Сергей Тармашев - Экспедиция Оюнсу [litres]

– Руку! – Издевательский смех в шуме ветра стал тише, и Марина услышала чей-то голос.

Она обернулась и увидела, как сидящий возле скомканной палатки Варан протягивает руку ФСБ-шнице, показавшейся из трепыхающейся на сильном ветру разрезанной стенки. Марина направила луч фонаря внутрь и увидела Ворона, выталкивающего женщину наружу.

– Я уронила пистолет! – Та пыталась вернуться. – Это табельное оружие! Я должна его найти!

– Потом найдем! – Варан с силой потянул ее на себя. – Никуда он из палатки не денется!

– Я за пленным! – прокричал Ворон, закрываясь от бьющего в глаза бурана рукой.

Из кипящей снежной пылью темноты появились несколько скрюченных человеческих силуэтов, заставляя Марину вздрогнуть, и девушка лихорадочным рывком направила на них луч фонаря. Первой из них оказалась Злата, рядом с ней обнаружился ФСБ-шник и кто-то из наемников. Втроем они с большим трудом волокли по снегу второго ФСБ-шника, по колено проваливаясь в сугробы. В свете мелькающих фонарных лучей было видно его очень бледное лицо, закрытые глаза и грубая повязка на густо пропитанном кровью бедре, сделанная из какого-то брезентового мешка. Снежная пыль, кипящая повсюду, билась в окровавленную ногу и падала на снег красными сгустками, которые быстро заметало бураном.

– Полез наружу! – раздался угрожающий рык Ворона, и Марина оглянулась.

Из рухнувшей палатки появился выползающий Макс, которого Ворон выталкивал наружу ногой.

– Упал в снег и застыл! – рявкнул на Смирнова наемник, выбираясь следом.

Ворон прикрылся рукой от ветра и направленного в лицо Марининого фонаря:

– Не свети в глаза, не видно ни хрена! – Марина отвела луч, наемник выполз наружу и еще раз пнул Макса ногой: – Этот ушлепок копался в твоем чемодане, пока мы выбирались из палатки! Даже связанные руки ему не мешали!

– Я искал что-нибудь теплое, – вяло оправдался Смирнов сквозь завывания ветра. – Мне холодно…

– У тебя с ней один размер? – зло процедил Ворон и сунул ФСБ-шнице ее пистолет: – Вот, нашел.

Та что-то сказала в знак благодарности, но из-за ветра Марина не расслышала ее слов. Из завьюженной темноты появился еще один наемник, ведущий за собой профессора Гольдберг и ее ассистента, и Сармат провел перекличку, пытаясь перекричать буран.

– Все, кроме Якута, здесь! – доложил кто-то из охранников, и Марина увидела Саиду, сжавшуюся в комок возле докладывающего. Помощница пыталась спрятаться за ним от пронизывающего ветра. – Вертолетчики не отвечают, но они нас по-любому не слышат из-за всей этой хрени! А может, это мы их не слышим!

– Идем к вертолету! – приказал Сармат. – Пересидим буран там!

Добираться до находящейся в нескольких десятках метров вертолетной площадки пришлось долго. Буран бил в лицо, заставляя низко пригибаться, снежный покров был Марине уже выше колен, ветер давил с такой силой, что двигаться приходилось едва ли не на четвереньках. Всякий раз, когда Марина бросала взгляд в ночную тьму, она видела бредущий сквозь ураган труп Иры, прижимающий к вспоротому животу комок заледеневших внутренностей. Обезображенное гримасой смерти лицо Кулич искривлялось в жуткой улыбке, и Марина дергалась, утыкая взгляд в луч фонаря, ползущий под ногами по снежной поверхности. За шесть лет она отвыкла от темноты настолько, что теперь ей казалось, что она слышит скрип снега под ногами мертвой Иры, несмотря на расстояние и завывания бурана.

Когда фонари идущих первыми охранников выхватили из темноты покрытый инеем вертолетный борт, Марина с трудом передвигала ноги и находилась на грани помутнения от леденящих кровь галлюцинаций.

– Твою мать! – донеслось сквозь завывания ветра. – Люк заперт! – Кто-то начал стучать по вертолетной двери автоматным прикладом: – Эй! Открывайте!

Сармат безрезультатно пытался вызывать пилотов в эфире и отправил пару охранников стучаться в вертолетную кабину, но те вернулись ни с чем.

– Стекло замерзло изнутри, наверное, надышали! – прокричал один из них. – Не видно ни фига!

– Взламывайте люк! – приказал начальник охраны. – У нас раненый в тяжелом состоянии!

Несколько наемников сгрудились возле двери, что-то загромыхало и захрустело. Измотанная Марина молча опустилась на колени и не стала отрывать взгляда от луча света. Наконец, запирающее устройство сломали, и дверь вертолетного люка скользнула в сторону. Все торопливо загрузились в вертолет, и Сармат отвел Марину к ее креслу.

– Свет! – нервно выдохнула она. – Включите здесь свет!

– Сармат! – к начальнику охраны подбежал Варан. – Пилотов нигде нет! В кабине разгром!

Начальник охраны поспешил к пилотской кабине, и Марина устремилась за ним.

– Твою мать! – выдохнул Сармат, замирая в дверях. – Что за…

Пилотская кабина была словно перепахана трактором. На приборных досках не осталось ни одного целого прибора, все разбито, из-под разломанных панелей всюду торчали выкорчеванные и разодранные пучки проводов и огрызки кабелей, с потолка свисала распоротая обшивка вперемешку с обломками какого-то оборудования.

– Похоже, топорами рубили, – произнес Варан. – Дыры глубокие и удары мощные.

– На вид как будто когтями, – из-за спины Марины возразил Ворон. – Борозды параллельные и следы характерные. Может, сюда медведь забрался? Пилоты без оружия, вот и убежали.

– А медведь вышел за ними и аккуратно запер входную дверь изнутри! – донесся из салона хриплый голос Макса. – Она ведь была заперта изнутри, да? Для монстра это не проблема!

– Заткнись, – коротко велел ему Сармат. – Если твои больные подельники захватили пилотов, можешь сильно не радоваться. Как только погода восстановится, мы их найдем. Мы всех найдем. Не впервой!

Смирнов замолчал, и Марина ощутила на себе его презрительный взгляд. Она обернулась. Макс действительно смотрел на нее и смотрел с нескрываемой антипатией. Марина зло вскинулась, но в этот момент глаза уловили какое-то шевеление в глубине вертолетного салона, и страх всколыхнулся внутри с новой силой. Она направила во мрак луч фонаря, и судорожно выдохнула, не обнаружив там ничего. Девушка облегченно отвернулась, луч фонаря скользнул по иллюминаторам, и Марина задохнулась от ужаса. Там, снаружи, стояли все ее мертвые сокурсники, и каждый из них приник к иллюминатору, упершись в нее остекленевшим взглядом. Световое пятно скользнуло по мертвенным гримасам Базояна и Габазова, Абрамовой и Вознесенской и уперлось в застывшие за стеклом пустые глазницы Сенкевича.

– Сармат… – перерезанным горлом просипел Сенкевич. – А Марина… выйдет?..

Марина не выдержала и истошно закричала, бросаясь прочь от иллюминаторов. Но с другой стороны вертолета через иллюминаторы на нее смотрели обезображенные лица Агаева, Кулич, Розы и Гайшаловой. Марина заорала еще сильней и ринулась куда-то, не разбирая дороги.