Уильям Тенн - Непристойные предложения

Как и в случае с «Бруклинским проектом», никто из ключевых научно-фантастических журналов не желал иметь дела с этим рассказом. В конце концов его купил Боб Лаундез из «Коламбиа пабликейшнз» ( Columbia Publications ) для журнала «Фьюче сайнс фикшн» ( Future Science Fiction ), в то время выходившего на оберточной бумаге и котировавшегося весьма низко.

Наконец прочитав напечатанный рассказ, я был весьма горд. Но никто, абсолютно никто не обратил на него внимания.

Даже ФБР.

Написано в 1950 году, напечатан в 1953-м

На Нью-Джерсийской автостраде лошадям пришлось нелегко. К югу от Нью-Брансуика выбоины были такими глубокими, а булыжники попадались так часто, что двум всадникам пришлось ехать медленной рысью, чтобы не покалечить трех драгоценных животных. И, конечно, так далеко на юге не было ферм; приходилось питаться сушеными припасами из переметных сум, а прошлую ночь они провели на придорожной заправочной станции, растянув гамаки между покосившимися, ржавыми колонками.

Но Джерри Франклин знал, что этот путь был лучшим и самым прямым. Автострада являлась государственной дорогой, и раз в полгода ее расчищали. Они двигались быстро, и вьючная лошадь даже не охромела. Когда они выбрались на последний отрезок дороги, миновав расколотый пень, на котором были вырезаны слова «СЪЕЗД НА ТРЕНТОН», Джерри немного расслабился. Его отец и коллеги отца гордились бы им. И он сам собой гордился.

Однако он тут же насторожился вновь. Пришпорил лошадь и подъехал к молодому спутнику, своему ровеснику.

– Протокол, – напомнил Джерри. – Я здесь главный. Тебе не стоит выезжать вперед так близко от Трентона.

Он терпеть не мог напоминать о своем положении. Но факты оставались фактами, и если подчиненный выходил за рамки, его требовалось одернуть. В конце концов, Джерри был сыном – притом старшим – сенатора от Айдахо, а отец Сэма Резерфорда – простым заместителем госсекретаря; по материнской же линии у Сэма имелись сплошные почтовые клерки.

Сэм сконфуженно кивнул и придержал лошадь, отстав на положенные пару футов.

– Я вроде бы заметил что-то странное, – объяснил он. – Нечто вроде передового отряда на обочине дороги. И могу поклясться, на них были бизоньи рубахи.

– Семинолы не носят бизоньи рубахи, Сэмми. Ты что, позабыл политологию со второго курса?

– У меня не было политологии, мистер Франклин. Я специализировался на инженерном деле. Всегда любил копаться в руинах. Но я вроде бы знал, что семинолы не носят бизоньи рубахи, потому и…

– Сосредоточься на вьючной лошади, – посоветовал Джерри. – Переговоры – моя забота.

При этих словах он не удержался и потрогал дрожащими пальцами висевший на груди мешочек. Внутри лежал документ, удостоверявший его полномочия, аккуратно напечатанный на одном из последних драгоценных листов официальной государственной почтовой бумаги (официальность которой ни в коей мере не умаляло то, что много лет назад на ее обратной стороне нацарапали служебную записку) и подписанный лично президентом. Чернилами!

Подобные документы имели большое значение для людей старшего поколения. Скорее всего, в ходе переговоров ему придется расстаться с бумагой, однако записи о его полномочиях сохранятся в столице на севере.

А когда его отец умрет, и он сам займет один из двух священных постов Айдахо, эти полномочия позволят ему баллотироваться в Комитет по ассигнованиям. Или даже – чем черт не шутит? – в Процедурный комитет. Ни один сенатор Франклин не был членом Процедурного комитета…

Делегаты поняли, что находятся в пригороде Трентона, когда миновали первые группы расчищавших дорогу джерсеитов. Те бросали на всадников быстрые напуганные взгляды и тут же возвращались к работе. Надзирателей видно не было. Очевидно, семинолы считали, что простых указаний достаточно.

Но когда они въехали в кварталы аккуратных руин, когда-то бывших центром города, по-прежнему не встретив никого важнее белых людей, у Джерри Франклина зародилось новое объяснение. Все это напоминало зону военных действий, но где были сражающиеся? Скорее всего, на другой стороне Трентона, защищали реку Делавэр – новым правителям Трентона следовало опасаться атаки именно оттуда, а не с севера, где находились только Соединенные Штаты Америки.

Но если так, с кем они могли сражаться? К югу от Делавэр не было никого, кроме семинолов. Возможно ли… возможно ли, что семинолы наконец перегрызлись друг с другом?

Или Сэм Резерфорд оказался прав? Фантастика. Бизоньи рубахи в Трентоне! Ближайшим бизоньим рубахам следовало находиться в сотне миль к западу, в Харрисберге.

Но когда они свернули на Стейт-стрит, Джерри досадливо прикусил губу. Сэм не ошибся. Одно очко в его пользу.

По широкой лужайке выпотрошенной столицы штата были раскиданы десятки вигвамов. И все высокие смуглые люди, бесстрастно сидевшие или гордо расхаживавшие среди них, носили бизоньи рубахи. Не требовалось сопоставлять раскраску на их лицах с лекциями по политологии: это были сиу.

Значит, дошедшая до правительства информация о природе врага совершенно не соответствовала действительности. Как обычно. Что ж, не следует ждать чудес от коммуникации на таких расстояниях. Но эта ошибка осложняла дело. Во-первых, она могла лишить его полномочий: послание было адресовано лично Оцеоле VII, Правителю всех семинолов. И если Сэм Резерфорд станет насмешничать…

Джерри с угрозой обернулся. Нет, с Сэмом проблем не будет. Ему не хватит смелости на я-же-говорил . Под взглядом начальника сын заместителя госсекретаря тут же смиренно опустил глаза.

Удовлетворенный, Джерри попытался вспомнить существенную информацию о недавних политических отношениях с сиу. Вспоминать было почти нечего – только условия двух-трех последних соглашений. Придется удовольствоваться этим.

Он остановился перед важным на вид воином и осмотрительно спешился. Верхом можно было говорить с семинолами, но не с сиу. Сиу очень трепетно относились к протоколу по части общения с белыми.

– Мы пришли с миром, – сказал Джерри воину, равнодушно-прямому, как копье в его руке, сурово-жесткому, как винтовка за его плечом. – Мы принесли важное послание и много даров твоему вождю. Мы пришли из Нью-Йорка, где живет наш вождь. – Он на мгновение задумался и добавил: – Знаешь, Великий Белый Отец?

И тут же пожалел о сказанном. Воин усмехнулся, в его глазах вспыхнули веселые огоньки. Потом лицо вновь стало непроницаемым, исполненным невозмутимого достоинства, как и подобало человеку, свершившему много славных подвигов.

– Да, – ответил он. – Я о нем слышал. Кто не слышал о богатстве, и могуществе, и далеких владениях Великого Белого Отца? Пойдем, я провожу тебя к нашему вождю. Шагай следом за мной, белый человек.