Игорь Фёдоров - Чудес никто не отменял

То место, куда они с отцом два раза в месяц наведывались, и которое всегда радовало обилием рыбы, сегодня их откровенно разочаровало. Улов оказался небольшим и по размеру, и по объему. Это было неожиданно, это было подло, и это очень негативно повлияло на настроение отца. А так же, на его субъективную оценку всего вокруг. А вот был бы улов лучше, и дорога была бы не такой гадкой. По крайней мере, раньше было так.

Ваня в пол-уха слушал отца, гадая между тем, зачем им надо рыбачить на том озере, когда есть это. Та же вода, те же чайки и рыбаки в лодках. Такие же утренний туман и яркое солнце в окружении облаков в полдень. Вечерний прохладный воздух и ветер в кронах боярышника, берез и черемухи. Даже дачные домики, рассыпанные по берегу, были похожими, будто сделанные одними и теми же людьми. Единственное различие — это озеро гораздо ближе к городу, вот и все. Может, было бы лучше в следующий раз остановиться здесь. Это экономия бензина, времени и нервов. Вот она — идея. И неплохая идея для семилетнего мальчишки, который только-только еле осилил первый класс. Ваня даже улыбнулся. Его глаза засверкали, он нетерпеливо заерзал на своем месте. Очень захотелось поделиться своими мыслями с отцом. Слова уже были готовы сорваться с губ.

— Им лишь бы штаны протирать, — проворчал отец, пропустив встречный автомобиль и осторожно объехав огромную лужу, оставшуюся после недавних дождей.

Нет. Пусть озеро и чайки подождут, подумал сын. А вот дома…

— Мракобесы! — отец в очередной раз сбавил скорость, и машина лишь слегка подпрыгнула на ухабе.

Если бы они поймали много рыбы, папа не был бы таким сердитым. И они бы обсудили это предложение, как взрослые мужики. На равных. Но не сейчас. Надо подождать более удобного момента. Главное — не забыть эту идею, когда придет время.

— Бомбили они ее, что ли?

— Кто бомбил? — откликнулся сын.

— Фашисты, больше некому.

Для маленького Вани фашисты были понятием расплывчатым и далеким. Это такие нехорошие люди, которых остановил Ванин дедушка, и дедушки всех Ваниных одноклассников, объединившись в одну большую Красную Армию. Еще там были некоторые бабушки, но тут автомобиль въехал в лесной массив, и Вани тут же забыл о делах давно минувших дней.

Частокол из сосен окутал их своей тенью, таинственной, завораживающей и молчаливой. Цветущий багульник проносился на уровне Ваниных глаз пышными сиреневыми облаками. Тишина вечернего леса даже немного проникла внутрь автомобиля, отчего отец перестал ругаться и лишь иногда что-то бубнил себе под нос.

Ванька пересел на левую сторону и с большим вниманием стал смотреть в окно, пытаясь в мельтешении сосен и лиственниц увидеть белку на дереве или зайца в кустах. Казалось бы — невозможно. Но детская фантазия вполне справлялась с этой проблемой. В лесу были хорошо различимы и белки, и зайцы, и бурундуки с бурундучатами. Иногда попадались даже медведи. Он стояли по пояс в багульнике, словно в сиреневом облаке, громадные, добрые и с интересом провожали взглядом их автомобиль. И все звери жили дружно и счастливо.

Дорога в лесу стала немного походить на дорогу. Видимо кого-то совесть замучила, и этот участок привели в более-менее порядочный вид. Автомобиль не прыгал на ухабах, тормоза не визжали, движение стало плавным. Напряжение в машине спало, и Ванька решил высказать свое мнение насчет озер.

— Папа, — начал он.

— Куда тебя! — вдруг заорал отец.

Из-за поворота им навстречу выехал автомобиль, и приблизился так близко, что боковые зеркала встретились друг с другом и тут же разлетелись на мелкие кусочки в разные стороны. Встречный автомобиль с шумом мелькнул на мгновенье перед носом Вани и пропал где-то позади. Останавливаться он не стал. А вот отец так резко остановил машину, что Ваня, который только что отпрянул от окна, налетел на переднее кресло. На мгновенье все стало тихо. Отец повернулся к сыну.

— Вылезай! — громко крикнул он, отчего Ваня вздрогнул.

Отец достал из-под кресла монтировку и положил рядом с собой.

— Вылезай живо и жди меня тут, — приказал он еще раз, и Ваня быстро выскочил из машины, прямо под знаком «40», которую встречный автомобиль проигнорировал.

— Я скоро, — крикнул отец, — не уходи никуда!

Он развернул автомобиль и помчался за тем человеком, который окончательно испортил ему выходной.

Очень скоро шум машины скрылся в дали. Отец растаял вдали.

Вначале солнце пряталось за соснами и лишь на прощанье выглядывало из-за колючих веток, оставляя на земле пятна света. Потом вечерняя тень охватило все, что попадалось ей на пути, принеся с собой прохладу и покой. Небо темнело, а ярко-розовые облака на их фоне казались светящимися в лучах заходящего солнца. Но вот они потускнели, стали серыми и скучными.

Всю ночь Ваня сидел на обочине на корточках, прислонившись спиной к дорожному знаку, и ждал. Когда мимо проезжал какой-нибудь автомобиль, он поднимался в надежде, что отец все-таки вернулся и сейчас они поеду домой, к маме. Она, наверное, уже заждалась их и волнуется. И ужин остыл давно. А завтра родители уйдут на работу, а он будет весь день гонять мяч во дворе. Но фары машин не останавливались, проезжали мимо, на миг ослепляя его светом надежды, и вскоре исчезали в ночи, оставляя его одного, терпеливо ждущего. Со временем их становилось все меньше и меньше, а вскоре они и вовсе пропали. Выходные закончились, люди вернулись домой, дорога остыла.

Лес не спал, но молчал, размышляя о чем-то своем. Ему и нечего было сказать маленькому одинокому мальчику, в невинных глазах которого стояли слезы. Вокруг черной стеной возвышались деревья. Ветер не шелестел в сосновых ветках. Багульник растворился в темноте. И лишь то тут, то там, иногда поскрипывали старые сосны, вспоминая свою многолетнюю жизнь. И от этого скрипа Ване становилось еще тоскливее. Его вдруг осенило, что жизнь заканчивается в раннем детстве, а взросления, старения, и приходящей с ними житейской мудрости, не существует. Это все придумали хитрые взрослые. А сама жизнь завершается в семь лет, в полном одиночестве и жуткой безвыходности. Вот такие мысли посетили Ванину голову без разрешения. Тоска сменилась отчаянием, отчаянье страхом, страх безразличием. И никто из зверей не вышел из леса, не успокоил его. Не прижался к нему, не согрел своим телом, как иногда бывает в сказках.

Ночь тянулась долго, почти что вечность. Так долго, что небо почернело от времени. Выгорело от звезд, которых из-за отсутствия электрического света, было так много, что они мешали друг другу. Звездный циферблат вращался медленно — очень медленно — вокруг Полярной звезды на кончике Малой Медведицы. Озеро Млечного пути, занявшее полнеба, кишело вечными рыбами. Когда люди не смотрят на небо, звезды живут своей жизнью, и что им до маленького мальчика на отшибе Вселенной? И только Луна наблюдала за Ваню, да и то, как-то равнодушно.