Питер Джеймс - Призраки прошлого

— Привет, малыш, — тихо сказала она. — Как ты там? Все нормально, правда? Ну и как же мы тебя назовем? Ты у нас мальчик или девочка? Думаю, что мальчик. — Чарли нежно пошлепала себя по животу. — Не торопись в этот мир, здесь столько всяких ловушек.

За легкой дымкой голубоватых выхлопных газов, проплывавших над улочкой, послышался монотонный и резкий рев работающего двигателя. Чарли увидела Зои, которая шла ей навстречу, держа на поводке пойнтера. Соседка зажимала пальцами нос:

— Господи, ну и вонь! — Она отмахнулась от дыма. — Вот ведь проклятый Хью, иначе и не скажешь!

— Так это оттуда все летит?

— Ну разумеется! Половину Суссекса отравляет! Никак не возьму в толк, как он сам может в таком дыму работать: любой нормальный человек давно бы уже задохнулся. Я не забыла, дорогая, что собиралась пригласить вас с Томом в гости. Через пару дней обязательно сообщу дату.

Чарли покатила дальше. Голубоватые выхлопы дыма поднимались вокруг Хью, согнувшегося в мастерской над двигателем «триумфа». Он, казалось, был совершенно поглощен закручиванием гайки, и Чарли захотелось остановиться, зайти туда и поделиться новостями. Однако она не была уверена, как сосед это все воспримет.

Беременна. Кому охота связываться с полоумной и беременной дамочкой? Еще решит, что она хочет повесить на него чужого ребенка. Поверит ли ей Хью, когда она покажет ему ксерокопию газетной статьи?

Строители и электрик уже ушли, и Чарли обрадовалась, услышав лай Бена. Поспешив по гравию к дому и поднимаясь по ступенькам, она заметила нечто странное: пес сегодня лаял как-то приглушенно и напряженно, обычно он радостно приветствовал хозяйку.

Сердится.

Она отперла входную дверь и щелкнула выключателем в прихожей. Но свет не зажегся. Черт побери! Чарли принюхалась. В доме стоял запах протухшего мяса. Возможно, из морозильника воняет. Она побежала в кухню, потом в котельную. Там Бен лаял на потолок, глуховато, будто охрип.

Повернув морду в сторону хозяйки, пес жалобно заскулил и уставился на потолок, после чего снова залаял, отчаянно, словно пытаясь сообщить ей что-то. Чарли тоже посмотрела вверх: потолок как потолок, черный, с покрытыми изоляцией трубами центрального отопления.

— Да что стряслось, малыш?

Не обращая на нее внимания, он ощетинился, неистово лая на стену, потом зарычал, и промчался через кухню, и выскочил в коридор. Чарли следовала за ним. Бен остановился и, свирепо глядя вверх, зарычал.

— Бен, в чем дело?

Он отступил на пару шагов, и его шерсть встала почти вертикально.

Чарли поднялась на несколько ступенек. Запах протухшего мяса ощущался здесь сильнее. На лестничную площадку снаружи налетел порыв ветра, и что-то соскользнуло по стене. Через открытую дверь были видны все еще приподнятые доски пола и прислоненный к плинтусу моток проводов, оставленный электриками. Запах тухлятины стал еще интенсивнее, и Чарли подумала, уж не исходит ли он от дохлой мышки, вроде той, что она нашла в мансарде. Правда, для мышки вонь была слишком уж сильной.

Она двинулась к спальне по незакрепленным, стучавшим под ногами доскам; стук эхом отдавался в тишине. Чарли толчком распахнула дверь и заглянула в комнату.

Жестянка лежала сверху на туалетном столике. Только она больше не была заржавленной, а выглядела абсолютно новой. Такой же новехонькой и сверкающей, какой Чарли когда-то принесла ее на холм во время первого сеанса ретрогипноза у Эрнеста Джиббона.

Кто-то отполировал ее.

Чарли помотала головой. Комната, казалось, смыкалась вокруг нее. И тут Чарли открыла коробочку и закричала.

Медальона не было. Он исчез. Вместо него в жестянке лежало настоящее сердце: маленькое, воняющее тухлятиной и целиком покрытое извивающимися белыми личинками.

Она попыталась было бросить жестянку, но металлическая коробочка сама передвинулась по столику поближе к ней, и отвратительное зловоние хлынуло наружу. Чарли замутило. Она ударилась о стену, сердце в жестянке затряслось, и несколько личинок свалились с него. Остальные, извиваясь, лезли через край и падали ей на руку, холодные и сухие. Их лапки впивались ей в кожу, пытаясь вцепиться в трясущуюся плоть, прежде чем кувырком полететь на пол.

Одна из личинок, больше всех остальных, взгромоздилась на ободок жестянки. Побалансировав там некоторое время, она перекатилась на запястье Чарли и недовольно куснула ее. Рука женщины стремительно взлетела, и жестянка врезалась в потолок, а потом упала, с клацаньем подпрыгнула и выбросила наружу это протухшее окровавленное сердце: оно покатилось к ножке туалетного столика, разбрасывая по дороге личинки.

Только Чарли уже не видела этого: она выскочила из комнаты, сбежала вниз по лестнице и кинулась к входной двери.

Бен, который решил, что это игра, радостно помчался рядом с хозяйкой по подъездной дорожке. По мере того как они приближались к дому Хью, оглушительный рев становился все громче. Звук был неровный: то быстрее, то медленнее, и каждые несколько секунд двигатель издавал стук, сотрясая всю машину.

Остановившись у порога мастерской, Чарли, надышавшаяся выхлопными газами, яростно закашлялась. Бен остался на улице. Видно, здешние ароматы ему совсем не нравились. Внутри рев двигателя просто оглушал, отдаваясь от стен, все еще продолжая работать в каком-то странном рваном ритме. В воздухе стояла густая голубоватая дымка. Мощный фонарь с металлической решеткой, подвешенный на длинном гибком шнуре, светил вниз, на капот «триумфа», открытый с одной стороны. Крышка капота висела в воздухе над ссутулившейся фигурой Хью: тот изучал двигатель, прилаживал какую-то деталь и, казалось, одобрительно кивал самому себе. Отвертка грозила вот-вот выпасть из заднего кармана его куртки. Чарли подошла поближе, но сосед не слышал ее, да и не мог услышать сквозь такой грохот. Выхлопы и пар поднимались вокруг, и для нее было загадкой, как же он дышит таким ужасным воздухом в этой адской дыре.

— Хью! — прокричала Чарли.

Он повернулся, продолжая склонять голову вниз, прислушиваясь к двигателю и все кивая. Всмотревшись внутрь капота, она отпрянула, встревоженная прямо-таки опаляющим жаром, испускавшим вверх мерцание сквозь дым и пар.

— Хью! — завопила Чарли в ужасе. — Хью! — Она потянула его за рукав, но рука не пошевелилась.

Он продолжал кивать.

— Хью!

Его рука была негнущейся, словно ее вставили в какой-то гипсовый лубок. Чарли обошла широкое черное крыло автомобиля, пытаясь увидеть лицо Хью, но голова его находилась низко, внутри этого темного раскаленного котла стучащего металла, крутящихся шкивов, трясущихся проводов и черных труб-гармошек, которые вибрировали и пульсировали.

И тут она поняла все. Галстук Хью, который затянуло прямо в двигатель, был напряжен, как стальной трос: узел превратился в крохотный шарик, стянув воротничок рубашки вокруг шеи. Чарли наклонилась и разглядела клинышек галстука, обернувшийся вокруг шкива вентилятора и застрявший там.