Кэтрин Арден - Медведь и Соловей [litres]

– Но я уже выросла, Оля! – тут же воскликнула Вася, глотая слезы и садясь в постели. – Смотри: я стала намного больше.

– Еще нет, по-моему, сестренка, – мягко ответила Ольга. – Но потерпи, слушайся Дуню и ешь побольше каши. Когда батюшка скажет, что ты выросла, я за тобой пошлю.

– Я спрошу батюшку, – решительно заявила Вася. – Может, он скажет, что я уже выросла.

Саша узнал монаха, как только тот зашел на двор. Среди суматошных приветствий и передачи подарков и пиршественных приготовлений под по-летнему зелеными березами он бросился вперед, поймал руку монаха и поцеловал ее.

– Отче, вы приехали! – воскликнул он.

– Как видишь, сын мой, – с улыбкой ответил монах.

– Но путь такой далекий!

– Вовсе нет. Когда я был моложе, то обошел всю Русь, и Слово было мне путем и щитом, хлебом и солью. Теперь я стар и живу в лавре. Но мир по-прежнему добр ко мне, особенно на севере летом. Я рад тебя видеть.

Чего он не сказал (по крайней мере, в тот момент), так это то, что великий князь болен и поэтому женитьба Владимира Андреевича стала еще более срочной. Дмитрию только-только исполнилось одиннадцать лет, и веснушчатый мальчишка был очень избалован. Мать не спускала с него глаз и даже спала у его постели. Маленькие наследные княжичи частенько исчезали, если их отцы умирали раньше срока.

Той весной Алексий вызвал святого Сергия Радонежского к себе в кремлевские палаты. Сергий и Алексий были давно знакомы.

– Я отправляю Владимира Андреевича на север, жениться, – сказал Алексий. – И как можно скорее. Он должен жениться до того, как Иван умрет. Юный Дмитрий поедет со свадебным кортежем. Так он окажется вне опасности: его мать опасается за жизнь сына, если он останется в Москве.

Отшельник и митрополит пили разбавленную медовуху, сидя на деревянной скамье на огороде.

– Так Иван Иванович серьезно болен? – спросил Сергий.

– Кожа у него серая и желтая, он потеет, от него воняет, и глаза у него мутные, – ответил митрополит. – Если будет на то воля Божья, он останется жив, но если нет – я буду готов. Я не могу оставить город. Дмитрий так юн! Я попрошу тебя поехать со свадебным кортежем, проследить за ним и позаботиться, чтобы Владимир женился.

– Владимиру предстоит жениться на дочери Петра Владимировича, так ведь? – уточнил Сергий. – Я познакомился с сыном Петра. Его зовут Сашей. Он приезжал ко мне в лавру. Никогда таких глаз не видел! Он станет монахом, святым или героем. Год назад он хотел принять постриг. Возможно, и сейчас хочет. Лавре пригодился бы такой брат.

– Ну, так поезжай и посмотри, – посоветовал Алексий. – Уговори сына Петра вернуться в лавру с тобой. Дмитрию придется пожить у тебя в монастыре, пока он не повзрослеет. Очень хорошо, если с ним рядом окажется Александр Петрович, кровный родственник, преданный вере. Если Дмитрий станет великим князем, ему понадобятся как можно больше умных союзников.

– И тебе тоже, – отозвался Сергий. Вокруг них гудели пчелы. Северные цветы источали головокружительные ароматы, доживая свою недолгую жизнь. Сергий неуверенно добавил: – Так ты станешь его соправителем? Соправители тоже долго не живут, если их юного подопечного убивают.

– Неужели я такой трус, что не встану между мальчишкой и убийцами? – возмутился Алексий. – Встану, пусть даже это будет стоить мне жизни. Господь с нами. Но после моей смерти митрополитом должен стать ты.

Сергий рассмеялся:

– Я скорее предстану перед Богом и буду ослеплен его славой, чем приеду в Москву и стану управляться с твоими епископами, брат. Но я поеду на север с княжичем Серпуховским. Я давно не путешествовал и хочу снова увидеть настоящие леса.

Петр заметил среди приезжих монаха и сразу помрачнел. Однако до следующего после их приезда вечера он говорил одни только любезности. Тем вечером, когда все попировали до сумерек и со смехом и с зажженными факелами сытые гости направились в деревню, Петр вышел из полумрака и схватил Сергия за плечо. Они смотрели друг на друга, стоя у быстрого ручья.

– Так ты явился украсть моего сына, божий человек? – спросил Петр у Сергия.

– Твой сын не конь, чтобы его красть.

– Нет, – огрызнулся Петр, – он хуже. Коня хоть уговорить можно.

– Он прирожденный воин и Божий слуга, – сказал Сергий.

Его голос оставался все таким же мягким, так что гнев Петра разгорелся жарче и он, поперхнувшись, ничего не смог сказать.

Монах нахмурился, словно обдумывая какое-то решение, и сказал:

– Выслушай меня, Петр Владимирович. Иван Иванович умирает. Возможно, сейчас он уже мертв.

Петр этого не знал. Вздрогнув, он отступил на шаг.

– Его сын Дмитрий – гость вашего дома, – продолжил Сергий. – Когда мальчик отсюда уедет, то отправится прямо ко мне в монастырь, где и укроется. На княжеский престол есть такие претенденты, для которых жизнь одного мальчика ничего не значит. Князю нужны кровные родичи, которые стали бы его учить и охранять. Твой сын Дмитрию двоюродный брат.

Изумленный Петр молчал. В небе появились филины. В юности ночи Петра были наполнены их криками, но теперь в сгущающихся сумерках они скользили над ними бесшумно.

– Мы не просто печем просфоры и читаем каноны, вся наша братия, – добавил Сергий. – Вы здесь в безопасности: этот лес может укрыть хоть целую армию – но мало кто может сказать о себе то же самое. Мы печем хлеб для бедноты и поднимаем мечи в их защиту. Это – благородное призвание.

– Мой сын будет махать саблей в защиту своей родни, змий! – бездумно огрызнулся Петр.

Теперь он злился еще больше, потому что был растерян.

– Именно так и будет, – согласился Сергий, – в защиту своего собственного двоюродного брата, юноши, которому предстоит в будущем управлять всей Московией.

Петр опять промолчал, но его гнев утих.

Почувствовав горе Петра, Сергий склонил голову.

– Я сожалею, – проговорил он. – Вам тяжело. Я за вас буду молиться.

Он скрылся среди деревьев, и плеск ручья заглушил его шаги.

Петр остался стоять неподвижно. Было полнолуние, и край серебряного диска уже поднялся над вершинами деревьев.

– Ты бы знала, что надо сказать, – прошептал он. – А вот я не знаю. Помоги мне, Марина! Даже ради великого князя я не готов лишиться сына.

– Я разозлился, когда услышал, что ты запродал мою сестру в такую даль, – сказал Саша отцу. Он говорил прерывисто, потому что объезжал молодого скакуна. Петр сидел верхом на Буране, и серый жеребец, хоть и не был деревенской лошадкой, не без удивления косился на кульбиты конька. – Однако Владимир довольно приличный человек, хоть и очень молод. Он хорошо обращается со своими конями.

– Я этому рад, из-за Оли. Но даже будь он пьяницей и развратником, и притом старым, я ничего поделать бы не смог, – отозвался Петр. – Великий князь не спрашивал.