Елена Арсеньева - Ведьмин коготь [litres]

«Да ты его спроси, знает ли он Гарьку Аверкина, он сразу скажет: это мой старинный друг! Гарька, Гарай, значит, – это по-нашему, по-эрзянски, а крещен был в Арзамасе Гавриилом. Но дружки меня все равно Гарькой звали. У нас тут у всех два имени, у эрзян, да и у русских. Колька Резаев на самом деле Куляс, Семен Пиксаев – Симдян, даже у Ромки Верьгиза настоящее имя Павел, хотя мы его всегда Ромкой зовем или Чертогоном».

– Эй! – раздалось встревоженное восклицание, и Трапезников очнулся. – Что такое с вами?!

– Я вспомнил, слушайте, я вспомнил одну странную вещь, – пробормотал он неуверенно. – Тот же друг детства сказал мне, что Романа Верьгиза, Чертогона, на самом деле зовут Павлом! Вы понимаете?! Но ведь и Абрамца зовут Павлом!

Алик Фрунзевич растерянно уставился на Трапезникова, потом хрипло выговорил:

– Ничего себе! Ни-че-го себе! То есть мы можем предположить, что Верьгиз и этот нотариус по фамилии Абрамец – один и тот же человек? Но слушайте, это предполагает такой уровень подделки документов…

– …или такой уровень колдовства, – перебил Трапезников, – который даже вообразить невозможно. И я не вообразил бы, если бы не видел фактов этого колдовства своими глазами. – Он ошеломленно потряс головой: – Нет, честно говоря, у меня до сих пор остаются некоторые сомнения в том, что это происходило на самом деле: возможно, я просто стал жертвой гипноза, внушения невероятной силы. Но если даже это так, Верьгиза все равно надо остановить! Тогда, возможно, я найду живой свою жену, и Михаил Назаров окажется в полном порядке, и Женю я смогу спасти.

«И они с Назаровым упадут в объятия друг друга, забудут старые распри и помирятся для новой жизни, а мы с Валентиной продолжим делать ребенка», – мысленно закончил он с горькой иронией, от которой стало жутко даже самому – жутко и стыдно оттого, что он не желает примирения Жене и Михаилу Назарову, и никаких детей от Валентины он уже не хочет, и ее саму не хочет, а хочет только…

Ладно, замнем для ясности!

– В любом случае, – с отчетливым ощущением вкуса желчи во рту, вкуса предательства и горя, проговорил Трапезников, – я должен ехать в Сырьжакенже.

– А я снова встречусь со своим знакомым из прокуратуры и сообщу ему, что Верьгиз и Абрамец – вполне возможно, одно лицо, – сказал Алик Фрунзевич. – Если это удастся подтвердить, расследование можно будет начать вновь. Вы когда намерены ехать?

– Да прямо сейчас, – пожал плечами Трапезников. – Нищему собраться – только подпоясаться. А, черт… – вдруг вспомнил он. – Мне надо будет в сервис заехать, чтобы мой джип подшаманили.

– А что с ним не так? – поинтересовался Алик Фрунзевич.

– Спросите лучше, что с ним так! – зло фыркнул Трапезников и вкратце рассказал о своих дорожных приключениях с обезумевшим автомобилем. – Кстати, когда я ехал в Сырьжакенже, то заправлялся в Арзамасе, после чего мой джип встал на трассе без капли бензина. То же самое было с машиной Назарова. При этом приборы показывали полные баки! А вы говорите, что у Абрамца во владении заправки. И если Абрамец это в самом деле Верьгиз, в смысле, Верьгиз – это Абрамец, то очень многое в этих фокусах объясняется!

– Слушайте, – вприщур глянул на него Алик Фрунзевич, – вот мы с вами сейчас разговариваем о совершенно непостижимых и невероятных вещах. О полной чертовщине! Вы в самом деле в это верите?!

Трапезников пожал плечами:

– Ну мне остается одно: или верить в то, что я видел своими глазами, в то, что я ощущал и осязал, так сказать, всем существом своим, – или признать, что я спятил. Поэтому из двух зол я выбираю меньшее – полную реальность происшедшего со мной…

– А также необходимость отправиться в Сырьжакенже, чтобы сразиться с силами зла, – задумчиво перебил Алик Фрунзевич. – Но я бы не советовал вам ехать на вашем джипе. Неохота такое говорить, но полное впечатление, что Верьгиз и до него добрался, порчу навел.

– Неохота в такое верить, но, похоже, это именно так, – согласился Трапезников. – Придется заглянуть в прокат, там взять машину. Подбросите меня?

– Нет, – резко качнул головой Алик Фрунзевич. – В прокат не подброшу. Неизвестно, какую рухлядь вам там всучат. Ими даже прокуратура занималась, этими прокатчиками, качеством их работы! Возьмите мою машину.

– Спасибо, конечно, – не сразу выговорил изумленный Трапезников. – Но «Мазда» по тем дорогам не пройдет. Нужен кроссовер, а лучше внедорожник.

– Я «Мазду» и не предлагал, – усмехнулся Алик Фрунзевич. – Но у меня не только она. Возьмите мой «Уаз Патриот».

– Ух ты! – восхитился Трапезников. – Это звучит гордо! Вы серьезно?

Алик Фрунзевич только бровями повел насмешливо.

– Но ведь доверенность нужна? – заикнулся Трапезников, уже внутренне согласившись.

«Уаз Патриот»! Это звучит в самом деле гордо! И внушает шанс на победу. Тем более что ходили слухи, будто выход с конвейера новой модели автомобиля теперь освящают, как и спуск на воду корабля. Может быть, это, конечно, всего лишь слухи, но из разряда тех, в которые Трапезников предпочитал верить. Не повредит заступничество вышних сил против злого колдовства! Так что да здравствует «уаз Патриот»!

– Дайте мне ваш паспорт, – велел Алик Фрунзевич. – Я сейчас продиктую данные жене, она у меня нотариус, через полчаса, пока вы соберетесь и мы доедем в ее контору, будет готова доверенность.

– Ишь ты! – ухмыльнулся Трапезников. – Да у вас, я погляжу, почти как у Верьгиза, все схвачено!

– Не все, но многое, – кивнул Алик Фрунзевич и, взяв у Трапезникова паспорт, начал звонить, а Трапезников пошел собираться.

Через час он уже садился в новехонький «уазик» классического защитного цвета. Вставляя ключ зажигания, спросил недоверчиво у Алика Фрунзевича, стоявшего рядом с дверцей:

– Вам не жалко? В самом деле? А вдруг… а вдруг со мной что-то случится и «уазик» ваш пропадет?

– Во-первых, машина застрахована, – хладнокровно ответил Алик Фрунзевич, – а во-вторых, с вами ничего не случится.

– Почему вы так уверены?! – изумился Трапезников, которого, впрочем, такая уверенность очень ободрила.

– Это все из-за вашей фамилии, – загадочно сказал Алик Фрунзевич.

– Да что в ней такое?! – снова возопил Трапезников, и получил ответ:

– Пусть вам Женя расскажет. Если захочет, конечно. Но я совершенно забыл! – Алик Фрунзевич вдруг хлопнул себя по лбу и снова бросился к «Мазде». Вернулся с двумя небольшими свертками: – Я Жене кое-что обещал, но вам явно скорее пригодится. Вот этот пакет, – он протянул один из свертков Трапезникову, – спрячьте под сиденье: там оборудован тайничок. Нажмите вот тут – откроется, – Алик Фрунзевич показал одну из кнопок магнитолы, которую следовало нажать. – В пакете девятимиллиметровый «макаров» с двумя запасными обоймами. Стрелять, кстати, умеете? – Совершенно оторопевший Трапезников слабо кивнул, и Алик Фрунзевич невозмутимо продолжал: – Пока к Сырьжакенже не приблизитесь, пускай «макаров» в тайнике лежит. Разрешение на ношение оружие у меня есть, но доверенность для вас оформить нельзя, это вам не автомобиль. Хотя забавно, конечно: машина ведь тоже может быть вполне убойна!