколько ракет типа «воздух-поверхность» хоть по отаре овец ради прикола, — попытался сгладить недоумение товарищей шустрый татарин.

— Перепились, небось, и послали отработать «сушку» по какому-нибудь аулу, а она в гору неожиданно впилилась, а теперь ищи-свищи ее по всем перевалам.

— Ну что ж, координаты последнего выхода на связь у нас есть, это не так далеко по прямой от места нашей высадки, а как по перевалам туда топать, надо думать, — сказал Глеб, усиленно изучая подробную карту местности для определения маршрутов поиска разведгруппам.

Вертолеты выгрузили бойцов в разных местах в районе самого труднодоступного высокогорного аула Хуландой в Шаройском районе Чечни, что как раз на границе Грузии и Дагестана.

Спецназовцы пошли по озаряемому осенним солнцем горному ущелью, скрывая свой путь среди редкой растительности, контрастирующей с одинокими столбами боевых башен, исписанных древними солярными символами — всевозможными свастиками и прочими изображениями солнца. Некоторые из этих башен немногочисленное местное население соседних аулов, в основном состоящее из аварцев, разбирало на камни. На близлежащей территории в горах встречалось множество водопадов и пещер. Негустая горная растительность сменялась видами на снежные вершины Тушетского хребта, среди которых было несколько живописных вечно покрытых снегами «четырехтысячников». Группа Хамсутдинова заходила с юго-западной стороны, осматривая заброшенный полуразрушенный аул, а орловские бойцы пошли в сторону горной дороги на Шарой. Через шесть часов заснувшую радиостанцию Глеба оживил скрипучий голос Хамсутдинова:

— Змей, прием, это Хамса! Слышишь меня?

— Прием, Хамса, слышу тебя.

— По руслу реки от меня в твоем направлении топает вооруженная группа. Человек двадцать, не больше. Они должны, по идее, выйти на вас через час с небольшим. Как понял?