Андрей Дашков - Странствие Сенора

Холодный Затылок внимательно рассматривал ее, пытаясь понять, какую ценность могло представлять для Хозяина Смерти это чрезвычайно уязвимое и совершенно никчемное здесь создание. В другое время и в другом месте он счел бы ее опасной обольстительницей, но сейчас его собственное уродство служило ему защитой…

Потом он осознал, что женщина, должно быть, принимает его за существо Хаоса. Во всяком случае, ее тревога и испуг были вполне объяснимы.

Он подошел ближе, провел острием меча по ее предплечью и остался доволен тем, что увидел выступившую из пореза кровь.

Женщина была закутана в бесформенный кусок белой ткани, оставлявший обнаженными ее руки и ноги. Вблизи становилось заметно, что кожа пленницы покрыта исчезающе-бледным и сложным узором. Сенору еще не приходилось видеть столь тонких и совершенных линий татуировки, которые составляли ускользающие от понимания рисунки.

Это заинтересовало его, потому что рисунки на теле скорее всего являлись не просто украшением или ритуальными символами, а содержали закодированное послание и вряд ли могли быть выполнены низкоразвитыми существами.

Человек Безымянного Пальца давно отвык от принятых в Кобаре условностей и, протянув руку, грубо сорвал с женщины белое покрывало. Такое обращение явно покоробило ее; в то же время ей было небезразлично, какое впечатление произведет на него ее тело. Оно действительно оказалось безупречным – упругим, гладким, манящим – и лоснилось от пота в лучах желтого светила.

Сенор собирался воспользоваться своим правом на эту женщину – конечно, где-нибудь в более прохладном месте. Бывшая пленница рыцарей считалась теперь его добычей… Потом его внимание поглотила тонкая вязь рисунков, покрывавших, кроме рук и ног, все ее тело. В сочетании линий, казавшемся случайным, он улавливал нечто большее, чем изысканный орнамент.

К тому же рисунки менялись.

Они текли и дробились, будто отражения небесных огней в неспокойной воде, но стоило ему сосредоточить внимание на любом из них, как тот застывал, теряя зыбкое очарование и переставая исподволь влиять на человеческое сознание…

В это же время остальные рисунки, которые он видел боковым зрением, затевали свою прежнюю колдовскую игру. Похожее мучительное ощущение неуловимости иногда оставляли смутные сны, содержавшие в себе полузабытые, ускользающие тайны. Однако рисунки на живом теле подействовали на Сенора во много раз сильнее…

– Кто это сделал? – спросил он, имея в виду волшебные изображения. И наткнулся на непреодолимую Печать, наложенную на сознание пленницы кем-то, весьма искушенным в искусстве отражений. Паника, охватившая ее, свидетельствовала о том, что герцог коснулся запретной темы.

– Кто ты? – спросила она, не ответив на его вопрос и лихорадочно пытаясь справиться с пугающими призраками, поселившимися в собственном разуме.

Ее голос оказался резким и не слишком приятным. Холодный Затылок заключил, что при определенных обстоятельствах она может быть коварной интриганкой. Лучшей защитой против примитивного человеческого зла служила в Хаосе его мрачная репутация, и он не видел смысла что-либо скрывать.

– Я Сенор, Человек Безымянного Пальца, придворный Башни из мира, поглощенного Тенью. Здесь меня называют Герцогом Мертвая Кожа, а еще – Убийцей Семидесяти Семи. Отныне ты принадлежишь мне. Теперь я хочу, чтобы ты рассказала мне о Храме Спящих Младенцев…

– Значит, ты – не один из… этих? – Она скорчила брезгливую гримаску и показала на запряженных в повозку животных Хаоса, покрывшихся к тому времени длинными коричневыми иглами. Горячие лучи здешнего светила постепенно превращали их высыхающие тела в некое подобие пористого камня. И умирали они молча.

– Этого ты никогда не узнаешь наверняка, – произнес Сенор с жестокой улыбкой. То же самое ему приходилось говорить самому себе не менее сотни раз. Правда редко может послужить утешением. – Тебе не из чего выбирать и придется довериться мне… Или я заставлю тебя отвечать.

Он видел, что пленница понемногу приходит в себя, и отдал ей покрывало, заменявшее одежду. Когда женщина шевелилась, мерцание света на ее коже соперничало по красоте с завораживающей игрой волшебных рисунков. Холодный Затылок почувствовал волнение, которое было истолковано женщиной как вожделение…

Она не спешила прикрыть свое тело. Вместо этого она легко соскочила с повозки и приблизилась к Сенору вплотную. У нее были желто-коричневые лживые глаза и большой подвижный рот.

– Почему бы тебе не снять это? – спросила она, прикоснувшись к маске пальцами с длинными розовыми ногтями. Без сомнения, белая кожаная маска настораживала ее, однако то, что было под маской, легко могло привести в ужас. Он отдал должное ее смелости, но не любопытству.

– Если я сниму ее, ты пожалеешь об этом, – сказал он, рассматривая лицо женщины сквозь прорези в маске.

– Может быть, все-таки попробуешь? – вкрадчиво спросила она. – Ты ведь спас меня от рыцарей Лухада, и мне хотелось бы отблагодарить тебя. – Женщина провела кончиком блестящего языка по своим пухлым губам. – Я умею быть благодарной…

Он не верил ни единому ее слову, и все же герцога не оставляло предчувствие, что рисунки на коже являются ключом к какой-то тайне, странным образом затрагивающей и его собственную судьбу. Кроме того, он собирался получить от нее сведения о Храме и знал, что не остановится ни перед чем ради достижения своей цели. Его стремление достичь Завершения становилось маниакальным и вытесняло все другие желания.

– Ты вернешь долг полностью, если приведешь меня к Храму, – сказал Сенор с плохо скрываемым презрением.

Ему доставляло удовольствие сознавать, что красота пленницы не имеет над ним никакой власти. У него давно не было женщины, но эта слишком хорошо знала себе цену. В подобных случаях у герцога обычно пропадало намерение платить и он применял грубую силу. Ее коварство было очевидно, однако мотивы поступков оставались для него тайной. Незримая и непроницаемая пелена, в которой, как в трясине, вязли отражения, отделяла Незавершенного от всего того, во что ему хотелось бы проникнуть.

– Лично мне неизвестно, где находится место, о котором ты говоришь, – начала она и, заметив его нетерпеливый яростный жест, быстро продолжила: – Но об этом знают там, откуда меня похитили. Клянусь, это правда! ТУДА я отведу тебя с удовольствием…

Он и сам знал, что это правда, и все же колебался. В ее предложении был какой-то подвох, однако женщина показалась Сенору всего лишь орудием в руках гораздо более могущественного врага. Впрочем, худшее, что его ожидало, была скорая смерть в результате неотвратимого колдовства Зонтага. Он напомнил себе об этом и перестал сомневаться в чем-либо. Тот случай, когда жертва сама ищет встречи с охотником…