Сергей Тармашев - Экспедиция Оюнсу [litres]

– Оно живет внутри? – В сознании Марины шевельнулся страх, и в памяти всплыли жуткие события, происходившие с ней на склонах мраморной сопки в ту страшную зиму.

– С этим все как-то странно, – Аннета скривилась, явно недовольная сама собой. – Нечто живет непонятно где. А внутри горы протекает его сон, как будто сон протекает отдельно от него, я даже сама себе не могу это понятно объяснить! Гора словно накрыта незримым одеялом, она спрятана от всех, как будто мы видим не то, как она выглядит на самом деле. Я специально подходила к ее подножию и подбирала осколки мрамора, чтобы усилить ощущения, но это обычный мрамор. Грязный и холодный. Гора не хочет, чтобы кто-либо видел ее такой, какая она есть. Все ощущения, которые возникают в этой долине, очень призрачные, смазанные и сонные. Точно могу сказать только одно: сейчас здесь безопасно. Проблема только с тем пепелищем на отшибе.

– Сарай, в котором мы сожгли монстра? – Марина напряглась еще сильнее. – Что ты чувствуешь?

– Ну… – Аннета опять замешкалась. – Я не чувствую, что там кого-то сожгли. Но в это место лучше не ходить. Оно не принадлежит этому миру.

– То есть зло живет там? – переспросила Марина, вновь раздражаясь. – Выражайся яснее! Пока что ты просто пугаешь меня, не объясняя ничего конкретного!

– Я пытаюсь объяснить! – запротестовала медиум. – Но не знаю как! Опасности сейчас в долине нет, это точно! И на пепелище тоже безопасно, но туда лучше не ходить! Силы, которым оно принадлежит, лучше не тревожить! Они могут расправиться с нарушителем без всякой жалости!

– Правильно я тебя поняла? – Марина сдержала нахлынувшее раздражение. – Опасности в долине нет, но к пепелищу лучше не ходить, потому что оно опасно? Так?

– Нет! – Аннета вздохнула: – Ты права, гипнотерапевт с меня лучше, чем медиум. Не знаю, как охарактеризовать то, что происходит на том пепелище. Оно словно окно из другого мира, понимаешь? Каждый, кто проходит мимо, попадается на глаза могущественным силам, находящимся по ту сторону окна. И они смотрят на прохожих и оценивают их по каким-то своим меркам! Они как бы говорят: мы вас не любим, но в ваш мир не лезем. Влезете в наше окно – мы расправимся с вами! Но они по ту сторону окна, понимаешь? Не по эту! Поэтому они ничего не делают нам, только смотрят. Их взгляд пронизывает насквозь, они навсегда запоминают тех, кого увидели, но почувствовать их взгляд может только медиум!

– Не только. – Марина болезненно потерла виски. – Оно постоянно смотрит на меня, когда я оказываюсь там! И еще один наемник, Ворон, он тоже чувствует это! Говорит, что оно пронзает его взглядом и оценивает, типа, плохой или хороший. Но на меня оно смотрит другим взглядом! Взглядом безразличного убийцы! Как будто оно не убивает меня только потому, что ему лень! Причин гнаться за мной у него нет, вот если бы я сама подошла поближе!

– Дорогая, смотри на меня! – Аннета бросилась к Марине и схватила ее за плечи. Девушку трясло, ее взгляд нервно блуждал. – Сейчас все будет хорошо! Смотри на меня!

Медиум выхватила из кармана золотой маятник на такой же цепочке и принялась раскачивать его перед глазами Марины.

– Дыши ровно, – голос Аннеты приобрел спокойные и монотонные интонации. – Слушай мой голос. Смотри на меня. Вокруг нет ничего, кроме меня и моего голоса. Мы одни. Мы дышим в унисон. Наше дыхание сливается. Ты в безопасности. Здесь нет враждебных сил, они давно покинули это место. Здесь все погружено в сон. Это большая колыбель, здесь все спит, и ты находишься внутри нее. Тебе тепло, ты устала и хочешь отдохнуть. Ты засыпаешь. Твои веки тяжелеют. Глаза закрываются. Кругом светло и уютно, ты погружаешься в купель добра, спокойствия и счастья…

Лик Аннеты, перед которым мутным пятном покачивался маятник, стал расплываться, превращаясь в дым, и Марина увидела перед собой изуродованное гримасой ужаса и боли окровавленное лицо.

Явившийся ей в видении человек был молодым азиатом, обнаженным по пояс. Человек надрывно кричал, пытаясь удержать собственные внутренности, вываливающиеся из вспоротого живота. Его раскосые глаза расширились от животного страха, он неуклюже хромал через глубокие сугробы, оставляя за собой кровавый след. Рядом с ним, издевательски хохоча, шел монстр, тот самый, чей образ преследует ее вот уже шесть лет. Высокое тощее тело было скрючено, чтобы легче заглядывать в глаза низкорослой жертве; глаза самого монстра, маслянисто-черные и лишенные зрачков, были разделены длинным глубоким шрамом и пылали ненавистью; длинные узловатые пальцы с мощными когтями были густо выпачканы в крови и несли на себе ошметки свежей человеческой плоти.

Монстр легко двигался за своей жертвой, упиваясь предсмертным ужасом, который испытывал человек в свои последние минуты. Выпотрошенный азиат глядел на монстра обезумевшим взглядом, его голосовые связки не выдержали, крик перешел в надрывное сипение, но несчастный все еще пытался спастись. Теряющая последние силы жертва и сопровождающий ее хохочущий монстр поравнялись с Мариной, и она в ужасе бросилась прочь, но не смогла даже отшатнуться. Веселящееся чудовище прошло сквозь нее, и в глаза бросилась его тонкая серая кожа. Она была цела и невредима, лишь немного заляпана кровавыми брызгами, заледеневшими на сильном морозе. Спустя несколько шагов хрипящий азиат споткнулся и упал в сугроб, забившись в истеричных конвульсиях. Монстр захохотал еще ужаснее, склонился над ним и принялся потрошить жертву, вышвыривая внутренности наружу.

Картинка потускнела, и Марина увидела себя внутри какой-то лачуги. Она точно знала, что это не та лачуга, сгнившие развалины которой находятся в долине сейчас, но строение это стоит на том самом месте. Внутри лачуги, прижавшись спиной к стене, стоит бледная от страха азиатская девушка, облаченная в одежды из шкур. В одной руке она держит какую-то плошку со слабеньким масляным светильником, в другой сжимает копье, которым пытается отпугивать приближающиеся к ней неуклюжие фигуры. Несколько раскосых мертвецов, пуская кровавые пузыри из перерезанных глоток, прижимали к себе вывалившиеся из вспоротых животов внутренности, и одновременно пытались тянуть к девушке окровавленные руки. Их мертвые булькающие голоса вялым безумным подвыванием звали ее присоединиться к их мертвой компании. Испуганная девушка била мертвецов копьем, но вонзающееся в мертвые тела оружие не причиняло им никакого урона. Ближайшим к девушке мертвецом оказался тот самый азиат, предсмертные муки которого Марина видела несколько секунд назад, и раскосая девушка вонзила в него копье. Копье вошло в мертвеца слишком глубоко, и девушка не смогла освободить оружие. Мертвец неуклюже дернулся, вырывая копейное древко из ее руки, и его жуткая застывшая гримаса боли и ужаса искривилась в зловещей улыбке.