Борис Конофальский - Инквизитор [litres]

– Не страшно мне,– прошипел Волков тяжело, воздуха не хватало ему,– не испугаешь ты меня, чёрта с два!

И как подошла она и замахнулась на него чем то, наотмашь, тяжёлой солдатской рукой отвесил ведьме оплеуху. Такую, что улетел старая тварь в угол. Закудахтала там жалостно и заткнулась, всхлипывала, лежала, скреблась, сучила ногами по земляному полу, пытаясь, толи уползти, толи встать.

И судорога сразу отпустила, и боль в груди ушла. Солдат задышал спокойно и глубоко. Выпрямился, расправил плечи. А старуха тоже пришла в себя не вставая поползла к выходу.

– Куда, куда ты?– Он поймал её за ногу, подтянул к себе,– А ну в мешок лезь тварина.

Левая рука тоже ожила, наступив старухе на спину, он стал прятать её в мешок. Закутав ведьму солдат подошёл к сержанту, который всё ещё стоял, не шевелясь, уставившись в одну точку. Ёган скорчился в углу, и бубнил молитвы, осеняя себя крестным знамением то и дело.

А сержант вдруг выдохнул, как будто долго не дышал, стал озираться. А в хижину боязливо заглянули Сыч и один стражник.

– Сержант, – сказал солдат.– Проснулся, неси старуху в телегу. Начнёт голосить или причитать сразу бей её, только не до смерти.

Пришедший в себя великан кивнул и взял старуху, легко, как пучок хвороста, вынес её на улицу. Он уже не боялся её.

– Да святится имя Твое, – продолжал бубнить Ёган в углу,– да приидет царствие Твое…

– Хватит уже, закончилось всё, молодец победил ты ведьму,– сказал Волков.

Ёган не верил ему, выглядывал из-за очага, искал её.

– С ведьмами завсегда так,– заявил Сыч зачем то, поджигая пучок сухой травы,– но эта очень сильна, очень, у меня аж живот от неё скрутило.

– У меня тоже,– признался Ёган, видя, что ведьмы нет.– Как же мы её одолели то?

– Так ты её побил,– сказал солдат.

– Я!?– Спросил слуга вставая.

– Ты да Сыч,– усмехался Волков.

– Говорю же, живот у меня скрутило, – виновато продолжал Фриц Ламме.

– Я видел, как ты облегчаться и кинулся задом в дверь.– Заметил солдат Сычу.

– Экселенц, я десятка не робкого, но что касается ведьм, то уж тут я против них…– Фриц Ламме развёл руками, показывая своё бессилие.– И ничего я не облегчился, просто на воздух вышел.

Он стал ворошить ведьмин хлам по углам, светя себе пучком горевшей травы как факелом.

– А что ты ищешь? – спросил Ёган.

– Ну, надо поглядеть, что тут у неё есть, может бумаги. Может чернила. Может она письма писала. Ну, или ещё что.

– А что ещё то?– Не отставал от него Ёган чувствуя, что Сыч что то не договаривет..

– Да мало ли… Золотишко может быть.

– Золотишко? У неё?– Ёган сомневался, но страх у него уже прошел, и он тоже стал копаться в хламе тем не менее приговаривая.– Золотишко! Да ты глянь, как она живёт. Рвань да гниль.

– Вот именно, – сказал Сыч, беря новый пучок травы со стены,– Девок от бремени избавляла, яды да отвары делала, сглазы, привороты делала – всё денег стоит. За все ей деньгу несли, а жила она,– он обвёл лачугу рукой,– видишь, как зверь дикий. Так, где деньга? Закопана где то здесь, бери огонь и ищи.

– Делай, как Сыч говорит,– сказал солдат, в очередной раз, подумав, что с Сычом ему повезло.

Но и без его указаний, слова Сыча произвели на Ёгана впечатление, он тоже зажёг пучок травы начал искать.

– Давай-давай,– подбадривал его солдат, и сам потихоньку ковыряясь в горе мусора стилетом, что бы не пачкать рук,– найдёшь бумаги или деньги – награжу.

Забылся и присел на корточки, и ему опять скрутило ногу. Он скривился и тут Сыч вдруг сказал:

– Тихо!

Все замерли.

– Слышали?

– Нет, – ответил Ёган, – а чего?

Солдат встал и помотал головой, он тоже ничего не слышал.

– Показалось что ли, – сказал Сыч.

И тут же снова напрягся:

– Тихо, а сейчас слышали? Из угла, – он указал на угол.

– Да ничего мы не слышим, – сказал Ёган.

– Да нет, точно звал кто-то, – сказал Сыч и полез в угол.

Отшвырнул корзину, разбросал какие-то гнилые тряпки, а под ними нашел старую, криво сбитую крышку, поднял ее:

– Лаз тут, – сообщил он, – в подпол. А я слышу, вроде зовет кто-то. – Повернулся к Ёгану и добавил: – лампу давай.

Волков и Ёган подошли поближе и увидели лаз в земляном полу, чуть посветили и увидели лестницу, ведущую вниз.

– Эй! – Заорал Сыч в яму. – Есть там кто?

– Я тут! – Донесся из-под пола приглушенный детский голос.

– Сюда ползи, сможешь вылезти?

– Смогу, вы только свет не гасите, – донеслось снизу.

Вскоре на лестнице появились детские руки, а потом и белокурая голова девочки лет двенадцати-тринадцати. Сыч помог ей вылезти и спросил:

– Та-ак, и кто ты?

– Я Марта, – сказала девочка, – с мельницы.

– И что же ты, Марта с мельницы, делала в подполе?

– Не знаю, сидела видать там.

– Сидела? А кто тебя туда посадил?

– Никто, – вдруг сказала девочка. – Не знаю, кто. Мамка меня послала за хворостом, а я пошла к лесу, собирала хворост, а потом увидела нашу ведьму.

– И что? Она тебя схватила? – Спросил Ёган.

– Нет. Она меня позвала и начала что-то говорить, а сама стала пальцем перед глазами водить. Вот так,– она показала, как водила пальцем ведьма.

– А что она тебе говорила?

– Не помню. «Бур-бур-бур» сказала и ноготь свой желтый стала показывать.

– Ну, а дальше что было? – Спросил Ёган.

– Не помню, – ответила девочка. – Помню только то, что платье уже мокрое, и сижу в темноте на земле. Я стала звать людей, долго звала, а потом вы огоньком посветили.

Сыч поглядел на солдата:

– Экслеленц, надо будет ведьму попытать, зачем ей деваха.

– Я слыхал, что ведьмы детей жрут, – сказал Ёган.

– И я слыхал, – сказал Сыч. – Слыхал, что жрут или еще для какой-либо надобности пользуют. Но детей ведьмы воруют точно.

– Вот и выяснишь, – сказал Волков Сычу. – Только, думаю, не для себя она девочку поймала.

– А для кого же? – Испуганно спросил Ёган.

– Неужто для упыря? – Догадался Сыч.

– Надо не гадать, а выяснить, – произнес Волков. – А пока гляньте-ка, что там еще в подполе.

– В подполе? – Несильно обрадовался Сыч.

– Пусть Сыч туда лезет, – сказал Ёган. – Я в такую дыру не пролезу.

– Трусы чертовы, – разозлился Волков. – Я бы и без вас сам глянул, если бы ногу не ломило, и рука слушалась. Лезьте в подпол, поглядите, что там, лентяи, трусы.

Нехотя и ворча, Ёган и Сыч искали масло для ламп, и потом, вооружившись лампами, полезли в лаз. Собачились, не переставая. Солдат понял, что они друг друга недолюбливают. Даже при нем они иногда срывались на ругань. Ругались они и в подполе.

В хижину зашел сержант, принес факел, стал ножом ворошить хлам по углам. Волков тоже поглядывал, искал что-нибудь интересное. И тут из-под пола донесся приглушенный крик, потом глухая перебранка, и из дыры в полу появился ларец. И Ёган произнес: