Соня Фрейм - Не потревожим зла

« Телескоп, Алиса », — эхом звучал в голове голос Янсена.

Смотри на мертвых издалека, но не приближайся.

Надо было поговорить с ним об этом. Да только как к нему подберешься?..

Невольно изнутри поднялось какое-то тепло с долей невесомой тоски. Они виделись всего два раза в жизни, но Алиса вдруг отчетливо почувствовала что-то вроде того, как если бы его неумные шутки заполнили пустующую нишу в ее мире и без них стало скучно.

А без разговоров с Люком — немного одиноко.

Эти мысли не очень-то радовали, и она предпочла переключиться на что-то другое, например на сборы к Якобу. Сегодня был его день, хотя после вчерашнего ей казалось нелогичным приезжать к его останкам. Он ведь на ее глазах спокойно бегает где-то по городу, да еще и во сне намекнул, что настоящий он — уже не в гробу.

Но визит к нему в конце недели стал частью ее системы привычек и отклонение от нее ощущалось бы как ломка. Правда, в этот раз без письма. Стоило ему вернуться, как слова тоже закончились.

На кладбище Алиса приехала к обеду. Тенистая аллея, как всегда, затягивала в свою глубину, и на могиле, на первый взгляд, все было без перемен. Старое письмо по-прежнему лежало у подножия надгробия.

Внезапно небо расчистилось. Выглянуло солнце, и это вдруг напомнило о том, что уже несколько дней стояла ветреная дождливая погода. Не спеша она снова перевела взгляд на письмо. Если за это время оно не сдвинулось с места, то что-то тут не так. Опустившись на колени, Алиса медленно протянула руку к конверту. Ее глаза наполнились опасливым непониманием.

Там было написано «Алисе».

Дрожащими пальцами она разорвала конверт и с замиранием уставилась на неразборчивые строки.

«Нет ничего хуже неисполненных обещаний и несказанных слов. Мы с тобой в полной мере это понимаем. Пустые обеты испортили жизнь нам обоим. Все, что я сейчас пишу, лучше говорить, глядя в глаза, но сложно свести наши полярные координаты иначе.

Ты писала мне про время. Вот мой ответ, Алиса: время не имеет значения. Мир может свихнуться со своими датами, но есть вещи сильнее времени и даже смерти.

И это ты.

Мне сложно подбирать слова, потому что я будто отмеряю правду по крупицам. В какой-то момент понимаешь, что абсолютная истина неделима, а значит, в буквах моих — только жалкое подобие чего-то большего.

Хотел бы я дать тебе больше, но у меня, оказывается, ничего нет. Однако влюбиться в тебя было очень легко. Даже с мозгами набекрень.

Поэтому я просто размышляю о случайностях. Забавно, как жизнь сталкивает людей. Как некто входит в твой мир, сам того не зная, и как все действительно меняется. Жалко, что только в твоей голове.

Ты задавала себе столько вопросов, и ни на один из них я не ответил. Как у меня дела? Да все в порядке. Я в порядке. А потому не ломай голову, лучше думай о себе. Где я? Там, где и все другие мертвые. Там, где будешь и ты, но позже. Много позже. А до этого ты проживешь жизнь, в которой будешь счастлива.

Так вот, время. Оно не имеет никакого значения. Поэтому все мы живем так, как будто живем вечно. На самом деле человек не знает ни смерти, ни потерь. Тебе пора идти дальше.

Не превращай свою жизнь в склеп, не гаси свою свечу преждевременно. Я — просто воспоминание, истощившее тебя до дна, а значит, хватит уже меня искать.

Но мы обязательно увидимся вновь.

Когда-нибудь. Где-нибудь.

Мир ведь полон пересекающихся дорог.

Якоб»

Над ней зависло полуденное солнце, казалось, затопившее собой небосвод. Некоторое время Алиса в молчании разглядывала строки, которые нежданно-негаданно выпросила у человека, чье молчание слушала уже три года. Она не была настолько наивна, чтобы поверить в послание с того света с подписью Якоба.

Это не он.

Это не его почерк. Не его слог. Не его свет бьет сквозь строки. Якоб мог только источать болезненный сумрак.

А значит, Люк Янсен не нашел ничего умнее как сочинить это письмо за него.

Каждое слово было в его духе. Да и кто, кроме него, знал ее тайну? На что он рассчитывал? Что Алиса поверит?

«Эй, Янсен, дурацкие у тебя шуточки…»

«А кто шутит, девушка из морга?»

Перед ней возникло насмешливое лицо Люка в пелене неизменного сигаретного дыма… Хотел ли он, чтобы она думала, что это Якоб?

Зеленые глаза мигнули.

Нет .

Поднявшись с земли, Алиса положила конверт в карман. Могила Якоба словно обрела невидимые глаза и наблюдала за ней. Чувствуя, что совершила странное предательство, Алиса медленно двинулась прочь.

Но почему-то это ощущалось верно.

Люк сказал, что не знает, как облечь правду в слова, но он сделал это. Среди всей ереси истина сошлась между ними сама, как будто они были ее частями. Им нужно было только говорить друг с другом. Не останавливаться.

Так началась их переписка.

Алиса, как и раньше, приносила конверты и сидела перед могилой, машинально листая учебник. Но все стало по-другому. Она не просто писала письмо, у нее имелся конкретный адресат, который к тому же ей отвечал. У нее появилась тайна, но ее вес не ощущался. Наоборот, казалось, что невидимые клещи поперек горла вдруг слабеют.

Люк упорно подписывался как Якоб, и это напоминало тот первый вечер в его доме, когда была Оля, которой они оба прикрывались, чтобы скрыть взаимный интерес.

Для верующей в небесную почту Алиса излишне практично стала придавливать письмо камнем, чтобы оно не улетело. То же делал и Люк. Иногда она испытывала большое искушение проследить за могилой Якоба, но что-то ее останавливало. Что будет, когда они посмотрят друг другу в глаза? Казалось, как только они начнут называть вещи своими именами, все закончится.

«Зачем тебе это надо, Люк Янсен? Зачем ты лезешь в мою жизнь?» — мысленно задавала она один и тот же вопрос.

« Но раз ты вошел в нее таким странным образом, то не уходи, пожалуйста », — эти слова замирали на кончике ручки, но никогда не срывались на бумагу.

Некий ритм уже был задан, и оба двигались в нем навстречу друг другу. Стрелки разных часов сошлись на могиле Якоба, а под ложными именами затаилась безмолвная правда.

Алиса стала приезжать на кладбище по три раза в неделю и всегда получала от него ответ. В эту исповедь вплетались темные и светлые мысли, ведь все это время Люк с Алисой безуспешно искали слушателей в случайных людях, друзьях и знакомых, но ни с одним из них не могли говорить так, как друг с другом.

«В какой-то момент наша встреча предстала в моем воображении в виде странной метафоры: вместо нас, взрослых, я увидел двух потерянных детей, бредущих среди абсолютной тьмы. Они шли, не зная направления и цели, но держали над головой сияющий фонарь. Так во тьме мы увидели друг друга. Мы с тобой живем в мрачном мире. Возможно, мы не знаем, зачем мы здесь и почему должны проходить через это. Но разве не поиском было это блуждание?..»