Борис Конофальский - Инквизитор [litres]

– Карл, не спешите, мы здесь не одни, вы говорите в присутствии свидетеля. Вы уверены, что хотите это сказать? Может вы шутите?

– Какие к дьяволу шутки, Фольокфф, и я, и баронесса мечтаем выдать мою дочь замуж. Вот только, кроме вас с этой дикой кошкой ни кто не справится.

Как только вы получите рыцарское достоинство, я сам отволоку Хедвигу под алтарь, как бы она не царапалась, как бы не бранилась…

– Ну, тогда, мне нужно срочно выздоравливать,– сказал Волоков,– потому что для жизни с прекрасной Хедвигой, сил и мужества потребуется побольше, чем для поединка с Кранклем.

– Все это понимают, и я и баронесса, и что бы скрасить вашу жизнь с моей дочерью, я дам вам в приданное…

– Осторожнее, Карл, здесь свидетель,– с улыбкой попытался прервать барона солдат.

– И пусть,– продолжил барона, вставая,– я дам вам приданное за дочерью Малую Рютте, и все леса, луга и поля вокруг. Выпьем, господа.

И они с бароном выпили, а сержант не выпил, сидел с кубком в руке и открытым ртом. Таращился то на Волкова, то на барона.

– Сержант. Рот то можно закрыть, – сказал Волков, ставя кубок на стол.

И они с бароном засмеялись.

Когда, к вечеру Волков вышел во дор, там его уже поджидал Ёган, и видимо давно ждал.

– Господин, так мне вещи то собирать?– Спросил он.

– Какие вещи? – не понимал Волокв.

– Да как какие! Ваши! Мы поедем отсюда? Если поедем поутру, так вещи нужно уже сейчас собирать.

– А куда ты собрался?

– Да то не я собрался. То вы собирались.

– Угомонись, не едем мы никуда.

– Значит, завтра не едем?

– Мы вообще, может, ни куда не поедем,– загадочно улыбаясь, отвечал солдат, поглядывая на окна донжона, что уже светились в сгущающихся сумерках.

– Ей, Богу, вас никогда не поймёшь, то едем, то не едем.– Бубнил негромко слуга.

– Угомонись ты,– отвечал, улыбаясь солдат,– может, мы вообще тут жить останемся.

К ночи все были готовы. Кроме Ёгана и сержанта Волков взял ещё двух стражников, из тех, что поумнее. Один из этих стражников, знал, вернее, видел, Сыча. Он то и зашёл в трактир, осмотрелся, а сам сделал Сычу знак. Сыч всё понял.

Фриц Ламме по кличке Сыч, с виду был неказист, по-мужицки коренаст, и изрядно вонял. Когда он запрыгнул в телегу, где уже сидел Волков тот сразу это почувствовал. Но, не смотря на это, Фриц Ламме, по кличке Сыч, дело своё знал крепко. И ночью солдат опять в этом убедился.

– Вон он дом, в котором живёт кривой Стефан,– сказал сержант.

– Далее ехать не нужно,– сказал Сыч, спрыгивая с телеги и беря оттуда мешок. – Как свистну, так сразу ко мне телегу гоните. А вы господин сержант со мной ступайте, на всякий случай, вдруг он там не один, только тихо.

Сыч с сержантом ушли в темноту, было тихо, только собаки лениво перебрехивались, даже дождь не шёл. Все молчали, но не долго, вскоре послышался свист. А уже через пару мгновений, Сыч с сержантом закинули в телегу, подвывающего человека, до половины сверху упрятанного в мешок.

– Погоняй, погоняй,– сказал Сыч, сам заскакивая в телегу.

– Он?– Спросил солдат, ткнув кулаком мешок, что бы не выл.

– Он, экселенц, он,– заверил Сыч.

Телега, чуть скрипнув, покатила по тёмной деревенской улице к замку. А в замке все уже ждало гостя. Жаровня, которой отапливают господские спальни зимой, была полна раскаленных углей, а в углях краснела кочерга.

Кривого Стефана привязали к доске, как на распятие. С его щуплого тела сержант сорвал рубаху.

– Все снимай, все! – Командовал Сыч.

Фриц Ламме знал, как вести такие дела. Стефан был худой, даже костлявый, в чем только душа держалась. Он все время всхлипывал и подвывал, а стражник поднес поближе жаровню, поставил рядом с Волковым. Волков взял в руки кочергу, осмотрел ее и спросил:

– Ты знаешь, кто я?

– Да, – испуганно кивал Стефан.

– Говори: «Да, господин», – сказал сержант и для доходчивости отвесил калеке оплеуху.

– Да, господин, – послушно заныл тот.

– Я буду задавать тебе вопросы, – начал было солдат, но его перебил Сыч.

– Экселенц, обождите малость, не спешите, дайте этому скорбному человеку шанс не попасть на виселицу.

– Это как? – Недоуменно уставился Волков на Сыча.

– Экселенц, – тихо заговорил Фриц Ламме, – дозвольте мне вести дело, так будет лучше.

Солдату не понравилось то, что Сыч его перебил, но он был ему благодарен, за что тот оградил его от подобной работы. Было ясно, что у Ламме намного больше опыта. Волков швырнул кочергу в жаровню и сказал:

– Ну, давай.

А сам уселся на колоду.

– Стефан, – начал Сыч, – ты ведь знаешь, почему ты здесь?

Калека озирался по сторонам, он был в панике.

– Вижу, знаешь, – улыбался Сыч.

В свете тусклых ламп и жаровни его улыбка больше походила на страшный оскал.

– Ну, говори, знаешь, почему ты здесь?

– Да, – выдавил Стефан.

– Что «да»? – Поинтересовался Сыч.

– Знаю.

– Ну, так расскажи господину коннетаблю, и только правду говори. Запомни, только правда спасет тебя от виселицы.

И тут Стефан зарыдал:

– Это не я! – Завыл калека.

– Что, не ты?

– Не я мальчишку отравил! Господом клянусь!

Волков сначала даже не понял, какого мальчишку и кто отравил, и хотел было переспросить, но Сыч его опередил:

– А если не ты, то кто тогда?

– Соллон! Это он мне велел! Я не знал, что еда отравлена!

И тут Сыч вдруг заорал:

– Врешь, сволочь, все ты знал!

– Не знал! Не знал! Господом клянусь, ни сном, ни духом. Он велел мне еду в замок отнести и мальцу этому отдать, Михелю! И сказать, чтобы он на подносе отнес ее в покои господина, – тут Стефан покосился на Волкова. – А я и не знал, что в еде отрава.

– А как же тебя пустили в замок? – Спросил Волков.

Он сидел чуть ошарашенный, ведь до сих пор, до сего момента, солдат думал, что отраву ему принесла служанка госпожи Ядвиги.

– Так я тамошнему сапожнику шкуры ношу, меня охрана вся знает!

Волков с укором глянул на сержанта, а тот молча развел руки, мол: кто ж мог знать.

– Яд откуда взял? – Снова заорал Сыч и схватил Стефана за волосы, стал трясти. – Яд откуда взял?!

– Ы-ы-ы! – Завыл Стефан, которому было страшно.

И в это мгновение Волков понял две вещи: во-первых, Стефан знал про яд, а во-вторых, коннетаблю очень повезло, что он не повесил Сыча.

– Отвечай, – орал Сыч, тряся Стефана, – иначе железом пройдусь! – И поднес к самому носу калеки расклеенную кочергу.

– Да у матери он свой яд взял, – сказал сержант.

– У матери, – переспросил Волков.

– Он же сын нашей ведьмы. Помните, мы были у нее до того, как вас подранили?

– Значит, у мамашки яд взял, – спросил Сыч.

– Ы-ы-ы, – выл Стефан.

– Что за яд был, я спрашиваю!

– Ы-ы.

– Упорствуешь, паскуда?! – Сыч два раза ударил калеку. – Сейчас железом жечь буду! Говори, что за яд!