Константин Нормаер - Душеприказчик

Некоторые, утверждают, что они могут разговаривать с мертвыми и видеть затерявшиеся в этом мире души. Но не велика ли цена за столь сомнительный дар? Этого, к сожалению, не знает никто, кроме самих Проклятых.

* * *

И вновь мы оказались среди сырости и мрака – шагая по огромной церковной зале. Зверек моего мрачного знакомого гордо восседал у него на плече, с интересом вглядываясь в серую пустоту вечной ночи. Я безропотно шёл вперед, освещая им путь.

Мы миновали один огромный кабинет, затем быстро пробежали по длинному коридору, вдоль мрачных покрытых пылью статуй, и вновь вышли в полуразрушенный зал. Невероятно, но снаружи церковь казалась гораздо меньше, чем внутри. Хотя стоило ли чему-то удивляться, тем более, здесь, где мир жил по совсем иным законам…

Всю дорогу мы молчали, не произнося ни слова. Я – не спрашивал, проклятый – не отвечал. И в этом была странная гармония, заставившая прогнать прочь мрачные мысли.

В какой-то миг факел осветил огромные колонны и вытянутое арочное окно. Избегая света, неведомое мне существо очень похожее на человека, двигаясь по стене, будто пузатый мерзкий паук, поспешило укрыться за высокой черной кафедрой.

Я замер как вкопанный.

– Лууу, – протянул зверек.

Проклятый лишь резко кивнул и засопел, пытаясь сдержать накопившуюся ярость.

До конца не понимая, что происходит, я испуганно попятился назад. Что это за тварь? И что, побери его Подземный владыка, он собирается делать? Устроит на него охоту?

Приблизившись к кафедре, проклятый осторожно извлек из-под длинных лохмотьев небольшой стилет и, сняв с плеча зверька, медленно опустил его на каменные плиты.

Ша сделал несколько коротких шажков, остановился, принюхался и уверенно произнес:

– Там…та…

Я не слышал шороха или другого шума, существо вылетело внезапно, одним прыжком пытаясь добраться до шеи Душеприказчика.

До моего слуха донесся противный булькающий звук, словно лопнула кадушка с вареньем.

Стилет оказался стремительнее самых быстрых хищных лап – лишь мгновение и приведенный в исполнение приговор пригвоздил тварь к полу.

Ша недовольно фыркнул и закрыл мордочку лапками, словно ему была неприятна эта кровавая сцена.

Между тем, Душеприказчик уже опустошал карманы умершего. Я со страхом и пренебрежением посмотрел на мрачное тело, облаченное в старые лохмотья.

– Помоги мне, Ша, – попросил проклятый.

Зверек легко заскочил на безжизненную груду тряпья и, обнюхав ее с ног до головы, тихо пролепетал:

– Там…

Душеприказчик выдернул из мрака, словно из гнусного бурлящего болота, маленький лучик света. Я лишь успел уловить шарик, источающий приятный белый свет. Душеприказчик тяжело сглотнул, и странный трофей, осветив изнутри его горло, быстро исчез в недрах желудка.

* * *

Я сидел в углу и тяжело дышал. Меня мутило и бросало то в жар, то в холод. Напротив, на огромном резном стуле восседал Ша отвлеченно вылизывая свое крохотное тельце.

Переведя взгляд со зверька на Проклятого, я грустно всхлипнул, сдерживая ужасную обиду. За последний час он вспорол брюхо еще парочке странных тварей и холоднокровно сожрав светящиеся шары, все-таки успокоился. Будто насытившийся зверь, Душеприказчик тщательно, с нескрываемым удовольствием, протирал старой ветошью лезвие стилета.

– Хочешь есть?

Я не поверил своим ушам. В животе призывно заурчало, однако я не поддался, решив повременить с приемом пищи. Вопрос без ответа так и растворился в тишине. А новых предложений не последовало. Впрочем это могло просто померещиться, и никто не предлагал мне утолять голод.

Зверек, не отвлекаясь, продолжал наводить лоск.

Я следил за моими пленителями и все больше впадал в некое забытье. В голове стоял противный гул. Казалось, я уже долгие тысячелетия нахожусь в этом проклятом всеми святыми мучениками месте.

Осторожно поднявшись, я не сводил глаз с проклятого – тот не обращал на меня никакого внимания. Ноги сами сделали шаг в сторону двери. Шаг за шагом – рука коснулась огромной металлической ручки.

Скрипнула дверь. Я напрягся – неужели заметят… Замер. Привычные звуки не изменились. Вжик по лезвию, вжик по шерстке…

Нога уже оказалась на пороге. Я сделал еще один шаг, когда почувствовал уткнувшееся в спину острое лезвие.

Все. Конец.

Я закрыл глаза и приготовился к смерти.

– Что это?

Голос проклятого напоминал оглушающий набат.

Первое что увидел перед собой – горящий огнем номер на щеке Душеприказчика. Он сжимал в руке скомканный листок с моим рисунком. А на его лице застыл немой вопрос.

– Откуда? Откуда у тебя это?! – теперь во взгляде проклятого царил неподдельный ужас.

На смятом листке, среди размазанных чернил едва угадывалось лицо измученного старца, испещренное горами и реками. Мой рисунок, написанный еще в повозке Филджи, упокой святые его грешную душу. Я осторожно протянул руку не в силах поверить своим глазам. Как он мог оказаться здесь? Ведь я отчетливо помнил, что выкинул его по пути…

Сильная встряска в мгновение ока привела меня в чувства. Душеприказчик требовал ответа, а я лишь удивленно пожимал плечами, не зная, что и сказать.

– Пойдем…

Зажатый в тиски крепких рук и не в силах сопротивляться, я нырнул вместе с ним во мрак. Ноги едва касались земли, но я даже не пытался вырваться. Да и какой в том смысл?

Чувствуя как за спиной попискивает Ша, а впереди мелькают серые стены я едва различал в темноте длинные узкие коридоры.

Правое плечо отозвалось болью – слишком узкий проход.

Наше путешествие длилось не долго. Стальные пальцы проклятого разжались, и я обессилено упал на ледяной пол, кашляя от забившей нос пыли.

– Смотри.

Я поднял голову. Посреди небольшой обветшалой комнаты, первое что бросилось в глаза – стояло изящное в резной металлической оправе зеркало. Узкие окна были зашторены плотной старой тканью, а высокие деревянные скамьи по обеим сторонам комнаты напоминали измученных жизнью старцев – с глубокими трещинами и подломанными ножками.

Ша легко запрыгнул на скамью и, прижав ушки, замер, испуганно глядя на гладкую поверхность. Тяжело дыша, проклятый приблизился ко мне и вновь показал чернильное пятно, через которое проглядывал образ древнего, словно сама жизнь человека.

– Смотри.

Его лицо повернулось в сторону зеркала.

Я вгляделся в пыльную поверхность, где также как и на рисунке из-под серой пелены проступало безжизненное лицо проклятого. И возраст его отражения сильно отличался от действительности. А еще, в отличие от рисунка дряхлый человек был живым. Скулы старца-двойника непроизвольно поддергивались, выдавая излишнюю нервозность, а в белых, словно лунь глазах – читался неподдельный страх.