Кристина Кашор - Джейн, анлимитед [litres]

– Джаспер, – беспокоится Джейн, тянется к собачьему загривку, но обнаруживает, что ошейника нет. – Джаспер, осторожнее!

Пес демонстрирует, что в принципе не способен упасть, изо всех сил пытается протиснуться в отверстие и, потерпев неудачу, смотрит на Джейн с победным выражением: мол, я же говорил. Успокоил, называется.

– Не волнуйся, – говорит Айви, – он не упадет. Слишком большой.

– Да я вижу, – кивает Джейн, – но все равно хочу, чтобы он вернулся назад. Эй ты, длинноухий тип, имей хоть немного уважения к высоте!

Айви коротко усмехается.

– Донкихотство, – неожиданно произносит она.

– Что? – не понимает Джейн.

Айви качает головой:

– Прости. Я подумала, что если бы тогда составила слово «донкихотство» вместо «цеппелин», то заработала бы еще больше. За буквы «к» и «х» дают много очков. Это ценные буквы, – добавляет она извиняющимся тоном, – потому что редкие. Ты располагаешь к разговорам. Это похоже на неконтролируемый порыв. Прямо хоть намордник надевай.

– Я же говорила, что мне это нравится, – успокаивает ее Джейн и вдруг замечает надпись на ремешке камеры, которая висит у Айви на шее: «Я – Злой волк. Я себя создаю» . Это была цитата из сериала «Доктор Кто» [2] «Доктор Кто» – научно-фантастический сериал, выходящий с 1963 года, важная часть британской популярной культуры. Занесен в Книгу рекордов Гиннесса как самый продолжительный и самый успешный НФ-сериал. По сюжету, главный герой путешествует во времени и пространстве со своими спутниками – как правило, нашими современниками. По ходу сериала Доктор регулярно регенерирует – кардинально меняет внешность, что позволяет заменять актера, исполняющего его роль. С 2017 года новым, тринадцатым Доктором впервые стала женщина – Джоди Уиттакер. .

– Ты фанатка научной фантастики?

– Да, думаю, можно так сказать, – отвечает Айви. И научной фантастики, и фэнтези.

– Кто твой любимый Доктор?

– О, мне больше нравятся спутники. Доктор – он весь такой трагический и глубокомысленный, единственный в своем роде, и все такое… Это, конечно, здорово, но мне больше по душе Донна Ноубл и Роза Тайлер. И Эми, и Рори, и Клара Освальд, и Марта Джонс [3] Айви перечисляет спутников и спутниц различных Докторов, появлявшихся в сериале в 2005–2017 годах. . Никто не любит Марту Джонс, а мне и она симпатична – такая придурочная!

Джейн кивает:

– Я понимаю.

– Кажется, ты хотела что-то узнать про Дом? – переспрашивает Айви.

– Все эти декорации, картины… они смотрятся какими-то… разношерстными, что ли, ты не находишь?

Айви облокачивается на балюстраду:

– Да, определенно, они случайны. Я бы даже сказала, официально случайны. Несколько сот лет назад, когда самый первый Октавиан Трэш строил Дом, он, как бы это сказать… присваивал частички других домов со всего мира.

– Присваивал? Это как Россия «присвоила» Крым?

– Ага, – ухмыляется Айви, – примерно. Некоторые дома были реконструированы или снесены, и Октавиан покупал то, что от них осталось. А в других случаях сложно понять, что он с ними делал.

– Ты хочешь сказать, что он их украл?

– Да, – отвечает Айви. – Либо купил уже украденное. Вот почему колонны не совпадают между собой, и плитка, и все остальное. Так же он собрал и картинную галерею, и мебель. Видимо, на кораблях было полно разного хлама: дверь из Турции, поручни из Китая, витраж из Италии, колонна из Египта, куча досок из какой-то усадьбы в Шотландии. Даже остов сделан из разной фигни.

– Значит, Дом похож на чудовище Франкенштейна?

– Ага. Говорящего о научной фантастике. Или напоминающего людоеда.

– Он съест нас?

Айви снова улыбается:

– До сих пор он еще никого не съел.

– Тогда я остаюсь.

– Круто!

– Некоторые картины выглядят поновее…

– Миссис Вандерс и Рави иногда что-то покупают. Октавиан разрешает им тратить его деньги.

– И что же?

– Ценные вещи. Стильные. Ничего краденого. Рави трудится арт-дилером в Нью-Йорке вместе с Колином, бойфрендом Киран. Это работа его мечты. Думаю, всякий раз, идя в офис, он рыдает от счастья. Рави с ума сходит по искусству, – добавляет она, видя недоумение в глазах Джейн. – Он даже спал под Вермеером [4] Ян Вермеер Делфтский (1632–1675) – великий нидерландский художник-портретист. До наших дней дошло всего шестнадцать полотен Вермеера, что породило множество подделок и фальсификаций. . Типа, в спальном мешке.

Джейн пытается представить себе взрослого мужчину, спящего на полу под картиной.

– Постараюсь это запомнить, вдруг взбредет в голову прогуляться ночью.

– Ха! Я имела в виду: когда он был ребенком. Сейчас он так не делает. Мы тоже, бывало, играли с разными «шедеврами». Ну, типа, притворялись, что играем вокруг всех этих скульптур, рыбы Бранкузи [5] Константин Бранкузи (1876–1957) – румынский скульптор-абстракционист. , доспехов.

Пока Джейн переваривает эту информацию, дождь продолжает барабанить по стеклянному потолку.

– А что насчет внутреннего двора? – интересуется Джейн, оглядывая розовый камень, ровные террасы, свисающие настурции. – Он смотрится вполне гармонично.

– Эмм… – мнется Айви, криво улыбаясь, – первый Октавиан взял его из снесенного венецианского палаццо и целиком вывез на корабле.

Есть что-то нелепое в корабле, везущем три этажа пустого пространства через океан, с итальянского полуострова, через Средиземное море и Атлантику.

– У меня от всего этого мурашки по коже, – признается Джейн.

– Пойдем на территорию слуг. Там легко, спокойно и никаких тебе мертвых белых медведей.

– Тебя тоже напрягает, да?

Айви печально развела руками:

– Для меня он всего лишь Капитан Полярные Штаны.

– Мм?

– Киран и Патрик так его прозвали, когда мы были мелкими. Им казалось это забавным. Киран же наполовину британка, а в Британии штанами называют трусы. А у мистера Вандерса было для него свое прозвище. – Айви задумывается. – Биполярный медведь, кажется так. Потому что мистер Вандерс любит психологию. Прикол, да?

– Наверное. Моя тетя была защитницей природы. Люди убивают медведей из-за шкур, а она их просто фотографировала.

– Легок на помине, – говорит Айви, глядя сверху вниз на внутренний двор. Пожилой мужчина явно куда-то спешит. Высокий, темнокожий, в черной одежде, с ореолом седины, обрамляющим лысину. Одной рукой он несет ребенка лет двух-трех. Все, что Джейн может разглядеть с высоты, – курчавые волосы малыша, загорелая кожа и болтающиеся руки и ноги. «Почему? – вопрошает дитя, корчась от обиды. – Почему-почему-почему?!»

– Киран не говорила, что здесь так много детей, – заметила Джейн, вспоминая маленькую девочку, игравшую в дождь под ее окном.

Айви притормозила.