Сергей Брацио - Протозанщики. Дилогия [СИ]

— Хватит собачиться, — прикрикнул на скандалистов Алексей, — Лучше расскажите что-нибудь.

— Что тебе рассказать? — передернул плечами Израдец.

— Да, многое. Я же почти не адаптирован. Как появился, сразу начались бунты. Начнем с того, а почему я попал в Медь, а не куда-то там еще?

— Получается, не факт, что я дома? Могут и «распределить»… вот к этому, — Волна пренебрежительно кивнул в сторону попутчика.

— Могу устроить по блату, — огрызнулся Израдец.

— Весело! Я тут корячусь, а мне может ад светит?

— Боишься? — демон изобразил страшную гримасу.

— Типа того!

— А ты как думаешь, чего мне светит?

— Тогда извечный вопрос: что такое хорошо и что такое плохо?

— О, классику читал, как вижу, — продолжил издеваться Израдец.

— Я не с тобой разговариваю. Не можешь нормально отвечать — лучше помолчи! — обиделся Волна.

— Да ладно, не дуйся! Просто же. Совершал добро — вперед, в Медь или выше. Делал зло — милости просим к нам.

— Но, что такое добро-то? Старушку перевести через дорогу? Помочь нищему? Усыновить китайского ребенка? А зло? Я, например, котят в детстве утопил, и что теперь?

— Свои ошибки можешь ты исправить.

Раскаяньем и…

— Каторжным трудом! — не унимался Израдец.

— Как? — не понял Волна, — Надо было уйти в монастырь? Из-за котят? В любом случае, сейчас-то поздно.

— А что, здесь есть монастыри?

— Грех… А что есть грех? Что написано в Библии? Коране? Торе?

— А как же войны религиозные? Сколько народу погибло!

— И все равно, какой способ используешь? Нет никакой разницы, делаешь это перед иконой или лицом на восток?

— Ага, — снова встрял Израдец, — Сидит у меня один такой, с «чистыми помыслами». Считал, что делает людям добро, убивая убогих. Нацию очищает! Народу погубил море, но с совершенно чистыми помыслами.

— А как же войны? Как же солдаты? — продолжил допытывать Волна, — Ведь вынуждены убивать — у них приказ. Да и не мы ли сейчас мутим Войну?

— Объяснения настолько избитые, что не верится. И еще, Олово постоянно меняет. Одни народы хотят жить вместе, другие не хотят. Кто-то сегодня хочет одного, а завтра требует другого. Один хочет независимости и ради нее готов убивать, считая это справедливым. Другой убивает, стараясь сохранить целостность! И каждый убежден, что поступает во благо, для людей.

Да и сама Справедливость, разве она универсальна для всех? Разве у богатого бизнесмена и у нищего рабочего одинаковая Справедливость? Ведь второму может казаться справедливым «отнять и поделить», а первому это кажется… совсем даже не справедливым!

— Разумеется, — спокойно продолжил Израдец, — Если один человек виновен в начале неправедной войны, то это вовсе не означает вину тех, кто войну ведет! Да и степень вины, как ты понял, бывает разной.

— Умничаешь?

— Пытаюсь.

— По-твоему выходит, что вина Гитлера, генералов и рядовых рейха разная?

— Опять пытаешься привести все к оловянной логике! — не согласился демон, — И у них вина может быть разной, и у двух генералов неодинаковой, и у ста рядовых, возможны разные наказания, а кто-то и вообще окажется невиновным! Один уничтожал людей в лагерях, а другой погиб, спасая партизанку.

— Но перед этим, тот, который спасал и сам совершал убийства? А? Как такой вариант?

— Сравнят и узнают, чего достоин! Не тупи.

— Вот и пытаюсь вес греха и добрых дел определить! Сколько партизанок нужно спасти за тысячу сожженных евреев, к примеру?

— Погоди! — перешел на крик Волна, — А как же тогда равенство Оловянных религий? Ведь есть, как минимум, одна, утверждающая, что ее сторонники круче!

— Одна? — ухмыльнулся Израдец, — По-моему, любая обещает Рай лишь своим приверженцам.

— Не о том! Я о тех, кто исповедует религию одного народа, и утверждает, что только им доступен Рай. А все остальные — фигня из-под ногтей! И могут только… Да ничего не могут!

— Не люблю этого говорить, — ухмыльнулся демон, — Но серебристый прав: вы действительно считаете себя лучше других! Себя — лучше соседа. Какую-то близкую группу людей — лучше другой группы. Страну — лучше другой страны. И так далее. Не все, конечно, не все. Но очень многие! Есть и другие, кто все свое считает заведомо ущербным, убогим и обожествляет «прекрасное далеко».

— И что? Не будет грехом, считать свой народ избранным?

— Считать можешь, что угодно! Тут все зависит от глубины проникновения в проблему. От уровня греха зависит и уровень санкций.

Вот давай сопоставим с привычным для тебя Оловом: ты мог выйти среди дня на людную улицу и кричать, что ты — самый умный? Ну, теоретически? Мог! Единственное, что получил бы — снисходительные улыбки и сочувствие к больному человеку.