Вадим Караваев - Наследие предков

Однако в начавшейся перестроечной неразберихе, предшествующей развалу страны, когда все власть имущие пытались, как можно более надежно прикрыть тылы для неизбежного отступления, группа офицеров КГБ начала процедуру глобальной передислокации, имевшую кодовое название «Схрон». Сверхсекретные архивы, различные оборонные разработки, всевозможные опытные образцы всего на свете — от медицинских препаратов и приборов до систем наведения баллистических ракет — все это тщательно и планомерно складировалось в железнодорожные вагоны и со всех уголков необъятной Родины свозилось в «Можайск-19», где исчезало в необъятных подземных хранилищах.

Когда же Союз приказал долго жить и в некогда мощнейшую спецслужбу мира изо всех щелей полезли прозападные крысы в поисках всех доселе неизвестных секретов почившего гиганта, то никаких документов и даже намеков о строительстве объекта найти не удалось. Странным образом исчезли несколько высших офицеров госбезопасности, которые были сопричастны к возведению бункера. Одним словом, в девяностые годы о спецобъекте не осталось даже воспоминаний. Да и не до того было в то время органам.

Ржавел себе заводик за колючей проволокой да ржавел. Но тайная жизнь бункера не утихала ни на минуту. Жизнеобеспечением объекта занимались все те же несколько офицеров госбезопасности, используя в основном подземные коммуникации для проникновения внутрь.

К началу нулевых востребованность спецобъекта возросла, на воротах КПП появилась вывеска ЗАО НПП «Сатурн», началась какая-то небольшая внешняя активность: взад-вперед шныряли машины, иногда по ветке подходили небольшие составы.

Когда черная «Ауди» подъехала к заводской территории и покатила по неширокой асфальтированной дороге среди соснового леса, полковник Субботин, сидевший за рулем, шутливо заметил:

— Дина Ильясовна, а сколько вы насчитали камер видеонаблюдения от шоссе до нашего штаба?

— Да вроде три, если считать от ворот.

— Семь. Вот сейчас мы последнюю проехали, — усмехнулся полковник, указав пальцем на металлическую конструкцию чуть в стороне от дороги. — И примерно такая же картина на всех подъездах к объекту.

Въезжающие машины двигались по сложному маршруту между производственных цехов, окончательно теряясь в одном из них. Далее скрытый от внешнего наблюдения маршрут движения сотрудников предприятия приобретал вертикальный вектор — лифт опускался в толщу бетонного бункера на сотни метров.

— А лифт-то у вас допотопный! — несмотря на удивление от увиденного, саркастическая сущность девушки все же проступила наружу, когда за ее спиной со зловещим скрежетом закрылись створки бронированных дверей лифта, на некоторое время оставив их вместе с полковником Субботиным в закрытом металлическом саркофаге с не самым лучшим освещением.

— Зато на века! — ностальгически улыбнулся Александр Иванович, постучав щелбаном по стальному листу боковой стенки кабины. — И вам, Дина Ильясовна, следует знать, что термин «допотопный» в нашем специфическом контексте часто используется в прямом смысле этого слова.

— Уже давно поняла, — смиренно промолвила девушка, внимание которой вдруг резко переключилось с придирчивой оценки «совкового» антуража на резанувшие слух ее новые имя и отчество.

Первое впечатление о новом месте работы поменялось, когда Дина вошла в оборудованный по последнему слову техники просторный зал с пестрящим множеством мониторов. За десятком столов располагались незнакомые ей люди, среди которых было две женщины. Все были одеты по гражданке в деловом стиле. Представив неширокой общественности нового сотрудника, Александр Иванович показал Дине ее новое рабочее место.

Девушка сразу же отметила, что атмосфера в подземелье была просто великолепной. Несмотря на искусственное освещение, в зале было множество зелени, а воздух вдобавок ко всему искусственно озонировался. Живописные виды из окон заменяли голографические экраны, на которых в недолгие периоды отсутствия рабочей информации оживали картины живой природы с расслабляющей ненавязчивой музыкой. Вполне приличная рабочая атмосфера, и уж точно не чета предыдущему кабинету в следственном управлении.

Полковник Субботин отвел Дину в одно из помещений бесконечного подземного коридора, где располагался архив. Стеллажей с ящиками было такое количество, что у новой сотрудницы даже задергался глаз от нерадостных перспектив поиска необходимых файлов. Позже она успокоилась, узнав, что система поиска необходимых документов была отлично оптимизирована: в компьютерной базе по поисковому запросу выдавалась ссылка на место хранения бумажных носителей информации, если они не были оцифрованы.

Как сразу выяснилось, предыдущая работа с розыском пропавших без вести, сыграла в судьбе Инны злую шутку, словно кармическая проблема, никак не желающая исчезнуть из ее реальности. Девушке было досадно от того, что глобальные перемены в жизни, как-то: смена персональных данных, места работы, окружения и внешности — кардинально не отразились на сфере приложения ее талантов, ей снова придется ковыряться в бесконечных материалах по пропавшим без вести, правда, с одним непростым «но». Категория дел была существенно сужена за счет отсева непрофильного контингента, то есть в разработку принимались лишь дела, тем или иным образом связанные с обеспечением безопасности государства. Поэтому пропажа обычных с точки зрения государственного интереса людей не принималась во внимание, не говоря уж об исчезновениях всякого рода забулдыг, маргиналов и гастарбайтеров.

Громадным плюсом в работе был прямой доступ к весьма обширным базам данных всех интересующих служб и ведомств, что невообразимо облегчало определенные этапы работы. Самой же главной отличительной особенностью новой служебной деятельности было отсутствие необходимости соблюдения всех процессуальных процедур и формальностей для последующей передачи дела в судебные инстанции. А все потому, что нынешняя служба осуществляла контрольные функции в сфере деятельности настолько специфической и секретной, что выявленные противоправные действия третьих лиц, создающие угрозу безопасности на данном уровне, приводили, как правило, к бесследному исчезновению данных лиц из существующей реальности. А при подобных раскладах соблюдение формальных процедур как-то нецелесообразно, если не сказать более — нелепо. Основными же критериями качества проделанной работы являются скорость выявления и адекватность реагирования на возникающую проблему.

Углубившись с головой в тонны макулатуры, Дина с интересом обнаружила копии нескольких своих «висяковых» дел в местном архиве. В основном, это были дела по пропаже бывших военнослужащих, физически здоровых, среднего возраста, вполне себе устоявшихся в жизни. На памяти Дины несколько таких субъектов спустя определенное время обнаруживались с полной потерей памяти, бредущие, как правило, по железнодорожным путям. Лечение в отечественных домах скорби с пугающей неизбежностью вело лишь к постановке набившего оскомину врачам-психиатрам диагноза «ретроградная амнезия» и никоим образом не способствовало восстановлению памяти о событиях, предшествовавших пережитой психотравмирующей ситуации.