Эдвард Ли - Минотавра

Неказистый толстячок вылез из машины.

— З-з-з-здравствуйте, офицер, мы-мы-мы не сделали ничего плохого.

Стью показал взглядом руку на кобуре.

— Это твоя машина?

— Да, сэр, моя.

— Что произойдёт, если я проверю номера?

— Ничего, сэр. У все документы в порядке...

Стью окинул взглядом всех троих.

— Кто из вас использовал украденную кредитку?

Как ни странно, оба парня посмотрели на белую рубашку.

— Я не воровал, — прошептал писатель.

— Говорите быстро, парни, если мне покажется, что вы увиливаете, я арестую вас троих!

— Сэр, произошла ошибка, — сказал писатель, — это я использовал кредитку. Затем он посмотрел на полицейского с озадаченным видом и вздохнул. — Я расскажу, что произошло, офицер. Около месяца назад я нашёл мужской бумажник на парковке магазина в Люнтвелле и вернул его хозяину. Это был человек в Роллс-Ройсе, он даже дал мне 100 долларов в качестве награды за возврат кошелька. И после он уехал, а я только потом заметил, что одна из карт выпала...

— И с тех пор вы используете её, — сказал Стью.

— О, нет, офицер. Я хотел позвонить в кредитную фирму на следующий день, и сказать, что нашёл карту, но я забыл.

Стью смерил его взглядом.

— И я должен этому поверить?

— Уверяю вас, господин офицер. Я ни в малейшей степени не увиливаю.

— Уклоняешься от прямых ответов? — Стью уставился на длинноволосого и толстяка. — Вы двое выглядите, как местные, — потом он посмотрел на белую рубашку. — А ты похож на школьного учителя. Вы трое знаете друг друга?

— На самом деле, не совсем, — снова начал говорить писатель, — я шёл домой сегодня вечером от дамы, а эти джентльмены любезно предложили меня подвезти, и в знак благодарности я хотел заправить им машину.

— А заплатить, значит, вы хотели украденной картой?

— Нет, что вы, сэр, — сказал он,- я намеревался использовать свою карту, но использовал эту по ошибке. — Он поднял и показал карту, — это та карта, о которой я намеревался сообщить.

— Но забыли об этом?

— Так и есть, сэр.

Стью снова посмотрел на молодых парней.

— Является ли это правдой?

— Да, сэр... — Ответил парень с козлиной бородкой, — мы просто хотели подвезти человека.

— На самом деле мы его не знаем, — сказал толстячок, — мы просто хотели сделать доброе дело.

— Не расскажешь мне, что в фургоне?

— Просто старая мебель и вещи, офицер, я переезжаю в дом моего папы, он находится вниз по дороге, — сказал парень с бородкой.

— Ты, — сказал Стью парню в белой рубашке. — Повернись и руки за спину.

Он взял кредитку, быстро обыскал его и надел наручники на писателя.

— Парни, вы свободны, — сказал он деревенщинам, — и повернулся к белой рубашке, но остановился, чтобы посмотреть на отъезжающий чёрный Эль-Камино.

Стью подошёл к белой рубашке и вытащил маленькую очень старую книгу из заднего кармана мужчины. Он растерянно посмотрел на название.

— Злые монстры? Лондон 1787? Что это такое?

— Это гримуар, офицер, раз уж вы спросили. К вашему сведению, я выпускник Гарварда, и одна из моих специальностей — антикварная литература. Я также ещё и писатель, издающийся на национальном уровне. Возможно, вы слышали обо мне. Меня зовут...

— Просто садись в машину, — сказал Стью и подтолкнул мужчину вперёд. — Мне придётся арестовать вас за кредитку. Когда мы приедем в участок, я зачитаю вам ваши права и дам листок бумаги, на котором вы подпишете, что понимаете свои права.

— Я не против, сэр, — сказал мужчина довольно весело.

Стью закурил сигарету.

— Итак, что у меня есть? Выпускник Гарварда с двухсотлетней книгой в кармане, тусующийся с двумя деревенщинами на заправке в два часа ночи?

Как ни странно, белая рубашка ничуть не выглядел испуганным.

— Ну, раз в тюрьму, так в тюрьму...

— Да? А ты знаешь, что тебя могут посадить на несколько лет?

Мужчина улыбнулся в зеркало заднего вида.

— Возможно, это моё предназначение. Весь опыт — это жизнь, офицер, и вся жизнь — это опыт, и весь мною полученный опыт я опишу в своём романе. В своей книге я подниму вопрос, насколько сильна сила истины? Я не против опыта ареста, потому что меня никогда раньше не арестовывали. Это то, о чём я могу позже написать... По правде говоря, и я уверен, что буду оправдан, как только поговорю с судьёй. А что касается тех двух, то я представляю, как сомнительно выглядело наше трио. Но как писатель, я учусь у всех.

Стью надоела эта болтовня.

— Думаю, на этой ноте я напомню вам, что у вас есть право хранить молчание.

— Конечно, но последнее, если позволите, в ответ на ваш вопрос. Разве не возможно, что люди, хорошие они или плохие, могут быть символами чего-то другого, чего-то более эзотерического, даже даэдального? Почти как персонажи в художественном произведении, дошедшем до нас между строк. Ты можешь только надеяться, что это достойная работа! Видите ли, я писатель, но в более глубоком смысле я провидец. Чего я хочу больше всего на свете, так это увидеть. И увы, сегодня я многое повидал, и за это я выражаю огромную благодарность... Богу.

— Вы принимаете наркотики? Смотрите, если вам вдруг станет плохо, то дайте мне знать заранее.

— Единственное лекарство, которое я принимаю, сэр, вполне законно.

— Да? Это ещё какое?

— Ирония...

Стью ухмыльнулся, направляясь в участок.

— Я думаю, что ты странный, и ты действуешь мне на нервы. Мне нужно, чтобы ты замолчал. Белая рубашка больше ничего не говорил, но довольная улыбка так и не покидала его лица.

Кортни, диспетчер, подняла встревоженные глаза, когда Стью мягко ввёл мужчину в участок.

— Так-так, что мы имеем, — сказала женщина. — Стью, он не похож на преступника.

— Я писатель, — сказал мужчина.

—Заткнись, — приказал Стью, — и присаживайтесь.

— Что он сделал?

— Своровал кредитку и хотел купить на неё бензин.

Белая рубашка открыл рот, чтобы возразить, но Стью указал на него пальцем, и он закрыл рот.

Кортни пристально смотрела на задержанного.

— Я могла видеть вас раньше по телевизору?

Белая рубашка просиял.

— Да! Конечно! В прошлом году у меня брали интервью о моём последнем романе "Новая Американская Трагедия."

Стью уставился на писателя.

— Этот парень — известный писатель, Стью.

— На самом деле, не известный в популярном смысле, но критикам нравлюсь. — Перебил женщину писатель. — Раймонд Карвер также не был очень популярным, тем не менее он остаётся, возможно, Величайшим американским прозаиком века, ответом современности, скажем, Шервуду Андерсону.

— Заткнись, — снова сказал ему Стью. Он потёр виски. Может, этот парень не несёт чушь? Стью посмотрел прямо на него. — Какого чёрта писателю делать в Рэднеклэнде?

— Я нахожусь здесь в поисках странствующих истин, офицер.