Джон Руссо - Страж. Полночь [сборник]

— Элисон, ты никогда… Она не дала ему договорить:

— Последние несколько лет я почти отошла от всего этого. Совсем отошла.

— Это очевидно.

— Но в детстве я верила.

— А почему перестала?

— Майкл, прекрати. Поговорим на эту тему потом.

Он решительно замотал головой, снова включил свет и повторил свой вопрос.

— Давай так: я просто утратила веру, — сказала она, прекрасно Понимая, что такой ответ не устроит его. Она глубоко вздохнула.

— Это как-то связано с тем, что ты ушла из дома?

— Нет. — Элисон пыталась держать себя в руках, но раздражение прорывалось наружу.

— Не идет тебе это, — произнес Майкл, помолчав. Она прижала распятие к губам.

— По-моему, оно очень красивое.

— Оно-то красивое. Католичество тебе не идет.

— Почему бы не предоставить мне самой судить об этом?

— Я лишь высказываю свое мнение.

— Ты просто не можешь допустить существование чего бы то ни было, что чуждо тебе!

— Ты сама не веришь в то, что говоришь!

— Да это ясно как день!

— Я с пониманием отношусь к любой религии. Но если память мне не изменяет, ты была убежденной атеисткой.

— Люди меняются.

— Судя по всему, да. Она отвернулась.

— Я протестую против допроса в подобной обстановке. Ты находишься у меня в постели, а не в зале суда.

— Я не допрашиваю тебя.

— Ты занимался этим весь вечер. Не успел в дверь войти.

Майкл сел и уткнулся головой в колени.

— Все. Хватит, — произнес он, с трудом сдерживая ярость. — Я не желаю тратить время на дурацкие споры.

— Начал ты. Я рта не раскрывала. Все, что я сделала — это надела свое старое распятие — подарок отца. И что с того?

Он кивнул головой.

— Прости. — Он снова прикоснулся к цепочке. — Хочешь носить эту штуку — хорошо. Хочешь ходить в церковь по воскресеньям — хорошо. Я просто немного удивился.

«Удивился», — подумала Элисон, лишь сейчас осознав, что и сама была удивлена не меньше в тот день, когда вернула себе распятие.

Они молча смотрели друг на друга. Слова были ни к чему. Затем Элисон зажала в руке распятие и поудобнее устроилась на подушке, не глядя на него.

— Выключи, пожалуйста, свет, — попросила она.

Майкл продолжал пристально на нее смотреть, никак не реагируя. Она с раздраженным видом повернулась к нему спиной, потянулась и выключила свет.

«Я была крайне удивлена», — подумала она.

Элисон взбежала по каменным ступеням крыльца, прижимая к себе пакеты с продуктами, купленными в супермаркете на улице Коламбус — именно там, где и говорила мисс Логан. Она устала. Хотя сейчас едва перевалило за полдень, она успела уже съездить на Фоли-Сквер — послушать речь Майкла в уголовном процессе, провести два часа в редакции «Космополитэн», и, наконец, зайти в супермаркет — а мало что Элисон так ненавидела, как хождение по магазинам.

Среди небывало мрачной осени вдруг выдался погожий денек. С начала октября стояла сырая и холодная погода. Город постепенно впадал в зимнюю спячку. Но не сегодня! Элисон ощутила прилив оптимизма. В конце концов должно когда-нибудь наступить бабье лето!

Она заглянула в почтовый ящик и, ничего там не обнаружив, открыла входную дверь и пошла по устилавшему холл мягкому ковру, приглушавшему звуки. Начала подниматься по лестнице и остановилась на полпути, чтобы потрясти перила. Она неукоснительно придерживалась этого ритуала с того самого дня, как впервые вошла сюда в сопровождении мисс Логан. Перила не шелохнулись, они по-прежнему были крепкими.

Элисон добралась до площадки первого этажа. Дверь в квартиру 2-А была приоткрыта, в холл проникал луч света. Она остановилась и с любопытством заглянула в щелку, но почти ничего не увидела. Тогда она придвинулась ближе и просунула голову внутрь, приоткрыв дверь пошире. Взору ее открылась гостиная.

Элисон стояла, не двигаясь, не решаясь входить без приглашения.

— Хэлло! Есть кто-нибудь дома?

Она подождала ответа, Тишина.

Квартира выглядела абсолютно пустой. Разве можно оставлять дверь открытой! Хозяева рискуют недосчитаться по возвращении некоторых предметов обстановки.

Элисон шагнула в комнату и огляделась. Мебель была ухоженной и чистой. В квартире стояла какая-то неестественная тишина, воздух был странно неподвижен. Элисон с опаской озиралась, втянув голову в плечи.

— Хэлло, — неуверенно повторила она, перехватив поудобнее пакеты. — Есть здесь кто-нибудь? Тишина.

Элисон пожалела, что слишком честна. Будь она хоть капельку клептоманкой, здесь можно было бы кое-чем поживиться. Эти вещи куда лучше смотрелись бы в ее квартире, нежели в этом царстве эклектики. Взять хотя бы эту старинную лампу. Или плетеные кресла. Никто никогда не узнает. Хотя нет, огонь в камине еще как следует не разгорелся, поленья почти нетронуты, их явно положили совсем недавно. Видно, хозяин вышел на минутку и скоро вернется.

Элисон смотрела на тяжелые жалюзи; судя по их виду, открывали их нечасто.

— Есть кто-нибудь дома? — повторила она в последний раз, подбадриваемая разгоравшимся огнем. Отблески его весело заплясали на черном экране, стоящем перед камином.

Никакого ответа не последовало. Эдисон повернулась, чтобы уходить.

Прямо перед ней стояла женщина. Ростом примерно пять футов пять дюймов. Ни грамма косметики на; поразительно красивом, с идеально правильными чертами лице, Элисон не могла удержаться от восхищения. В дверях показалась еще одна женщина. Она была на один-два дюйма повыше первой. Густой слой грима покрывал остренькое личико. Кожа так обтягивала кости, словно она перенесла пластическую операцию. Но женщина не выглядела настолько старой. Элисон решила, что ей лет тридцать пять. Может, тридцать восемь. Но не больше. Если от первой так и веяло нежностью, эта являла собой воплощение суровости.

Элисон была озадачена. Как им удалось неслышно подкрасться? Она осторожно разглядывала хозяек, отметив, что одеты они скромно, но со вкусом. Затем взгляд ее упал на ноги женщин. Обе носили балетные тапочки. Элисон снова посмотрела на стены комнаты. Повсюду висели картины с изображением балерин и афиши, возвещавшие о представлениях Королевского Балета. Элисон вновь опустила глаза на тапочки. Танцовщицы? Возможно, именно поэтому она не расслышала их шагов. В смущении она забормотала:

— Я… э…

— Чем можем вам служить? — сухо спросила та, что повыше.

Элисон смешалась.

— Говорите же! — приказала женщина. Она говорила, почти не разжимая губ; создавалось впечатление, будто слова за нее произносит спрятавшийся в комнате чревовещатель.

— Я шла домой с покупками… Я недавно переехала… Увидела, что дверь открыта и решила зайти представиться. — Элисон помолчала и, поняв, что ответа не дождется, продолжала: — Уверяю вас, никаких других намерений у меня не было.