Альбина Нури - По разные стороны вечности [litres]

Когда мама умерла, отец винил себя за излишнюю увлеченность делами, за то, что недостаточно времени проводил дома, с семьей, с супругой. Женившись во второй раз, он взялся исправлять ошибку. В отпуск они ездили только вместе, по воскресеньям отец всегда был с Оксаной и даже на ужин старался приходить домой.

Надо сказать, это пошло отцу на пользу. Он стал спокойнее, мягче и, хотя был по-прежнему львиную долю времени занят делами, теперь находил время для простых и понятных радостей. Работа не заслоняла для него всю остальную жизнь, перестала быть той осью, вокруг которой он день и ночь вращался.

Приглашая всех на воскресный обед (так Оксане нравилось называть их семейные посиделки), она всегда готовила сама (никаких заказов из ресторанов!) и каждый раз старалась придумать новые блюда.

В этот раз она запекла утку, начинив ее черносливом и яблоками. Помимо этого на столе теснились салаты и закуски, а к чаю ожидался торт «Роза Мари»: он очень нравился отцу, и Оксана часто пекла его. Торт и в самом деле был вкусный: уложенные слоями коржи пропитывались кремом с орехами, шоколадом и черносливом.

Обычно воскресные обеды проходили весело и оживленно, пусть народу за столом было немного – всего четыре человека, всегда находилось о чем поговорить, что обсудить, над чем посмеяться. Магда, как и все остальные, любила эти встречи и ждала их.

Сегодня все было иначе, хотя имелся еще один замечательный повод собраться. Оксана побывала у врача, и он с полной уверенностью подтвердил слова Магды.

– Это что-то невероятное! Подарок судьбы! До сих пор поверить не могу – неужели все происходит со мной? Хочется бегать по улицам, останавливать прохожих и рассказывать им, что я стану мамой! – светясь от счастья, говорила Оксана.

Отец тоже был рад и горд. Максим, как показалось Магде, держался натянуто. Наверное, рассчитывал, что станет отцом раньше, чем тесть. Магде было не до него, она была озабочена одним: не выдать присутствующим своей непонятно откуда возникшей, но крепнущей неприязни к Оксане.

Магду раздражало все: ее детский голосок, прежде казавшийся милым и мелодичным; белокурые локоны, румянец во всю щеку. То, как она двигалась и поминутно притрагивалась к отцу. Ее улыбка, платье, походка, желание всем угодить. Ее утка, с которой она, должно быть, провозилась все утро и которую все наперебой расхваливали.

– Вам правда нравится? – поминутно спрашивала Оксана, и мужчины с готовностью уверяли ее, что утка исключительная, с приятной кислинкой, которую придают яблоки, и демонстрировали опустевшие тарелки.

– Магда, а ты почему плохо ешь? Не нравится?

Она хотела улыбнуться и ответить, что у нее просто нет аппетита, но вместо этого без тени улыбки сказала:

– Мясо жесткое, в зубах застревает.

Повисла неловкая пауза. Оксана, не зная, что сказать, хлопала глазами, отец слегка нахмурил брови.

– На вкус и цвет, как известно, товарищей нет, – сказал Максим, пытаясь, очевидно, сгладить этой банальностью резкость жены.

Оксана засуетилась, забрала у Магды тарелку и стала предлагать салаты. Магда, которая и сама не понимала, для чего ей понадобилось выдавать эту бестактную реплику, принялась нахваливать какую-то отвратительную мешанину под майонезом.

Обед покатился дальше, сказанное постепенно забылось.

«Быстрее бы все кончилось, чтобы можно было уйти», – думала Магда. Но Максиму, похоже, не хотелось уходить. Он ел приготовленные Оксаной блюда так, как будто его год не кормили, смеялся над ее глупыми остротами и обсуждал с отцом бесконечные проекты.

Магда сдерживалась изо всех сил, но ее терпению пришел конец, когда Оксане вздумалось рассказать анекдот.

– От подруги услышала, очень смешной! Я подумала, что обязательно сегодня вам расскажу, – начала она.

«Еще и с предысторией! Ты еще знак подай, после какого слова смеяться!»

Анекдот был пошлейший, бородатый, совсем не смешной, но отец и Максим расхохотались, Оксана тоже принялась смеяться, и это взбесило Магду окончательно.

– Хотите еще анекдот? – спросила она и, не дожидаясь ответа, рассказала: – Встречаются два мужика. Один недавно женился. Другой его спрашивает: «Ты как, счастлив? Жена хорошая?» Тот отвечает: «Жена прекрасная, все отлично! Представляешь, каждый день прихожу домой – там чисто, красиво, прибрано, на столе ужин из десяти блюд, жена возле плиты хлопочет и щебечет, щебечет, щебечет, щебечет… Убил бы идиотку!»

Никто не засмеялся. Воцарилась тишина, которую в романах обычно называют гнетущей. А Магда, словно произведенного эффекта ей показалось мало, добавила:

– И еще хотела тебе сказать: прекрати во все блюда совать чернослив. Из-за него у всего, что ты готовишь, появляется мерзкий привкус.

После этого она вышла из-за стола, оделась и ушла, не дожидаясь Максима.

Муж догнал ее, когда она пересекла двор и направилась к ближайшей станции метро. Он вышел из машины, схватил ее за руку и силком усадил на пассажирское сиденье.

– Что на тебя нашло? – сердито спросил Максим, пристегивая ремень безопасности. – Ты понимаешь, что вела себя неприлично? Нахамила Ксюше, отца расстроила.

Магда успела пожалеть о том, что сделала. Но, положа руку на сердце, жалела не о том, что обидела Оксану и огорчила отца своей выходкой, а о том, что теперь придется заглаживать, извиняться, объяснять. Отношение к Оксане – новое, злое отношение – осталось прежним, и сокрушалась она лишь о том, что не смогла его скрыть.

– Резковато вышло, но что поделаешь. Сказала, что думала. Это мое мнение.

– Мнение? – Максим задохнулся от негодования. – И с каких это пор ты так думаешь? Тебе всегда нравилась Оксана и то, что она готовит, – тоже. Вы прекрасно общались, а сегодня ты почти открыто обозвала ее идиоткой!

– Это был анекдот, – пожала плечами Магда. – Никто ее не заставлял принимать все на свой счет. Чувство юмора нужно иметь.

– Да, а еще нужно иметь тактичность и умение вести себя с людьми.

– Может, хватит уже ее защищать? «Оксана то, Оксана это!» Святая, да и только! А мы с тобой, между прочим, муж и жена, должны во всем поддерживать друг друга!

– Я не могу поддерживать тебя, когда ты обижаешь дорогих мне людей. – Магда попыталась возразить, но он не дал ей сказать. – Вот только не надо сейчас спрашивать, кто мне дороже! Ты оскорбила прекрасного человека. Нахамила женщине – кстати, беременной! – к которой пришла в дом. По-моему, это не лезет ни в какие ворота.

Сзади раздался сердитый автомобильный гудок. Их машина так и стояла, не трогаясь с места, мешая другим проезжать, и Макс завел двигатель.

Ехали молча. Максим сосредоточился на дороге. Челюсти его были сжаты, Магда знала, что он пытается успокоиться. Сама она испытывала смешанные чувства. Сознание будто раздвоилось. Первая половина не понимала, как вообще такое могло случиться, и понятия не имела, откуда взялась немотивированная ненависть к Оксане. Однако вторая часть не испытывала ни малейшего раскаяния – лишь злобное удовлетворение от содеянного.