Андрей Дашков - Дракон

Он двигался так быстро, что колебалось пламя костров на дне глубоких металлических бочек. Его тень мелькала на синих увядших лицах митов, но черный прилив страха держался гораздо дольше. Другая – незримая и неизмеримая – Тень падала в хаос вероятностей, где зарождалось будущее, опережая физическое тело.

Собаки жалобно повизгивали на бегу и роняли пену, выбиваясь из сил, однако нечто подавляющее инстинкт самосохранения гнало их вперед. В сны спящих митов прокрадывались кошмары, а тот, кто не спал, мог видеть, как сквозь оцепеневшую явь летит воплощение смерти – черная фигура в нартах, влекомых обезумевшими псами.

Случись в ту ночь снежная буря, даже она не остановила бы Вампира.

В отдельные периоды сверхконцентрации он приобретал способность к тому, что называлось в Обители «оседлать ветер». Но если сам Святой оставался практически независимым от условий внешней среды, то Z-11 было еще далеко до такой автономности.

Вампиру понадобилось не более получаса, чтобы достичь окраины лабиринта. Он вошел в него в пяти километрах от места, где к тому времени находилась Накса. Неплохая и долгожданная добыча для Z-11, но отметки на целеуказателе Вампира не совпадали с ее шлейфом. В лабиринте был еще кто-то.

Образовался неправильный, непрерывно меняющийся треугольник. И этот треугольник постепенно стягивался в точку.

До Северной Столицы оставалось идти примерно трое суток. Собакам понадобилось бы вдвое меньше времени. Барс не мог бы объяснить даже самому себе, почему он не обзавелся упряжкой и нартами, хотя удобные случаи для этого были: по пути он миновал несколько станов и два постурбана. Он был доволен по крайней мере тем, что сил у него еще хватает, но кому он принадлежал теперь со всей своей силой и потрохами?

Невыносимое противоречие раздирало его сознание на части: стремление к свободе и угроза прерывания рода. Ему казалось, что он медленно сходит с ума. В мозгу уже тлело безумие, и достаточно было искры, чтобы вспыхнувшее пламя сожрало остатки рассудка. И все-таки он продолжал свой путь – стареющий хищник на охотничьей тропе.

Он нашел убежище, чтобы переждать снежную бурю. Мит, который открыл ему ворота стана, сказал, что это место называется Приютом Ангелов. Конечно, Барс не встретил тут никаких ангелов.

Зато в эту же ночь к нему пришли Поднятые.

…Они навалились на него спящего, и ни одна из сигнальных систем, гарантирующих суперанималу предупреждение о нападении, не сработала. В момент пробуждения Барс ощутил удушье, бессилие, ужасающую БЕСПЛОТНОСТЬ, словно был чем-то эфемерным, замурованным внутри глиняной куклы. А потом оказалось, что «глина» – это мертвая плоть, смрад замедленного разложения и полное отсутствие излучений мозга.

В течение нескольких секунд он корчился под тяжестью рыхлого мяса, которое уже сделалось ядовитым, и потому он не мог вонзить в него клыки. Но что еще хуже – он не успел воспользоваться огнестрельным оружием. Его руки оказались придавленными огромной массой. А лицо накрыла косматая шкура дегро…

Сразу трое. Многовато для стана, насчитывающего не более пятидесяти голов. Не надо было обладать опытом Барса и прожить столько лет, чтобы понять: кто-то не хочет, чтобы он добрался до того места, где ему придется сражаться за свое освобождение. Впервые он почувствовал, что свобода стоит всей жизни, но иногда ее нельзя обрести и такой ценой.

Тем не менее он боролся до конца. Поскольку специфические боевые функции супера оказались блокированы, он был вынужден драться примитивно, вернувшись в дикое состояние, с затемненным сознанием. Он использовал зубы, а затем, когда сумел высвободить руку, – когти и нож.

И только после того как он лишил Поднятых способности двигаться, обезглавив всех троих и раздробив им суставы, у него появилась возможность обдумать случившееся.

В сущности, никакой загадки не было. Вопросы стали очевидными, и ответ лежал на поверхности. Барс спросил себя: а зачем вообще нужны Поднятые? Клейменый суггестор дал бы им фору как живое орудие убийства. Они также не годились в качестве традиционного подарка, означающего приглашение, – никто из суперов не стал бы есть гниющее мясо. По боевым возможностям Поднятые уступали даже дегро – в этом Барс только что убедился лично.

Что же оставалось? Только одно: сообщение. Кто-то использовал Поднятых для передачи сообщений. Это действительно удобно – особенно если не имеет значения расстояние. Причем вовсе не обязательно снабжать Поднятых какой-либо информацией. Не исключено, что само их появление служило неким сигналом. Но вот именно этого кода – вероятно, самого мрачного в истории способа коммуникации – Барс не знал. Разве что сама Смерть решила напомнить о себе, однако старик еще не дошел в своем развивающемся безумии до того, чтобы наделить ее чувством юмора.

Он пытался анализировать. С некоторых пор этот процесс сделался для него чем-то вроде складывания мозаики, только ему приходилось собирать фрагменты собственного рассудка, совмещать осколки воспоминаний, склеивать реальность, расползавшуюся по швам. И все равно получалось нечто хрупкое, грозящее рассыпаться от легкого внешнего толчка.

Но кое до чего он все-таки додумался. При жизни Поднятые были суперами – он установил это по многим сохранившимся внешним признакам. А убитые супера ложились в лед. Так Барс пришел к мысли о том, что где-то поблизости должно находиться кладбище. Ему необходимо его найти. Зачем? На этот вопрос у него не было ответа. Речь, конечно, не шла о дуэли – для вызова существовали способы попроще. К тому же без ритуала передачи кода дуэль превращалась в бессмысленное убийство.

Меньше чем через час Барс отправился на поиски кладбища.

На первом же перекрестке Мор и Фео разделились. Очень скоро они потеряли друг друга из виду, однако поддерживали сверхчувственную связь, которая казалась митам абсолютно непостижимой – чем-то вроде способности пребывать в двух местах одновременно. Суггесторы, пытавшиеся втиснуть свои представления о суперах хоть в какие-нибудь рамки объяснимого, называли это взведенным капканом. Сами суперанималы действовали вне всяких рамок – вероятно, в этом прежде всего и заключалось их превосходство. И худшей из новостей считалось известие о появлении в постурбане Дубля или, иначе, «Януса».

Для Мор-Фео это была далеко не первая охота. Нечто подобное происходило с ними в сновидениях, которые транслировал Кен, напрямую передавая детенышам свой опыт. Отец предпочитал делать это не на словах или на отвлеченных примерах, а максимально быстрым и действенным способом. Потому они и учились быстро.