Вадим Дмитриев - Чёрные лебеди

— Почему не мои сёстры?

— Вспомни об угасшей зелёной звезде. Рядом с Избранной родившийся дважды. Кто это может быть, если не ты?

— Любой. Я знаю многих таких.

— Звёзды говорят, он помечен. Его тело и душа с перерождением изменились. Надломились, стали иными. Потому я и подумал о тебе. Не зря ты возродился Жнецом перед самым её приходом. Может ты её телохранитель, тогда она обязательно встретится тебе. Или уже встретилась?

Старик многозначительно посмотрел на девушку у камина.

— Здесь без вариантов, — произнёс Меченый. — Этой телохранитель не нужен.

— Значит, встреча скоро случится, и тогда все мои знания к её услугам. Приведи её. И ещё, у Избранной есть отличие, но я пока не разгадал какое. Что-то связанное с цветом. То ли волосы, то ли… Знаю одно — она чужачка.

— Значит Избранная — чужачка, отличающаяся от иных, и у неё есть помеченный телохранитель. И где должна состояться встреча?

— Чёрный Лебедь виден лишь с Гелей. Каждому известно, на Севере все дороги сходятся в одну. Полагаю, тебе стоит добраться до Кустаркана, а там твои мёртвые голоса укажут на неё.

— Но если я её найду, почему полагаете, что обязательно приведу к вам? Вы часто ошибались в выборе. Может со мною также?

— Надеюсь, на этот раз ошибки не будет.

— Одна просьба, — Меченый кивнул в сторону камина, — свою спутницу я оставлю здесь.

— Оставляй, я научу её считать звёзды, — кряхтя, старик поплёлся к огню, жестом указывая Хоргулию накрывать на стол: — Что ж, гости, верно, устали с дороги? Полно разговоров, пора ужинать и спать.

Оставшись наедине с Меченым, Грязь ткнула пальцем в конструкцию, расположенную последи залы, и с вызовом спросила:

— В эту штуку он разглядывает небо?

— Да. Это смотровая труба.

— Так назвал её старикашка?

— Ты не зовёшь его Инквизитором? — Меченый усмехнулся, поправляя амулет.

— Пф-ф! Ты веришь в этот бред? — фыркнула девушка, внимательно присматриваясь к движениям собеседника.

— Всё сказанное — правда.

— Ладно тебе, правда, — язвительно передразнила разведчица. — Сам Бесноватый Поло как-то рассказывал, что видел Верховного драконом, летящим над землёй в сторону Омана. Как думаешь, кому я поверю, хлипкому старикашке или самому Поло?

Меченый лёг в дальнем углу, девушке же постелили на укрытом медвежьей шкурой огромном деревянном сундуке рядом с камином. Разглядывая отвернувшегося спиной хромого, Грязь видела, как от мерного дыхания двигается его худое плечо.

— О чём вы говорили? — тихо спросила.

— О приходе Матери, — не поворачиваясь, ответил тот.

— О женщине?

Меченый молчал.

— Что за Мать?

— Думает, она объединит Сухоморье.

— Женщины — плохие матери.

Меченый повернулся:

— Это ещё почему?

— Женщины — хорошие суки. К примеру, пришлая отакийка. Или моя мать…

— Но ты тоже женщина.

— Никогда больше не говори так! — прошипела Грязь, вскочив с сундука.

— Ладно-ладно, Като, — успокаивающе произнёс Меченый. — Спи, давай. Завтра расскажу.

Проснулась она, когда солнечные лучи, пробиваясь сквозь потолочное окно, вовсю искрились на медных деталях смотровой трубы. Спать под крышей и на меховой лежанке несоизмеримо приятнее, чем на голой земле под звёздным небом. И всё же, необъяснимое чувство тревоги не давало девушке вдоволь насладиться утренним пробуждением. Она осмотрела залу, и взгляд её замер в дальнем углу, где спал Меченый. Вернее, где должен был спать. Угол был пуст.

Вскочив с лежанки и на бегу застёгивая ременную пряжку, северянка бросилась к двери. На улице раскрасневшийся Хоргулий широкой деревянной лопатой убирал выпавший ночью снег.

— Где он?! — выпалила сходу.

— Уехал, — не прекращая работу, ответил мужчина.

— Без меня?

— Он свободный человек, — и добавил чуть слышно: — если вообще человек.

— Видимо, ты ему не особо нужна, дочка, — за спиной раздался стариковский скрип.

Грязь резко обернулась:

— Он уехал в Кустаркан?

— Вероятно, не хотел будить, — на пороге с огромной щёткой в одной руке и с блестящим башмаком в другой стоял звездочёт.

— Мне нужна лошадь! — выкрикнула разведчица.

— Зачем? — спросил Птаха. — Ты же не умеешь верхом.

— Не велика наука, — отрезала Грязь. — Так что, дашь коня? Теряем время.

— Ладно, только с возвратом, — обиженно проскрипел отшельник. — Хоргулий, выведи Белоснежку. Надеюсь, вы скоро вернётесь. И не одни.

Хоргулий воткнул лопату в сугроб, скрылся в конюшне и вывел оттуда белую неосёдланную кобылицу.

— Седло не дам, — хмуро обронил он, подведя лошадь к девушке. Животное спокойно взглянуло на неё, будто знало тысячу лет.

— Давай, — Хоргулий присел, сложив ладони лодочкой.

Крепко ухватившись за лошадиную холку, Грязь поставила ногу на импровизированную опору, оттолкнулась и мигом очутилась на лошадиной спине. Выпрямилась, сжав ногами крутые бока, и сделала глубокий вздох. Лошадь аккуратно шагнула, остановилась, шагнула снова. Шаги мягкие, пружинистые. Белоснежка приняла наездницу без колебаний.

— Возвращайтесь скорее! Я буду ждать! — крикнул звездочёт, улыбаясь во весь свой беззубый рот.

— Хотелось мне быть такой же доверчивой как ты, старик, — бросила в ответ разведчица, вонзая пятки в лошадиные бока.

Тропа огибала подножие Шуры у восточного утёса. Начиналась скалистая гряда протяжённостью до самого Кустаркана, и это означало, что половина пути одолена. Прижимаясь щекой к лошадиной холке, разведчица пытливо всматривалась в снежный покров. Ни единого следа. Стелющаяся позёмка ровняла свежий снег. Затянутое белёсой дымкой небо предвещало ненастье. Мутный глаз холодного солнца катился за сереющий горизонт. Развесистые лапы столетних елей зловеще покачивались, пророча скорую бурю. Нарастающий ветер сыпал с ветвей на лошадь и всадницу пушистые снежные шапки. Погода портилась, и северянка опасливо огляделась — стоило найти укрытие.

Меченый не мог далеко уйти. В таком глубоком снегу его конь Чёрный точно выбился из сил ровно к этому месту, как и потная, взмыленная Белоснежка. Лошадиные бока била дрожь, мокрые от снега ноги подкашивались, ноздри жадно вздувались, хватая ледяной воздух.

Сломанная ветка справа — здесь Меченый остановил уставшего коня. По-видимому, они стояли долго, так как снег не успел засыпать небольшие ямки от ног Чёрного.

Темнело довольно быстро, но скудный свет заката, отражаясь в целомудренно чистом снегу, достаточно хорошо освещал тропу. Разведчица прислушалась, ухо уловило лишь поскрипывание еловых ветвей под усиливающимся северяком Нунарвиком. Вдали у утёса несколько редких для подножия грязно-белых берёз нестройно покачивались, словно заблудившиеся по дороге домой подвыпившие гуляки.