Татьяна Арутюнова - Месть ведьмака [СИ]

Без тени сомнения Женя подумала:

— Вот к кому я прогнала смерть от тебя, бабушка! Я узнала её по запаху, и она улетела к нашему соседу.

Это сейчас Евгения с мамой и бабушкой живёт в московской, трёхкомнатной квартире на третьем этаже кирпичной пятиэтажки. А в её младенчестве все они обитали в добротном частном доме в подмосковном городе. Но однажды бабушка, подсчитав все свои денежки, накопленные на старость, дождалась с работы дочь, покормила её вкусным ужином и начала свою, хорошо подготовленную речь:

— Я, Аннушка, давно наблюдаю за своей внучкой. Растёт она ладненькой, умной. Ей развиваться надо, учиться в хорошей школе, а потом — и в институте.

— Это ты к чему завела такой разговор? — не поняла та.

— А к тому, что переезжать нам надо в Москву.

— У-у-у! — протянула дочь, — какие у тебя далеко идущие планы! Я, мама, давно мечтаю жить в столице. Но там даже хрущёвки пятиэтажные стоят очень больших денег. Нам там жильё не по карману.

Она поднялась с места и, не желая продолжать бессмысленный разговор, направилась в свою комнату. Не прошло и минуты, как баба Мария вошла в её комнату с газетой и журналом в руках. Открыла их на нужных страницах и показала дочери объявления, обведённые карандашом.

— Вот, смотри, доченька, сколько стоит дом в нашем частном секторе. Как я поняла, это Мартынов свой продаёт. А это цены на пятиэтажки в Москве. Разница существенная, но у меня есть достаточно денег, чтобы купить трёшку. Дочь поднялась с постели и начала рассматривать объявления.

— Сколько, говоришь, у тебя денег есть?

Мать назвала сумму. Анна взвизгнула от восторга:

— Если что — у меня тоже имеются кое-какие накопления. Завтра же подам объявление в газету на продажу нашего дома, а ты, мама, внимательно следи за московскими ценами в каждом новом журнале.

Обе они расчувствовались, обнялись и с минуту просидели так, довольные тем, что пришли к единому мнению. На удивление быстро нашёлся покупатель на их дом, а вскоре подвернулась и трёхкомнатная квартира в Москве по доступной цене. Их счастью не было предела. Женечка росла, хорошо училась, всесторонне развивалась, как и хотела баба Мария.

Но их жизнь омрачали соседи. Через стенку от них, в соседнем подъезде жила женщина, одна воспитывающая сына. Рос он непослушным, хулиганистым. Никак не могла мать с ним совладать. Постепенно он пристрастился к алкоголю, дебоширил, в пьяном виде избивал родительницу. Ему было лет двадцать, когда она внезапно умерла во сне, а квартира перешла ему в собственность.

Спустя несколько лет он женился на скромной девушке, приехавшей из провинции. Она родила ему двух сыновей. Теперь одному из них было три года, а другому — пять лет. Но сосед не остепенился, постоянно устраивал дома скандалы, избивал жену и детей. Его измученная супруга уже имела вид доживающей последние дни тяжелобольной женщины, а дети были запуганы до такой степени, что у старшего сына начинались припадки, когда отец возвращался домой.

Было видно, что дети и их мать не доедали. Иногда их подкармливали соседи. Сам он не работал, а то, что зарабатывала жена, отбирал и тратил на наркотики и алкоголь. Уйти женщине было некуда, квартира принадлежала мужу. Снять жильё она не могла, её зарплаты не хватало бы на оплату аренды и питание детей. Когда за стенкой начинались скандалы и слышались крики и рыдания, Женя несколько раз вызывала полицию. Тирана забирали в отделение, но через несколько часов отпускали.

Она не понимала, как его жена всё это терпит, даже ей самой становилось плохо только оттого, что она слышала весь этот кошмар. Вот и сегодня в той квартире стоял грохот, крики и рыдания. Евгения уже и уши ватой затыкала, и уходила на кухню, и пила валериану. Мысленно представляла, какой ужас там происходит, и страдала так сильно, что как зомби, достала из шкафа формочку, приобретённую на Блошином рынке и начала изготавливать свечу в виде мужской статуэтки. И только тогда, когда она уже в готовом виде стояла на столе, пришла в себя и испугалась:

— Вот, гад до чего довёл! Уже мозг не выдерживает. Свечу почти в отключке сделала.

Она взяла шариковую ручку и прямо ей нацарапала на лбу статуэтки имя соседа-тирана «Леонид». Посмотрела на неё и спросила сама себя:

— Ну, и зачем ты мне понадобился? Дарить тебя я никому не собираюсь. Тем более — ему.

Статуэтка эта так и осталась стоять на столе. Ночью следующего дня её снова разбудил шум за стеной, рыдания женщины и визг детей. На часах было без пяти минут двенадцать. Женя совершенно неосознанно сходила на кухню, вернулась с коробком спичек и тарелкой. Поставили в неё статуэтку и подожгла на её голове фитиль. Шум за стеной продолжался.

— Когда ты полностью сгоришь и растаешь, парафиновый «Леонид», не станет и настоящего! — злобно выдала она, оставила на столе свечу зажжённой и легла спать.

Утром она проснулась от звука сирены пожарной машины. В комнате пахло гарью. Из окна соседней квартиры валил дым. Женя вышла на балкон и увидела, что к окну соседа-дебошира приставлена лестница, а на ней стоит огнеборец с пожарным шлангом в руках. Не прошло и минуты, как дым исчез, лишь белый парок, вырывающийся из окна, всё ещё напоминал о пожаре.

К подъезду подъехала карета скорой помощи. Во дворе уже стоял сосед, живущий под квартирой скандалиста и, на чём свет стоит, костерил погорельца, жалуясь кому-то:

— Вот, сволочь, напился, лёг в постель, закурил и заснул!

— Твою квартиру сильно залили, пока тушили пожар? — спросил собеседник.

— Не сильно, потушили быстро, только потолок промок.

Женя вернулась в комнату и увидела на дне тарелки расплавленный парафин. Свеча сгорела почти полностью.

— Вот чёрт! — всплеснула она руками, — забыла её потушить!

Во второй половине дня пришла домой мать Евгении. Она сообщила, что сосед сильно обгорел и скончался в больнице. Только теперь Женя поняла, с ней творится что-то неладное.

— Это я убила соседа и Павла Фёдоровича с помощью статуэток из мыла и парафина. Бабка не случайно подарила мне формочку для их изготовления. Надо её выбросить. Она решительно залезла в шкаф, достала её и вдруг поняла, что не может с ней расстаться. Положила на место и успокоилась.

Евгения училась в университете ещё несколько лет. Затем окончила интернатуру, а следом — ординатуру, так как решила стать психиатром. Работать она начала в женском отделении психиатрической больницы, находящейся в пятнадцати минутах ходьбы от её дома. В её первый рабочий день заведующий отделением передал ей историю болезни пожилой женщины с шизофренией, которой прежде занимался другой врач. С пожилой женщиной она общалась минут сорок минут. С ней было всё ясно. Спустя полчаса в отделение поступила новенькая, двадцатипятилетняя Галина Яровая с тяжёлой депрессией. Медсестра завела её в кабинет.