Кэтрин Арден - Медведь и Соловей [litres]

Что до Петра, то он был доволен их поездкой. Ольгу обручили с таким знатным мужчиной… ну, вообще-то еще пареньком… о каком он даже и мечтать не мог. Сам он тоже женился во второй раз, и пусть его супруга и оказалась довольно странной, но хотя бы не была распутной или больной, и к тому же опять была дочерью великого князя. Так что Петр был рад видеть, что все готово к отъезду. Он осмотрелся в поисках своего серого жеребца, чтобы сесть в седло и уехать.

У головы коня стоял чужак – тот самый мужчина с рынка, который потом пировал за столом великого князя. В суматохе приготовлений к свадьбе Петр и думать забыл о том чужаке, однако вот он тут: гладит Бурана по носу и оценивающе смотрит на жеребца. Петр ждал с некоторым злорадством, когда чужака укусят, потому что Буран терпеть не мог фамильярности, однако спустя несколько мгновений изумленно понял, что конь стоит совершенно неподвижно, повесив уши наподобие старого крестьянского осла.

Недоумевая и злясь, Петр шагнул к ним, но Коля оказался быстрее. Сын нашел объект, чтобы выместить свою ярость, головную боль и общее недовольство. Дав шенкеля своему коню, он остановился всего в одном шаге от чужака – достаточно близко, чтобы копыта мерина заляпали голубое одеяние незнакомца грязным снегом. Мерин прянул в сторону, кося глазом.

– Что ты тут делаешь? – вопросил Коля, справляясь с конем умелой рукой. – Как ты посмел прикоснуться к коню моего отца?

Чужак стер пятно грязи со щеки.

– Очень хороший конь, – отозвался он совершенно спокойно. – Подумываю его купить.

– А не выйдет.

Коля спрыгнул на землю. Старший сын Петра был сильным и широкоплечим, словно тур. Чужак, более низкий и худой, должен был бы показаться рядом с ним хлипким, но это оказалось не так. Возможно, дело было в его взгляде. Встревожившись, Петр ускорил шаги. Коля был то ли еще нетрезвым, то ли просто невнимательным: он принял спокойствие чужака за податливость.

– И как ты рассчитываешь справляться с таким конем, человечишко? – добавил он презрительно. – Беги отсюда к своей милой и предоставь езду на боевых конях сильным мужчинам.

Тронув рукоять кинжала, он шагнул вперед, оказавшись нос к носу с соперником.

Чужак улыбнулся, кривя губы в скромной улыбке. Петр хотел было предупреждающе крикнуть, но слова застыли у него в горле. Мгновение чужак был совершенно неподвижен.

А потом он пришел в движение.

По крайней мере, Петр предположил, что он пришел в движение. Он этого не увидел. Он видел только какой-то отблеск, словно свет на птичьем крыле. Коля вскрикнул, зажав пальцами запястье, а мужчина оказался у него за спиной, захватив шею рукой и приставив кинжал к его горлу. Это произошло настолько быстро, что даже кони не успели испугаться. Петр рванулся вперед, хватаясь за саблю, но замер, как только чужак посмотрел на него. У того оказались очень странные глаза, Петр таких еще никогда не видел: очень-очень светло-голубые, как ясное небо холодным днем. А руки у него оказались ловкие и твердые.

– Твой сын меня оскорбил, Петр Владимирович, – сказал он. – Мне потребовать его жизнь?

Кинжал шевельнулся. Тонкая красная линия прошла по Колиной шее, окрасив его пробивающуюся бородку. Парень судорожно вздохнул. Петр на него даже не посмотрел.

– Ты в своем праве, – признал он. – Но я тебя прошу: позволь сыну искупить свою вину.

Чужак бросил на Колю презрительный взгляд.

– Пьяный мальчишка, – бросил он, снова крепче сжимая кинжал.

– Нет! – прохрипел Петр. – Возможно, я смогу искупить его вину. У нас есть золото. Или, если желаешь, бери моего коня.

Петр приложил все силы, чтобы не взглянуть на своего прекрасного серого жеребца. Слабая едва заметная улыбка затеплилась в ледяных глазах чужака.

– Щедро, – заметил он. – Но нет. Я подарю тебе жизнь твоего сына, Петр Владимирович, в ответ на одну службу.

– Что за служба?

– У тебя есть дочери?

Вопрос был неожиданным.

– Да, – настороженно ответил Петр, – но…

Искры смеха заплясали в глазах чужака уже заметнее.

– Нет, я не возьму одну из них в наложницы и не овладею ей в сугробе. Ты ведь везешь детям подарки, так? Ну, так у меня есть подарок для твоей младшей дочери. Ты возьмешь с нее клятву никогда с ним не расставаться. А еще ты дашь клятву никогда ни единой живой душе не рассказывать о том, как мы встретились. На таких – и только на таких условиях – я пощажу твоего сына.

Петр на мгновение задумался. «Подарок? Что это за подарок, если его надо вручать, угрожая моему сыну?»

– Я не стану подвергать дочь опасности, – сказал он. – Даже ради сына. Вася еще маленькая девочка, последний ребенок моей жены.

Тем не менее, ему пришлось с трудом сглотнуть, стараясь избавиться от ставшего в горле кома. Колина кровь текла медленным алым ручейком.

Мужчина посмотрел на Петра, сощурившись. Долгое мгновение длилось молчание, а потом чужак сказал:

– Никакого вреда ей не будет. Я в этом клянусь. Льдом, снегом и тысячью человеческих жизней.

– Тогда что это за подарок? – спросил Петр.

Чужак отпустил Колю. Тот стоял, словно лунатик, со странно пустым взглядом. Чужак подошел к Петру и достал из поясного кошеля какую-то вещь.

В самых диких фантазиях Петр не мог бы представить себе то, что ему протянул незнакомец – драгоценный камень, сверкающий серебристо-голубым, опутанный нитями из светлого металла, похожий на звезду или снежинку, был подвешен на цепочку, тонкую, словно шелковая нить.

Петр вскинул голову, собираясь задать вопросы, но чужак его опередил.

– Вот он, – объявил он. – Украшение, и только. А теперь – твое слово. Ты отдашь его дочери и никому не расскажешь о нашей встрече. Если ты свое слово нарушишь, я приду и убью твоего сына.

Петр оглянулся на своих людей. Они стояли с пустотой в глазах, и даже Саша на своей кобыле опустил отяжелевшую голову. У Петра кровь застыла в жилах. Он никогда никого не боялся, но этот жуткий чужак заворожил его людей, и даже его храбрые сыновья были беспомощны. Подвеска показалась ему ледяной и тяжелой.

– Я даю слово, – сказал Петр.

Незнакомец коротко кивнул, повернулся и зашагал прочь по грязному двору. Как только он скрылся из вида, люди Петра зашевелились. Он поспешно спрятал сверкающий предмет в свой поясной кошель.

– Батюшка! – позвал его Коля. – Батюшка, что случилось? Все готово. Мы поедем, как только ты скажешь слово.

Петр молчал, недоверчиво уставившись на сына: пятна крови исчезли, а Коля смотрел на него спокойными покрасневшими глазами, в которых не было и следа от недавнего происшествия.

– Но… – начал было он, но замолчал, вспомнив о своем обещании.

– Батюшка, что случилось?

– Ничего, – ответил Петр.

Он подошел к Бурану, сел в седло и пустил коня шагом, решив забыть об этой странной встрече, однако этому помешали две вещи. Во-первых, когда они этим вечером стали разбивать лагерь, Коля обнаружил у себя на шее пять округлых белых пятен, словно он обморозился, несмотря на то, что борода у него была довольно густая, а шея хорошо укутана. А во-вторых, как Петр ни прислушивался к разговорам своих людей, он не услышал ни единого слова о странном происшествии на дворе. Так что он вынужден был неохотно признать, что является единственным свидетелем, помнившим все.