Андрей Дашков - Странствие Сенора

Стальная пластина, закрепленная в хитине, отдавала жар в окружающее пространство, и герцог чувствовал себя так, словно за его головой висело обжигающее облако, от которого мутилось сознание. Свободной рукой он начал поспешно расстегивать кожаные ремни, которые стягивали хитиновые пластины.

Сын Зелеша не дал ему на это времени. Белая клешня метнулась вперед и схватила клинок Йерда. Тот рванул меч на себя и впервые увидел кровь урода. Идеально заточенное лезвие разрезало кожу, как бумагу. В тусклом свете коптящих светильников кровь обитателя подвалов казалась лиловой…

С тупым недоумением бледный выродок поднес ладонь к пасти и лизнул жидкость, капавшую на пол. Сенор понял, что существо пытается разжать скрюченные пальцы, сведенные судорогой. А боль нарастала, и ребенок Зелеша издал тихий, почти жалобный вой, перешедший в яростное рычание.

Герцог не стал ждать, пока противник окончательно придет в себя. Он сделал быстрый выпад и услышал, как клинок с хрустом проткнул бугристую грудь.

Несмотря на то что Йерд намеревался сразу же отступить, он даже не заметил, когда был нанесен ответный удар. Белая тень мелькнула на краю поля зрения, и в голове Йерда будто взорвалось что-то, рассыпавшись на тысячи медленно гаснувших осколков…

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что удар отбросил его к стене, а рукоять меча, пронзившего тело урода, упирается в каменный пол. Ребенок Зелеша был еще жив и, похоже, до сих пор не понимал, что с ним происходит. Скорее всего он непроизвольно вогнал клинок еще глубже, а сейчас безуспешно пытался выдернуть из груди предмет, причинявший ему такую боль. Раненая клешня была залита кровью, но урод с тупым упорством хватал ею скользкую сталь.

Сенор, у которого звенело в ушах, отделился от стены и вплотную приблизился к чудовищу, пытаясь снова завладеть своим оружием. Рука урода устремилась ему навстречу, и вокруг ее расставленных пальцев рассыпались ослепительные искры. Герцог ощутил, что все его тело сотрясают усиливающиеся судороги, и вместе с тем он был не в состоянии сделать ни шагу. Затылок царапали раскаленные гвозди. Ноги не подчинялись ему; захлебывающиеся удары сердца молотом отдавались в опустевшей голове…

Однако бледный урод уже слишком ослабел. На отвисшей нижней губе вместо слюны проступила кровавая пена, а вой сменился сдавленным хрипом. Йерд почувствовал, что его отпускает внезапный паралич, и увидел, как гаснут в воздухе слепящие искры, не достигнув его тела и доспехов. Остро пахло паленым; у герцога саднило в горле; слезились глаза…

Выродок Зелеша закачался, поднеся к ране в груди окровавленные лапы. Потом он рухнул на колени, хватая воздух широко открытой пастью. Холодный Затылок воспользовался этим и выдернул меч из раны. Оттуда хлынула густая кровь; урод с жалобным воплем ткнулся головой в каменный пол и повалился набок.

Он стонал, будто раненое животное, загнанное в ловушку и вконец обессилевшее; Сенор был поражен тем, насколько детским и беззащитным казалось теперь его лицо. Маленькие глазки увлажнились, наполняясь слезами. Герцог понял, до какой степени неразвитым и болезненно тупым было это существо – и значит, оно явилось всего лишь игрушкой для чьей-то безжалостной воли…

Сенор ударил выродка кинжалом под сердце, чтобы прекратить его страдания. Удар был точным, и ребенок Зелеша издал короткий предсмертный всхлип, прежде чем клинок оборвал его жизнь. После смерти он выглядел еще более жалким; только его руки, похожие на пауков, по-прежнему были отвратительны.

Йерд вытер окровавленное оружие, потом окинул взглядом подвал, труп старика шамана с прокушенной шеей и свои собственные руки, на которых – странное дело! – оказались сожженными волосы, однако почти не пострадала кожа. Его доспехи до сих пор были неестественно теплыми…

Сенор перевел дух. Все закончилось не худшим образом. Зарзор унес свою тайну в сумеречный мир, и для герцога она перестала существовать.

Он еще долго блуждал в подвалах Дома Над Океаном, проклиная свою глупость, бледного выродка и тень Зелеша, заманившую его в ловушку. Возможно, отсюда вообще не существовало другого выхода…

Потом он все же набрел на узкую каменную лестницу, ведущую наверх. Лестница упиралась в низкую деревянную дверь, покрытую темными пятнами. Отворив ее, он оказался в галерее, опоясывавшей внутренний двор.

Здесь герцог ощутил дуновение свежего океанского воздуха, ароматы экзотического сада и увидел отблеск восходящего ночного светила на полу галереи. Из темноты доносился приглушенный шум волн и еле слышно свистел ветер.

Йерд недолго чувствовал себя победителем. Он выполнил свою часть соглашения с Зелешем, и взамен тот обещал ему благополучное возвращение. Он понимал, что остался один на острове, отрезанном от всего мира, – один, если не считать тени колдуна: неуязвимой тени, которая теперь могла поступить с ним как угодно…

Сенор вышел из-под крыши галереи во внутренний двор. Над ним был участок усыпанного небесными огнями неба, ограниченный с четырех сторон краями стен и темными обелисками башен по углам. В тусклом ночном сиянии герцог разглядел сад, укрытый от ветра и непогоды, – колдовской уголок, полный колеблющихся силуэтов, манящих запахов, исчезающих видений… Некие существа еле слышно скользили в переплетениях белесых ветвей, но Сенор не ощущал их присутствия, не воспринимал их как что-то живое…

Вдруг герцог почувствовал притяжение этого совершенно чуждого ему и, наверное, страшного места. Казалось, стоит войти туда – и прикоснешься к тайне самой жизни. Йерд мог бы навеки остаться там один… если бы не тень Зелеша.

Вспомнив о ней, он прогнал наваждение и понял, что стоит в темноте уже очень долго, неотрывно глядя на загадочный сад. Почти прошла боль в голове, и почти исчезла из сознания тревога. Тень колдуна ждала его, и он поспешил на встречу с ней.

Он направился в сторону северной башни. Для этого пришлось обогнуть сад, и Сенор снова упорно сопротивлялся неясному соблазну, который заключали в себе экзотические ароматы, нежнейшие звуки и неуловимое движение. Башня нависла над ним огромной черной скалой, и чем ближе он подходил к ее стенам, тем слабее становилось влекущее влияние сада…

Оно исчезло совсем, когда герцог оказался в глубокой тени портика, прикрывавшего от дождя и снега вход в башню. Вход представлял собой невысокую арку, к которой вели каменные ступени.

Стены оказались двойными. Таким образом, внутренняя башня была заключена внутри каменного колодца. Через высоко расположенные проемы в пространство между стенами проникал слабый свет. Винтовая лестница огибала внутреннюю стену, за которой находилось несколько этажей отделенных друг от друга помещений.