Джон Браннер - Смех мертвых [Сборник романов и рассказов в жанре ужасов, написанных известными фантастами]

— Mille tonneres [68] Тысяча молний (франц.). , — воскликнул де Грандин, когда я прочитал ему телефонограмму. — Это довершает картину-головоломку. Теперь все или почти все встало на свои места. Подождите, если хотите.

Он прыгнул через комнату и выхватил черную записную книжку из кармана своего пиджака.

— Посмотрите, — он сверился со своими записями. — Этого господина Калмана никто не знает. Он прожил здесь десять месяцев и двадцать шесть дней… завтра утром будет двадцать семь. Эту информацию я получил от риелтора, когда расспрашивал его, в моей rôle [69] Роли (франц.). сочинителя справочника ученых. Молодой господин Мэнли был знаком с Комстоком «около года». Он принес им письма от школьного друга господина Комстока, который совершенно неизвестен в Кейптауне. Parbleu, мой друг, теперь Жюль де Грандин превратит ночь в день. Если вы будете так добры, достаньте пистолет, а лучше винчестер. Да, — печально кивнул он. — Так и есть. Vraiment [70] В самом деле (франц.). .

Время шло. Де Грандин каждую ночь нес свою вахту с ружьем в руке, но тайна убийства госпожи Хамфрей и нападение на Пола Мейтленда так и оставалась тайной. День свадьбы Миллисенты Комсток был назначен, и дом постоянно был переполнен возбужденными молодыми людьми. Тем не менее профессор нес свою одиночную вахту, придерживаясь своего собственного плана действий.

Вечером перед свадьбой де Грандин отправился вместе со мной на вечернюю прогулку.

— Троубридж, мой друг, вы очень терпеливы со мной. Если вы измените свой маршрут и прокатитесь со мной сегодня вечером, думаю, я смогу вам что-то показать.

— Хорошо, — согласился я. — И хоть я считаю, что все это ерунда, но я хочу убедиться.

Вскоре после полуночи мы припарковали машину на подходящем углу и быстро прошли к жилищу Комстока. Мы спрятались в тени живой изгороди, которая ограничивала лужайку.

— Боже, что за странная ночь! — воскликнул я. — Не помню, чтобы хоть раз выдалась такая светлая ночь…

— Хм-м-м-м! — прервал он меня странными звуками, полурычанием, полушепотом, которые мог воспроизвести только француз. — А теперь внимание, мой друг. Никто не знает, какую роль в этом деле играет Богиня Луны Таинт, даже сегодня, когда ее имя было забыто всеми сухими, пыльными антикварами. Но что же мы знаем: нашим рождением управляют фазы Луны. Вы, как психолог, с большим опытом по части акушерства, можете подтвердить это. Так вот, с определенного времени приступы любой психической болезни начинают соответствовать лунным фазам. Почему это происходит, мы не знаем, но все именно так и происходит. Мы не подозреваем, что Таинт, которая подобным образом влияет на смерть и рождения, может обладать силой для перемен подобного рода.

— Должен сказать, что не поспеваю за вами, — признался я. — Чего вы ожидаете? Что рассчитываете увидеть, де Грандин?

— Hélas [71] Увы (франц.). , ничего, — ответил он. — Я ничего не подозреваю. Я не собираюсь ничего подтверждать. Я — агностик, но перспективный. Может быть, я сделаю большого черного домового своей тенью, но ему нужно готовиться к худшему, и он будет очень разочарован, если ничего не произойдет, — ответил он невпопад. — Этот свет вон там, он горит в комнате мадемуазель Миллисенты?

— Да, — подтвердил я, удивляясь, почему я подчинился дурацкой просьбе дружелюбно настроенного лунатика.

Молодожены в доме притихли, и окна в верхнем этаже одно за другим начали гаснуть. Я дрожал от наползающего смога, но не посмел зажечь спичку. Маленький француз сильно нервничал, то и дело проверяя затвор своего винчестера, вставляя и вынимая обойму, поглаживая дьявольское клеймо на стволе длинными белыми пальцами.

Обрывки облаков ползли по небу на фоне луны, неожиданно они разошлись, поток света залил сцену ярким, жемчужным светом.

— Ах, — пробормотал мой спутник. — А теперь мы увидим то, что увидим… Возможно…

И словно эхо, его слова подхватил дикий, ужасный крик, словно потерянная душа, обреченная на вечные пытки, пыталась вырваться из рук палачей.

— Ага! — воскликнул де Грандин, подняв ружье. — Сейчас он выйдет или…

В доме стали зажигаться огни. Топот ног, крики удивления, но ужасные крики не повторялись.

— Иди сюда, проклятый… Иди и встань лицом к лицу с де Грандином! — я слышал, как бормочет француз, потом: — Вот, мой друг, он идет сюда… le gorille [72] Горилла (франц.). !

Из окна комнаты Миллисенты появилась голова, ужасная, как голова дьявола из самого низшего круга ада. Эта голова покоилась на широких плечах, по крайней мере в четыре фута шириной. Рука, при виде которой у меня возникла мысль о гигантской змее, выскользнула из окна, сжала жестяную водосточную трубу на углу дома, а потом появилось коренастое, мохнатое тело. Нога с пальцами, как на руке, больше всего напоминавшая лапу паука, метнулась вперед. Чудовище выпрыгнуло из дома и повисло на водопроводной трубе. Теперь его черное тело силуэтом вырисовывалось на фоне белой стены дома.

Но что за белая вещь безвольно висела, сжатая свободной рукой зверя? Словно прекрасная белая мошка в лапах паука, Миллисента висела без чувств в лапах чудовища, ее волосы были непричесанными, ее шелковые одежды превратились в лохмотья.

— Стреляйте, стреляйте! — закричал я, но только едва различимый шепот сорвался с моих скованных страхом губ.

— Тихо, imbécile [73] Глупец (франц.). , — приказал мне де Грандин, прижав к щеке приклад. — Не нужно предупреждать его, что мы устроили тут засаду.

Медленно, так медленно… мне показалось, что прошел целый час, огромный примат начал спускаться по водосточной трубе, а потом прыгнул футов на пятнадцать, приземлившись на землю, на залитую лунным светом лужайку. Его маленькие красные глазки злобно сверкали, словно он оглядывался в поисках новой жертвы.

Грохот ружья де Грандина почти оглушил его, и вспышка бездымного пороха озарила ночь. Француз резко передернул затвор и выстрелил во второй раз.

Чудовище пьяно качнулось в сторону дома, когда прозвучал первый выстрел. После второго он уронил Миллисенту на лужайку и завопил, словно это был то ли рев, то ли ворчание. Потом одна из его огромных лап беспомощно повисла, и тварь огромными прыжками помчалась за дом, огромными, неуклюжими прыжками, и, хоть это было и абсурдно, он напоминал огромный надувной мяч.

— Позаботьтесь о девушке, мой друг, — распорядился де Грандин, когда мы оказались возле бесчувственной Миллисенты. — А я займусь Monsieur le Gorille.

Я склонился над бесчувственной девушкой, прижался ухом к ее груди. Слабое, но заметное дыхание. Я взял ее на руки.

— Доктор Троубридж, — у дверей дома меня встретила госпожа Комсток в сопровождении толпы испуганных гостей. — Что случилось? Боже мой, Миллисента! — увидев свою дочь, она в взорвалась в потоке слез. — Что случилось? Что это?