Эдвард Ли - Минотавра

— Господи! Дерьмовый же день у тебя тогда выдался, — сказал Дикки и потряс головой в ужасе.

— В любом случае, мне нужна работа, чтобы продержаться месяц и не сдохнуть с голодухи, но потом я буду в порядке.

Дикки почесал голову.

— Что будет через месяц?

Боллз снова улыбнулся, улыбка была как насмешка. Он понизил свой голос:

— Я сорву куш, приятель.

У Дикки отвисла челюсть:

— Ты хочешь грабануть чего-то?

— Именно, приятель.

— Черт, Боллз. Ты только что вышел из тюряги. Зачем делать что-то, что может вернуть тебя обратно?

— Это выгодное дело, Дикки, но до тех пор я должен заработать немного денег. — Он более пристально смотрел на своего друга. — У тебя есть работа?

— Конечно, — с гордостью заявил Дикки. — Я обслуживатель...

— Обслуживатель? Чего? — Боллз произнес это слово как "обсасыватель".

Внезапно у Дикки стало меньше энтузиазма рассказывать о своем рабочем месте. Он пнул один из пластиковых мешков.

— Я занимаюсь стиркой и уборкой вещей.

— Да? Где?

— В дрочильне... через дорогу.

Боллз посмотрел на противоположную сторону улицы. Он увидел винный магазин, закрытый комиссионный магазин, кафе-мороженое, тоже с закрытой вывеской, еще одно место, на двери которого было написано чёрным маркером "ДЖУНС".

— Вон то место, о котором я говорил, Джунс — сказал Дикки, пытаясь не краснеть. — Ничем особенным я не хвастаюсь. Видишь ли, это действительно дрочильный салон. Ты платишь двадцать баксов, и девушка тебе дрочит. Платят вполне не плохо пять баксов в час.

Боллз покачали головой.

— Да здравствует рукодрочка... — В следующий момент он прищурился на мешки для мусора. — Дикки, я до сих пор не пойму, причём здесь стирка?

Дикки открыл один из полиэтиленовых мешков, и оттуда донося богатый душный, но хорошо знакомый запах, который превращался в вонь.

— Фу, бля! — Воскликнул Боллз. Он отступил назад, обмахивая рукой перед лицом.

Сумка была набита под завязку белыми тряпками. Дикки продолжил:

— Видишь ли, после того, как парень кончит, девчонки вытираются этими тряпками...

Боллз почесал голову, сбитый с толку.

— Дикки, я почувствовал запах спермы раньше, чем ты открыл пакет, но будь я проклят, если я не почувствовал запах дерьма там тоже.

Дикки ухмыльнулся:

— Да, видишь ли, Боллз, если ты дашь девушке чаевые, она засунет тебе палец в задницу, когда будет передёргивать.

— Ты издеваешься надо мной, — ответил Боллз. — Эти девчонки, которые там работают... они когда-нибудь засовывали тебе палец...

— Бля, нет! — Заверил Дикки своего приятеля. — Я не хочу, чтобы что-то лезло мне в жопу! Я не пидер, — и с этими словами Дикки запихнул тряпки обратно в мешок голой рукой, затем закрутил его и вытер руку о майку.

— Дикки, ты только что засунул руку в мешок, забитый обдроченными тряпками, — сказал Боллз.

— О, да, мне не противно прикасаться к ним. Мой дядя Уолли всегда говорил, что чуть-чуть молофьи никому не навредит.

Боллз был удивлён такой информации:

— Зачем твоему дяде говорить тебе такое?

Дикки запнулся.

— Ох, не помню уже. Просто он что-то сказал однажды такое.

Боллз снова хлопнул Дикки по спине.

— Отличная работа, кореш!

Черт. Смущение рисовало жесткие линии на тучном лице Дикки.

— Я знаю, что это тупая работа, но, видишь ли, это только временно. Ты помнишь Рэнди Туркота?

Боллз присел на скамейку.

— Ещё бы! Этот низкопробный отморозок водит черный Эль Камино 69 года, он ещё всегда клеит несколько прилично выглядящих цыпочек в городе. Всякий раз, когда я хотел подцепить цыпочку, он подваливал на своей тачке, и следующее, что я видел, задницу девушки, залезающую в его тачку. Всегда ненавидел этого гондона. Он и его брат однажды засахарили один из наших тракторов. Я думал, что убью их, правда...

Дикки хмыкнул:

— Ну, какой-то парень опередил тебя, потому что около года назад он пошел к Пуласки, чтобы купить наркоту, и кто-то в подворотне наделал в нём дырок больше, чем в грёбанном сыре. Засранец истек кровью прямо там.

Глаза Боллза засияли, и он улыбнулся:

— Ну разве это не замечательно! Дикки, это лучшая новость, которую я слышал за последние годы!

Дикки кивнул, продолжая:

— Ты спросишь меня, что же стало с его блестящим черным Эль Камино? Так я скажу тебе. Я купил её у его папочки полгода назад, и в данное время занимаюсь её ремонтом.

Боллз выглядел ошеломленным.

— Ни хера себе, Дикки, это была самая быстрая тачка в округе!

— Всё правильно, но, видишь ли, у неё полетел движок, прежде чем Туркота зарезали. И я восстановил его, но, как выяснилось, трансмиссия тоже была сломана. Так что теперь мне ещё нужна и новая коробка, а это 1200 баксов. Так что как только я скоплю достаточно денег, я брошу эту дрочильную работу, и буду ездить на самой быстрой машине в округе, вот тогда я получу настоящую работу.

— Какое, блядь, отношение быстрая машина имеет к настоящей работе? — Не понял его Боллз.

Дикки сел на скамейку и прошептал:

— Сопля Маккалли и Клайд Нэйл нанимают парней в этих краях, только они берут на работу тех чуваков, у кого быстрые тачки, чтобы перевозить самогон, во все эти сухие округа в Кентукки. Они не наймут тебя, если у тебя нету быстрой машины, потому что, видишь ли, у тебя должна быть такая тачка, которая обгонит парней из АТФ и машины преследования штата. Но с моей Эль Каминой? Я съебусь от чего угодно на дороге.

Боллз кивнули, съев еще несколько куриных наггетсов.

— Не сомневаюсь, что так и будет, Дикки.

— Маккали платит пару сотен наличными в день, и это только за один рейс.

Боллз снова подумал...

— А с партнером, помогающим тебе, ты сможешь делать две ходки за день и пилить бабло поровну с ним...

Выражение лица Дикки омрачилось. Он мог чувствовать запах дерьма так же хорошо, как и любой другой человек. — Ты хочешь, чтобы я взял тебя с собой? Тогда ты должен принести что-нибудь на стол, брат.

Боллз обнял Дикки.

— Как я понял, дружище, тебе нужна коробка передач за 1200 долларов, а мне нужна работа на этот месяц.

— Почему только на месяц?

— Я же тебе объясняю, — сказал Боллз. — Примерно через месяц я получу чек на кругленькую сумму, но до тех пор я не хочу есть мусор из баков.

Дикки хмыкнул:

— Едрён батон, Боллз, я не хочу видеть, как ты голодаешь, но я смогу заняться самогонкой самое быстрое через шесть, восемь месяцев. Работая на этой работе. — Дикки указал на раздутые пластиковые пакеты. — Вот как долго мне придётся копить двенадцать сотен.

Боллз усмехнулся улыбкой барыги из подворотни:

— Просто послушай меня, друг. Я сейчас иду домой к папе, но позже встретимся сегодня в перекрёстке, в полночь, слышишь?

Дикки выглядел смущенным.

— На каком ещё перекрёстке?