Кира Брид-Райсли - Четвёртый шкаф [litres]

– Да, сэр? – гаркнул он, не поднимая взгляда.

– Я хотела осмотреть свалку, – тихо отозвался женский голос.

– О, простите, мэм, – мужчина поднял взгляд, бегло улыбнулся и вернулся к бланку, продолжая писать и говорить одновременно. – Лом идет по пятьдесят центов за фунт. Если найдете определенную деталь, наверное, выйдет больше, но это мы увидим, когда вы вернетесь. Осмотритесь пока. Инструменты приносите свои, но мы можем помочь с погрузкой, когда будете уезжать.

– Я ищу кое-что конкретное, – женщина вгляделась в него сверху, читая бирку с именем, – Боб, – добавила она с опозданием.

– Не знаю даже, что вам сказать.

Он положил карандаш, откинулся на спинку стула и сцепил руки за головой.

– Это помойка, – заключил он со смехом. – Мы пытаемся хотя бы разделять автомобильный лом и жестяные банки, но что есть, то есть.

– Боб, вы получили несколько грузовиков металлолома в этот день и из этого места, – женщина положила клочок бумаги на бланк, который заполнял Боб.

Он взял бумажку, поправил очки и посмотрел на нее поверх оправы.

– Ну повторюсь, это помойка, – сказал он медленно, начиная испытывать все нарастающее беспокойство. – Может, я смогу показать вам, где лучше искать. Понимаете, каталога у нас нет.

Женщина обошла стол, встала позади кресла Боба, и он нервно выпрямился.

– Я слышала, у вас тут вчера вечером были проблемы.

– Никаких проблем, – Боб нахмурился. – Какие-то ребята сюда залезли. Такое случается.

– Мне рассказывали другое.

Женщина изучила фотографию на стене.

– Ваши дочери? – как бы между делом спросила она.

– Да, два года и пять лет.

– Красавицы.

Она помолчала.

– Вы их не обижаете?

Боб был огорошен.

– Конечно нет, – сказал он, стараясь скрыть негодование.

Последовала долгая пауза; женщина склонила голову набок, продолжая рассматривать фотографию.

– Я слышала, вы звонили в полицию, потому что подумали, что кто-то застрял в куче металлолома, – сказала она.

Боб не ответил.

– Я слышала, – продолжила женщина, склоняясь к фотографии, – что вам показалось, будто кто-то кричит в темноте, кто-то попал в беду и паникует. Кто-то не мог выбраться – вам показалось, это был ребенок. Может быть, несколько детей.

– Слушайте, у нас честный бизнес и хорошая репутация.

– Я не ставлю под сомнение вашу репутацию. Напротив, я думаю, что вы поступили благородно. Бросились на помощь посреди ночи, побежали прямо через свалку, порезали ноги о покореженный металл.

– Откуда вы…

У Боба задрожал голос, и он замолчал. Переместил ноги под стол, надеясь скрыть утолщения от бинтов, явно заметные под обеими штанинами.

– Что вы нашли? – спросила женщина.

Он не ответил.

– Что там было? – настаивала она. – Когда вы встали на четвереньки и проползли между балками и проводами? Что там было?

– Ничего, – прошептал он. – Ничего там не было.

– А полиция? Ничего не нашла?

– Нет, ничего. Там ничего и не было. Я сходил туда сегодня, просто чтобы… – он положил руки на стол перед собой, собираясь с духом. – Мне неловко об этом говорить. Если мне грозят неприятности, то, думаю…

– Никаких неприятностей, Боб, если вы окажете мне небольшую услугу.

– Какую?

– Очень простую.

Женщина наклонилась к Бобу, опираясь на подлокотники его кресла – так близко, что практически коснулась его лица своим.

– Отведите меня туда.

Джон въехал на парковку рядом со стройкой и сразу же увидел Оливера, который стоял в воротах сетчатого забора с мрачным выражением лица, сложив руки на груди и что-то пережевывая. Когда стало ясно, что он не сойдет с дороги, Джон притормозил и вышел.

– Что происходит?

Оливер продолжал жевать.

– Я вынужден тебя уволить, – сказал он наконец, – ты опять опоздал.

– Я не опоздал, – возразил Джон и посмотрел на часы. – То есть опоздал, но ненамного, – исправился он. – Прошу вас, Оливер. Это больше не повторится. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – сказал Оливер. – Удачи, Джон.

– Оливер! – позвал Джон.

Оливер прошел в ворота и в последний раз оглянулся, прежде чем удалиться. Джон немного постоял, облокотившись о машину. Несколько коллег глазели на него и, когда он это заметил, быстро отвернулись. Джон сел в машину и поехал в том направлении, откуда прибыл.

Вернувшись в квартиру, Джон сел на край кровати и закрыл лицо руками.

– И что теперь? – спросил он вслух и оглядел комнату.

Глаза задержались на единственном элементе декора.

– Выглядишь ужасно, как и раньше, – сказал он бестелесной голове. – И по-прежнему хуже, чем я.

Вдруг ему подумалось, что можно все-таки сходить на вечеринку. В животе поднялась нервная дрожь – то ли от волнения, то ли от страха. Я тоже думала, что она умерла, сказала Джессика прошлой ночью. Я ее видела. Я с ней говорила. Это она. Джон закрыл глаза. А что, если это она? Он снова увидел картину, которую видел постоянно: судорожно бьющийся костюм с Чарли внутри, жуткий хруст – ее рука, а потом кровь. Она не могла выжить после этого. Но тут ему в голову пришел другой незваный образ – Дэйв, который стал Капканом: он пережил то, что случилось с Чарли. Желтый костюм кролика стал его второй кожей, и за это он заплатил дважды: шрамы, покрывшие его тело, словно отвратительное кружево, показывали, что он чудом избежал смерти, а потом… Чарли убила его, когда задела пружинные замки – они были в этом уверены. То, что они видели, не смог бы пережить никто. Но все же он вернулся. На секунду Джон представил Чарли – искалеченную и покрытую шрамами, но чудесным образом выжившую.

– На Чарли, о которой говорила Джессика, это было не похоже – уверенно сказал Джон Теодору. – Искалеченная? В шрамах? Джессика такого не говорила.

Он покачал головой.

– Не та, с которой я виделся в кафе.

На следующий день… она выглядела так, будто вышла из сказки. Джон поймал себя на этой мысли и помотал головой, пытаясь сосредоточиться на настоящем. Он действительно не знал, что случилось с Чарли. И осознал, что хочет ухватиться за ниточку надежды. Может, я был не прав. Может, с ней все в порядке. Именно этого он раньше хотел – этого хочет всякий, у кого случилось сильное горе: пусть это окажется неправдой. Пусть все будет хорошо. Хлипкая доска стала твердой землей, и Джон почувствовал, как с плеч снимают тяжелый груз и как расправляется спина, которая была скрючена – а он и не подозревал. Вдруг разом навалилась усталость за все месяцы недополученного сна.

Он посмотрел на Теодора, так сильно сжимая голову кролика, что побелели костяшки пальцев. Он медленно выпустил игрушку и оставил ее на подушке.

– Я не пойду, – заявил он. – И вообще не собирался, просто хотел, чтобы Джессика отвязалась.